Как
меня зовут. Режиссер
Нигина Сайфуллаева. —
«Продюсерская фирма Игоря Толстунова» («ПРОФИТ»),
кинокомпания «Друг Друга», 2014.
«Я предчувствую, что у некоторых
мужчин будет ощущение, что фильм феминистски настроен против них. Но это не
так.
Надеюсь, мужчины разглядят нашу
очень сильную, закомплексованную любовь
к ним.
Мужчина-отец
необходим каждой девочке».
Из интервью Нигины Сайфуллаевой порталу «ПрофиСинема»
«Кино о том,
как две выпускницы приезжают на море, чтобы проститься с невинностью во всех смыслах слова».
Из рецензии в журнале «Афиша»
Нигина
Сайфуллаева сняла очень чувственную картину под
незамысловатым названием «Как меня зовут». Под которым
вполне можно поставить подзаголовок «Отцы и дочери». А можно и прямо, и без
обиняков... «Отцы и дети» — и точка.
Действие картины разворачивается в
Крыму. Еще насквозь украинском. Некоторые уже усмотрели в этом, прямо скажем,
совершенно случайном обстоятельстве некое предзнаменование (чего только?), иные
— чуть ли не политический заказ (чей только?). Однако все эти и подобные им
нечистоплотные инсинуации, к счастью зрителя простого и обыкновенного и к
несчастью зрителя непростого и необыкновенного, например, номенклатурного, —
полная чепуха. Или же, как справедливо сказал небезызвестный чеховский
губернский учитель, renyxa. Нигина
Сайфуллаева же по этому
скромному поводу высказалась не просто, а очень просто: «Мы выбрали Крым
потому, что там тепло, море, инжир и персики... Политики в фильме нет ни капли,
но историчность… Вероятно, фильм — один из последних, снятых в украинском
Крыму. Но со временем тема уйдет на второй план, и этот вопрос не будет
возникать». Права. Ни убавить, ни добавить.
Нигина Сайфуллаева прикасается к
деликатной теме режиссерскими пальчиками, трепещущими от волнения. По всему
видно, она сама в теме. Потерять отца легко. Особенно дочке. Особенно в нашей
стране. А вот обрести его, тем более вдруг (о, это
магическое «вдруг»!), — очень и очень затруднительно. Почти невозможно. Тем
более когда «ничего об этом даже не намекало». На такое счастье. Большое и наполненное вовсе не детским уже восторгом. И
недетскими же слезами. В том числе и над тем самым вымыслом. И над вымыслом
сценариста Любови Мульменко в том числе. В век
однодневных псевдодокументальных фильмов и скучных,
как серый забор в дождливый день, сериалов это очень важная составляющая успеха
картины Сайфуллаевой. Полтора часа мы наслаждаемся
неподстриженными диалогами. В кои веки с большого экрана звучит текст, не
кастрированный современной бездушной и просто душной цензурой. «Отвези меня
туда, где все бухают, дуют и пляшут», — говорит одна из главных героинь
случайному украинскому пацану на «копейке». И пацан везет. И ему везет. Пока. До первой упавшей звезды на
густом крымском небосклоне. Кстати, слышал на премьере некоторые ханжеские
упреки в якобы излишнем натурализме сексуального контекста. Без
«объяснительного» текста. Ответим ханжам опять же кулыгинским
словечком: renyxa. Ибо контекст без текста — ну
просто очень точен. Извечная хипповская, а теперь и хипстерская троица — Sex, Drugs, Rock & Roll — всегда покровительствовала крымскому
Казантипу. Впрочем, не ему одному. Да и неспроста крымскотатарское qazan tip означает не что иное, как «дно котла»… Именно так и
никак иначе живут-тусят многие вдруг повзрослевшие
уже не девочки и уже не мальчики. Это непреложный факт. И контекст, который
существует не благодаря, а вопреки. В том числе и
пресловутым законам о запретах. И контекст этот, хотят ли того набиуллины с мизулиными, всегда
был, есть и будет. Жаль только, что старый добрый Rock
& Roll на «дне котла» уже, наверное, никогда не
услышишь… Хотя, может быть, и не стоит жалеть об этом.
Моя двадцатилетняя соседка, каждое лето ищущая приключений на Казантипе (надо сказать, всегда успешно находящая),
клянется и божится, что и под Hardcore, и под Raw Style тоже можно отвязно потанцевать и сексануть.
Не вопреки, а
благодаря безудержному и незащищенному (в том числе и здравым смыслом взрослых)
крымскому сексу главные героини буквально у нас на глазах становятся старше. И гораздо защищеннее. И это очень
хорошо видно по их вдруг повзрослевшим усталым взглядам…
Блистательные актерские работы —
еще одна очень важная составляющая успеха картины. И Александра Бортич, и Марина Васильева (дочь героя и ее подруга)
кстати, обе дебютантки, вовсе не играют главных героинь. И даже не существуют.
Живут. Просто и емко. Скорее всего, потому что сами испытали нечто подобное.
Хотя, конечно, и Нигина здорово
их поднатаскала на скрупулезных репетициях. В
премьерном результате за смелыми текстами в девичьих устах Александры и Марины
постоянно слышишь подтексты. От коих уже совершенно отвык, смотря наше современное псевдокино.
И Константин Лавроненко, надо
заметить, на своем месте. Непутевого отца. И циничного любовника. С ярко
выраженным мужским обаянием. И достоинством. Которое
появилось на этот свет задолго до него. И до рождения его
незапланированной и совершенно нежелательной дочурки… Превосходный кастинг. И
Анна Котова (квартирантка Света) — тоже на месте. Глубоко провинциальной
одинокой девы. Возможно, впервые позволившей себе курортный роман. И только лишь
для того, чтобы, вернувшись в холодную и раздолбанную Сибирь, родить «для
себя». И, быть может, избавиться наконец и от
звенящего одиночества, и от щемящей пустоты…
Света: «А это просто я морально
готова! Очень уже готова, с двадцати пяти лет где-то
себе прямо так и сказала, что если до тридцати никого не найду, то просто рожу
для себя — и все. Забеременеть не так сложно. Для себя ребенка родить! Я-то
привыкла, я без отца выросла, мне-то не настолько важно, будет у ребенка отец
или нет. Главное — забеременеть. Остальное, как говорится, дело наживное».
(Замолкает.) Она пытается цепануть харизматичного героя Лавроненко в ночь перед отъездом в
город N (Новый Уренгой). Однако не цепляет. Ну не хочет он ее, и все тут. Потому как и он уже вырос. Пережил и безудержную похоть, и яростный пофигизм. Ибо впервые в
своей никчемной земной жизни встретил настоящую всепобеждающую любовь. И что-то
понял. Что-то очень важное. Что должен понять абсолютно каждый из нас. В этой
жизни. Но не каждому почему-то дано. А вот герою Лавроненко дали. Редкую
возможность найти себя. Равно как и дочь. Впрочем, и не только. Так что очень
возможно, что он кончит все-таки хорошо. Например, перестанет
браконьерствовать, бросит пить-курить, признает отцовство
и остаток дней своих проживет по законам Божьим. А быть может, и нет. Финал
открыт. Как крымское море. И этим прекрасен. Ибо
каждый видит в нем то, что действительно хочет. И к чему готов. И к чему
нечаянно подвел его снятый оператором Марком Зисельсоном
фильм Нигины Сайфуллаевой.
