Об авторе | Любовь Глотова родилась в 1985 году в Куйбышеве (Самара). Окончила
отделение журналистики филологического факультета Самарского педагогического
университета (диплом писала по «толстым» журналам). Автор поэтической книги «Кракозяков». Публиковалась в «Арионе»,
«Октябре» и других журналах. Участница 14-го Форума молодых писателей 2014 года
(семинар отдела поэзии журнала «Знамя»).
*
* *
ты практически ангел, ты полубог
моя любовь, мой колобок
ото всех ушёл, а меня не бросил
осенью оземь
я тебе говорила — да ну, да ну
но ты не оставил меня одну
колобок-герой, не такой, как все
не отдам лисе —
понесу домой, ты не умирай
полуангел мой
в свой полурай
спи, переворачивайся с боку на бок
на яблоко с яблок
я к тебе полуголая прилегла
погляди, погладь, я бела, кругла
полубог мой, ангел, моя любовь
я сама тебе колобок
*
* *
Будет снова дождь и ветка с каплей влаги на лице
и сиреневая метка на курином на яйце
эта ряба эта дура золотые не несёт
ряба честная натура ряба родину спасёт
а зелёные глазищи так и пялит так и жжёт
будто в мыслях что-то ищет будто память стережёт
станет страшно ты ей в морду станет тошно ты ей в пах
но мажорно септаккордом майской песней на губах
Пляшут лучики из детства исполняются мечты
дочка это был отец твой половина это ты
грани прошлого стирая понимаю слегонца
завтра я не я вчера я был отец и нет отца
вспоминаю даты числа тише едешь дальше путь
я не передоучилась надо переотдохнуть
надо снова сесть за книги нотной грамоте внимать
буги-вуги фуги-фиги из кармана вынимать
*
* *
Среди ночи проснёшься, и то,
что, казалось, забыто,
о чём и не думал плакать,
перед тобой как перед травой,
а сердце — разверстая плоти мякоть.
И ты жалеешь себя —
боже правый, святый альцгеймер —
как никого и нигде,
но вдруг
понимаешь,
что окончательно проснулся,
что тебе нужно по малой нужде,
а ты тут развёл,
понимаешь.
*
* *
нету опции разлюбить
в наших дебрях водорослевых
но не принято о любви
кушай праздничный оливье
не получится объяснить
слов не хватит мне а без них
только стёртые письмена
празднуй праздник свой без меня
*
* *
Мимо кладбища-лежбища
всё быстрей сапоги
В карты жмурики режутся
на конфетки с могил
Так идёшь возле кладбища —
смотрит с неба туманный крабище
и луна скособочила рот
И величия мания —
а ведь крабик в тумане я,
тот же крабик я, тот
*
* *
Внимания не обратив на логотип,
как будто раковину проглотив,
ползёт с невероятной рожей
в подъезд, за дверь и по прихожей.
А я, наоборот, — кроссовки в руки
через окно, как старший сын, от скуки,
чтоб не увидела, куда бегу,
кроссовки обуваю на бегу
и в лес, и в лес, подалее, за Волгу.
А в животе тяжёлая лежит
и даже кувыркается как будто,
и пятками пинается подолгу,
и от меня пока не убежит...
Tinctura capsici*
«Стаял снег… земля, каменья,
Облака и облака…»
В. Брюсов
Стаял снег, в микрорайонах
загорелись огоньки —
под кустами и у клёнов,
аки алые цветки —
из-под перцовки пузырьки.
Кто сию водицу выпил?
Чем, болезный, закусил?
В одиночку иль соседа
на прогулку пригласил?
Или просто шёл с работы
и в аптеку завернул:
— Дайте, дайте мне перцовки, —
и в глаза ей заглянул, —
ох, уж эти бабы, девки,
эти господи-прости,
доведут же до перцовки!
— Как же вас не довести!
— Выпью с горя и залягу,
дай-ка две, налью во флягу.
И под всякою берёзой,
только снег сойдёт на нет,
красным перцем тают слёзы —
здравствуй, горький первоцвет.
*
* *
ты у меня одна
партия и страна
мне уже двадцать два
я ещё нет никто
есть Питер и есть Москва
и остальное ничто —
тула тундра тува
самара сахара — стоп…
мне уже двадцать два
а завтра — гляди ж — потоп?
завтра — гляди ж — навек
позамкнёт провода
и тишиною рек
оплывут города
сколько там будет вас
в Питере и в Москве?
сколько здесь будет нас
в самарасахаратуве?
много там будет вас
мало здесь будет нас
я допиваю квас
это вам не москва-с
Самара
*
Настойка перца стручкового.
