Лауреат 1998 года за рассказ «Сеюки» (№ 11)
— Ух, ты! — сказал человек. — Целых
три недели!
— Да, — сказали мы. — Надо
подлечиться. Мы устали. Мы старые люди.
— А вы часто в санаториях бывали?
— Нет, в первый раз.
— На ароматерапию заходите,
пожалуйста, — сказала женщина с добрым, неусталым
лицом.
Стояли рядами тяжелые некрасивые
кресла. В них можно было сидеть, полулежать и даже совсем лежать.
Мы нюхали концентрат укропа, играла
очень тихая музыка.
Дни были спланированы плотно. Во
всех кабинетах тихие вежливые сестры и хитроумные, приятные для тела
приспособления. Одно за другим — на улицу некогда выйти. Только раз сходили к
озеру, но там лебеди занесли какую-то отраву, и висели
объявления, что можно подхватить нехорошее.
На закате мы стояли на балконе
нашего большого номера. Небо было в чистых облаках. Желтое солнце над плотным
строем высоких сосен грело лицо. Мы курили. Внизу четырьмя уступами теснились
крыши подсобных служб санатория. Слева на траве слегка горбатился большой лист
железа. Из-под него вылезла кошка, она осмотрелась, подала знак, и тогда вслед
выскочили котята. Один, второй, третий.
— Сколько им, месяц? — сказали мы.
— Да нет, две недели от силы.
Котята уже отбегали от матери — под
козырек стены и в траву, — но сразу возвращались. Она их учила играть друг с
другом.
Ни ветки, ни листья вовсе не
шевелились. Совсем тихо.
Легкий стук в дверь. Ответственная
за этаж пришла проверить, хорошо ли сделана уборка.
— Видели, котята родились под
железом, им две недели, — сказали мы.
— Да? Их тут много, кошек. Как вам
отдыхается? Нет ли каких пожеланий?
— Нет, нет! Мы целые дни лечимся.
Некоторое время было тихо.
— А где вы сами живете? — спросили
мы. — Тут вблизи нет домов.
— В деревне, это за заповедником, —
сказала Ответственная. — У меня там хозяйство... Куры,
кабанчик... Сын помогает... А младший утонул прошлым летом.
— Маленький?! Как это? Где?
— На озере.
По дальнему шоссе проехала машина.
— Нет, он уже взрослый был, —
сказала Ответственная. — Они с его начальником на
лодке поехали. Кататься... Или рыбачить.
— И оба утонули?
— Оба.
— Боже мой! — сказали мы.
— Только странно, сын с трех лет
уже хорошо плавал. А потом даже чемпио-ном был... по водному плаванью.
— Лодка, что ли, перевернулась?
— Не знаю. Оба утонули. Его
начальник большой человек здесь был.
— Как же это... Следствие-то было?
— Конечно. Сказали, несчастный
случай.
— Странно...
— Странно...
— Может, тут преступление? Утопили...
— сказали мы.
— Может быть... Его начальник очень
большим человеком был.
Шли процедуры. Булькала минеральная
вода в ванне. Песочное время тонкой струйкой текло из колбочки в колбочку.
Нам принесли две пепельницы —
забота Ответственной по этажу. До этого мы гасили окурки в блюдце. А теперь
могли курить даже каждый на своем балконе — у нас две комнаты.
Котята каждый день вырастали. Мать
учила их прыгать на дерево и цепляться. К железному листу стали подходить дети.
Садились на корточки и смотрели.
— Подумай, какие уже большие! —
сказали мы про котят. — А она хорошая мать! — сказали мы про кошку. Надо будет
принести ей чего-нибудь мясного с обеда. И им тоже. Мы здесь неделю? — сказали
мы. — Значит, им уже три недели. Кошки быстро растут.
Мы нюхали лаванду, и звучала тихая
музыка. Глаза слипались.
— Когда будем уезжать, им будет уже
пять недель, научатся лазать на дерево, — сказали мы.
Назавтра мы принесли им мяса. Кошка
вышла не сразу. Мяукнула, понюхала и стала вяло есть.
Шерсть растрепана. Котята не вышли.
Вечером мы курили на балконе. Их
никого не было.
Утром тоже.
И как-то сразу испортилась погода.
Облака стали серыми и низкими, почти цеплялись за верхушки сосен. Пошли дожди.
— Их, наверно, дети разобрали по
номерам. Безобразие! — сказали мы. — Или нет... вряд ли... это кто-нибудь из
персонала взял домой... Или... скорее всего... Раз тут много кошек, и все будут
плодиться...
С неба полило. Во вмятине железного
листа образовалась лужа.
— Нет! — сказали мы. — Котят если
топят, то новорожденных, а таких больших — нет! Им же уже три недели.
Заглянула Ответственная
по этажу.
— Как вам отдыхается? Нет ли каких
претензий?
— Нет, нет! Все хорошо, — сказали
мы. — И вам всего хорошего!
Погода совсем переломилась, и стало
похоже на осень. Из-под железного листа больше никто не появлялся.
Мы нюхали шалфей. И шли процедуры.
У нас путевка на максимальный срок.
Три недели. Целая жизнь.
* * *
Небо, солнце,
тишина.
Сосны, сколько видит око.
Молчаливая жена,
Погруженная в судоку.
Вот, Наташа, наш
предел:
Ванны, душ — услада тела.
Я вот этого хотел,
Ты-то этого хотела?
Серы гладкие
дороги,
Блекло небо, светлы тропы,
Красны сосны-недотроги.
Тихий край — изгой Европы.
Нарочь. Июль 2013
