От
автора | Ольга Владимировна Корзова родилась 6
сентября 1965 года в деревне Корякино Плесецкого района Архангельской области в
семье учителей. И поныне проживаю там же. После окончания 10-го класса
поступила в АГПИ (пединститут в Архангель-ске), а в 1985 году, окончив
институт, вернулась в свою Кенорецкую школу. Сейчас за плечами уже двадцать
шесть учительских лет. На этом и обрывается моя учительская бытность: с 1
сентября школу закрывают, а начинать где-то с нуля уже не хочется. Писать
более-менее серьезно начала в 1986 году. В 1991 году в журнале «Север» был
опубликован рассказ, в 1997 году в этом журнале напечатаны мои стихи. Писала с
перерывами, порой молчала годами. Например, с 1991 по 1994 год (в эпоху моего
директорства в школе) не написала ни строчки, хотя стихи снились. Когда стало
невыносимо от этого, добилась своей отставки. В 2004 году вышла первая и
единственная книга стихов «Чёрное и белое».
* * *
Не надуло бы
снега в поле —
Утром брату идти в обход.
Не морозом, а водопольем
Начинается новый год.
Лишь неделю
река стояла,
А теперь, точно чёрный глаз,
Из-под белого покрывала
Всё глядит, но не видит нас.
Мне от этого
нет покоя,
И прилягу — да не усну.
Днём брожу над своей рекою,
К синим окнам ночами льну...
Сороковины
— Сестре
сегодня день сороковой.
Ты приходи с работы чуть поране.
Звала и Валю с Тоней. Хоть помянем.
Ведь сорок дней уж нет её живой…
Я трубку положила. Дел полно,
Но день такой, что некак отказаться.
Иду лишь на минуту — показаться.
Все за столом, и налито вино.
Сама хозяйка, две соседки, я,
Горбун-племянник, вот и всё застолье.
Кому прийти? Белеет чисто поле,
И реками отрезана земля.
За почтою, за хлебом, на укол,
И надо бы — да нынче не по силам.
О том хозяйка долго говорила,
А за окном снежок всё шёл и шёл.
Согласно ей кивая, называть
Мы принялись бесчисленные беды:
Полмесяца автобусы не едут,
И на Онеге мост снесло опять.
Случись вот что, хоть ляг да помирай.
Господь хранит, а долго ли до часа?..
Вздохнув, твержу своё, что по два класса
Теперь мы учим…
Вымирает край.
Лес вырубят —
и вовсе не житьё…
Тут вспоминаем власти добрым словом,
Затем молчим, задумавшись. Сурово
Гремит посудой, наливая чай,
Хозяйка, и, вернувшись вдруг к застолью,
Так просто, как про будние дела,
Без сожаленья и напрасной боли,
Вдруг говорит: «Я стопок припасла.
А деньги тут. Хвораю в этом годе,
Почти восьмой десяток дожила.
Так чтобы знать: бельё лежит в комоде.
Ведь вам придётся хоронить меня.
Кому ещё? Вам вроде не чужая,
А наперёд не угадаешь дня».
И мы, ни словом ей не возражая,
Сидим, молчим, как ближняя родня…
* * *
По утрам
тяжелеют обычные вещи,
даже чашку из шкафа с трудом достаю.
и оборванный сон представляется вещим,
и качается мир,
и стоит на краю.
Это жизнь.
Это вечное преодоленье.
Я огонь разжигаю в печи,
и во мне
от живого тепла разбегаются тени,
поднимается день,
будто тесто в квашне,
Набухает,
ползёт
и становится хлебом
под моими руками,
привычно обмят.
И крошу, и ломаю его на потребу,
а к полуночи охну —
он был или не был? —
но плывёт над землёю его аромат.
Деревня Корякино Плесецкого
района
Архангельской области
