Анаит Григорян. Миф о человеке. Идиотъ. Миф. По роману Ф.М. Достоевского «Идиот». Режиссер Владимир Туманов (сценическая композиция Георгия Товстоногова). Анаит Григорян
Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
№ 9, 2024

№ 8, 2024

№ 7, 2024
№ 6, 2024

№ 5, 2024

№ 4, 2024
№ 3, 2024

№ 2, 2024

№ 1, 2024
№ 12, 2023

№ 11, 2023

№ 10, 2023

литературно-художественный и общественно-политический журнал
 


Анаит Григорян

Миф о человеке

Идиотъ. Миф. По роману Ф.М. Достоевского «Идиот». Режиссер Владимир Туманов (сценическая композиция Георгия Товстоногова). — Государственный драматический театр на Васильевском (Санкт-Петербург).

 

 

 

В моем тогдашнем мраке мне мечталась...
мерещилась, может быть, новая заря.

 

Ф.М. Достоевский. «Идиот»

 

Тексты Достоевского удивительно кинематографичны и сценографичны: очевидно, это связано с абсолютной открытостью, откровенностью, буквальной «вывернутостью наизнанку» и неумением его персонажей лгать читателю (в отличие, например, от замкнутых, почти непроницаемых героев Чехова). Роман «Идиот» был экранизирован более десяти раз (примерно столько же, сколько «Преступление и наказание») и не-однократно поставлен в театре. Самой знаменитой театральной постановкой стал спектакль Георгия Товстоногова: премьера, состоявшаяся в Ленинградском БДТ 31 декабря 1957 года, привлекла огромное внимание как зрителей, так и театральных критиков, став знаковой не только в карьере исполнителя роли князя Мышкина Иннокентия Смоктуновского, но и в судьбе отечественного театра второй половины XX века. Многие театроведы, режиссеры и актеры называли этот спектакль самым сильным театральным потрясением в своей жизни, а Смоктуновский признавался: «Такой тишины в зрительском зале, такой власти над зрителем, какую я испытал в Мышкине и в Париже, и в Ленинграде, и в Лондоне, я не знаю ни у одного актера»*.

Георгий Товстоногов прочел роман как притчу об освобождении, о духовном возрождении после перенесенных страданий и катастроф, как историю о человеке, способном говорить и действовать, исходя лишь из повелений своего «внутреннего голоса», не сообразуясь с навязанными извне нормами и принципами. Следует подчеркнуть, что спектакль Товстоногова, и без того уникальный по своей художественной силе, появился в годы «хрущевской оттепели», последовавшей за годами войны и сталинских репрессий, благодаря чему был воспринят не только как факт искусства, но как «глоток свежего воздуха», как утверждение свободы личности, сохранения ее достоинства в любых обстоятельствах. «Сутулый и непередаваемо изящный (...), с походкой, щемяще робкой и одновременно щемяще решительной, (...) беззащитный, детски приветливый»** князь Лев Николаевич Мышкин нес в себе мощнейший внутренний свет, надежду на обновление человека и самой жизни. Отвлеченный от реальности, существующий, как и всякий герой притчи или мифа, вне времени, князь Мышкин явился тогда как нельзя более во-время, и как нельзя более вовремя является он снова: простодушно улыбающийся, с широко распахнутыми, отражающими и вбирающими в себя окружающий мир глазами.

В постановке Владимира Туманова действие перемещено из области реального в область мистического (неслучайно в подзаголовке спектакля значится — «миф»), все происходит в сновидческом пространстве, в лаконичных черно-белых декорациях (полукруглая белая стена с узкими проемами-арками, напоминающая о внутреннем убранстве базилики, круглый стол в центре сцены, вокруг него — двенадцать стульев с высокими спинками), среди которых движутся актеры в старинных костюмах: парадоксальным образом отсутствие намеков на современность, попыток искусственно «привязать» постановку к действительности делает ее «почти действительнее самой действительно-сти». Единственное, что могло бы быть воспринято как знак времени, однако таковым не воспринимается, — музыкальное оформление спектакля, в котором использована современная аранжировка литургического гимна «Sanctus».

Князь Мышкин (Арсений Мыцык), появляющийся на сцене в венке из полевых цветов, неспособный к любого рода обману и криводушию, невольно заставляет «обнажить душу» каждого, с кем сталкивает его судьба. Освобождение человека — один из ключевых и наиболее неоднозначных моментов спектакля. Вырывающиеся из человеческой души подавленные страсти разрушительны; они буквально сжигают персонажей, однако в то же время и очищают, и миф позволяет изменить трагический финал романа: Нас-тасью Филипповну (замечательная работа двух актрис: Елены Мартыненко и Екатерины Зориной), зарезанную Рогожиным (Илья Носков и Игорь Бессчастнов), «будит» и уводит со сцены девочка — символ чистоты и невинности, на столе вместо Настасьи Филипповны оказывается одетая в красное платье кукла — ее «телесная оболочка»; Рогожин и Мышкин остаются вдвоем на опустевшей сцене, князь обнимает убийцу: надежда на раскаяние, прощение, спасение утрачена неокончательно.

У Достоевского «положительно прекрасный человек» никого не спасает: напротив, князь Мышкин становится главным катализатором и одновременно — жертвой катастрофы, разворачивающейся в романе. Миру, закосневшему в самообмане и пороках, не нужен ни «рыцарь бедный», ни, тем более, явившийся из далекой Швейцарии (все равно что из другого мира) живой Христос. После столкновения с этим миром центральный персонаж терпит поражение: он не спасает от нравственного падения одну любимую женщину (Аглаю Епанчину), от смерти — другую (Настасью Филипповну) и сам окончательно и бесповоротно теряет рассудок. Мир же остается после этого таким же, каким был и до приезда «бедного идиота»: «Лебедев, Келлер, Ганя, Птицын и многие другие лица нашего рассказа живут по-прежнему, изменились мало, и нам почти нечего о них передать». Не так в постановке Владимира Туманова: борьба зла и добра, порока и добродетели, лжи и правды напряженна, трагична, но — небезнадежна; мир с приходом в него Мышкина не остается прежним, но реагирует живо, мучительно, как больной, вынужденный принимать горькое лекарство, которое, однако, с некоторой вероятностью приведет его к исцелению.

В литературном первоисточнике можно обнаружить двух персонажей, на первый взгляд второстепенных, однако при более пристальном рассмотрении — наилучшим образом понимающих устройство мира, в который попадает князь Мышкин: это негодяй и патологический лгун Лукьян Тимофеевич Лебедев и мелкий чиновник, «очень неприличный и сальный шут» Фердыщенко. В спектакле эти персонажи (еще две блестящие актерские работы: Владимир Постников в роли Лебедева и Михаил Николаев — Фердыщенко) преображаются: Лебедев остается неприятным, демонически всезнающим (именно он по прибытии Рогожина и Мышкина в Петербург бросает на сцену красный платок — символ крови, которая прольется в финале), но все же — скорее не злым, а только любопытным наблюдателем событий, Фердыщенко же и вовсе превращается в обаятельного трикстера, благодаря которому в этой трагической истории все же звучит смех: не саркастический, но самый обыкновенный.

Спектакль очень динамичен: кажется, в нем нет ни одной статичной сцены и ни одной застывшей позы; внешнему перемещению соответствует постоянное движение внутреннее, духовное, наиболее отчетливо выраженное у центральных персонажей: Настасьи Филипповны, Парфена Рогожина, Аглаи Епанчиной (Екатерина Рябова / Мария Фефилова). Нарастающее по мере развития событий нервное напряжение, доходящее в конце концов до исступления, — свидетельство невозможности «жить по-старому», но в то же время и незнания того, как жить иначе. В результате нравственный бунт персонажей разрешается скандалом и истерикой. В отчаянии они обращаются к Мышкину — человеку не от мира сего, — ища у него совета и помощи, и если литературный первоисточник отказывает миру в спасении, то в сценическом прочтении финал романа остается открытым: собрав в трехчасовом действе все ключевые эпизоды шестисотстраничного произведения, Георгий Товстоногов, а вслед за ним Владимир Туманов исключили из него несколько последних абзацев четвертой части и расставляющий все печальные точки над «i» эпилог.

Очевидно, что перечитывать сегодня классику так же сложно, как необходимо, а переосмысливать — сложно и необходимо вдвойне. Режиссер Владимир Туманов оставляет окончательную трактовку романа зрителю.

 

Анаит Григорян

 

* Иннокентий Смоктуновский. Жизнь и роли. // Автор-составитель Дубровский В.Я. — М.: Искусство, 2002. — 383 с.

** Соловьева И., Шитова В. Иннокентий Смоктуновский // Актеры советского кино: Вып. 2. — М.: Искусство, 1966. — С. 222–237.

 

 



Пользовательское соглашение  |   Политика конфиденциальности персональных данных

Условия покупки электронных версий журнала

info@znamlit.ru