От редакции | Мнение О.Р. Трифоновой о
публикуемом очерке О. Тангян не совпадает с мнением
редакции.
Реплика
Герой повести Юрия Валентиновича Трифонова, безработный и
бесправный, Гриша Ребров говорит о другом персонаже повести, — удачливом
драматурге Смолянове: «…Должен сказать, человек в
высшей степени загадочный. У меня есть подозрение, по некоторым данным,
мельчайшим наблюдениям… Достоевского не читал!».
Вот и у меня, по прочтении в 4-м номере «Знамени» текста О. Тангян, озаглавленного «Зачем Юрий Трифонов ездил в
Туркмению?», возникло подозрение, что автор — «человек в высшей степени
загадочный», потому что повести Юрия Валентиновича «Долгое прощание», судя по
всему, не читал.
Иначе чем объяснить такие пассажи:
«Нелина (речь идет о первой жене Юрия Валентиновича, матери
автора) была уже сложившейся артисткой… и являлась главным кормильцем (!— О.Т.) в доме, а Трифонов либо сидел дома, читая
газеты, либо пропадал в Доме литераторов, либо ходил с друзьями на футбол.
Нелина создавала условия для работы …а потом
выяснилось, что он сидел в кабинете и читал “Советский спорт”».
Да ведь это калька сюжета повести Юрия Валентиновича «Долгое
прощание» с бесплодными сидениями Гриши в Ленинке, с
его терзаниями и загнанностью и с «успехами» кормилицы Ляли, его жены.
Из повести же известно, какой «добытчицей» была Ляля и как
она добывала блага жизни. Только вместо знаменитого драматурга жизнь предъявила
автору повести Генерального Комиссара.
И в этом были не только глубочайшая трагедия жизни Юрия
Валентиновича, но, одновременно, и тайный сюжет.
«Те язвы, быть может, целебны. Но больно!» — писал Афанасий
Афанасьевич Фет.
Но об этом потом.
А читателя сразу неприятно поражает еще и холодная
отрешенность тона статьи, и официальное обращение к герою, и пространные рассуждения
на тему «Зачем?».
Вот как раз ответ на этот вопрос легко найти в текстах Юрия
Валентиновича и его друзей, цитируемых тут же, рядом.
Но только ответ не на вопрос «Зачем?», а на вопрос «Почему?».
Беру тексты из той же публикации.
Голос Юрия Валентиновича.
«Однажды в апреле я вдруг понял, что меня МОЖЕТ СПАСТИ (!— О.Т.) только одно: путешествие. Надо было
уехать<...> уехать немедленно.
Почему мне стало так худо — это другая история, рассказывать ее долго и ни к
чему».
Здесь ключ к тайне. И еще в словах друга.
Константин Ваншенкин пишет о том времени и о Юрии
Валентиновиче в нем. Друг догадался, а может, знал тайные причины бегства из
Москвы: совсем не за модной «производственной» темой, ее и в Москве можно было
грести лопатой.
«Это было истинное страдание (!), тоска, одиночество,
разочарование, ПОДОЗРЕНИЯ (О.Т.), постоянное ощущение себя несчастным».
Друг понял и трагедию любви, и трагедию писателя: Юрий
Валентинович спасал родных, спасал любимую.
«Я ехал в пустыню, потому что у меня не было выхода», —
написал Юрий Валентинович о том времени.
Выхода у него действительно не было.
Расстрелянный отец, не так давно чудом вернувшаяся из лагеря
мать и прихоть злодея, пожелавшего, чтобы мужа сексапильной хохотушки,
красавицы, солистки Большого держали подальше от Москвы.
И не нужно было касаться этой темы!
Все эти рассуждения о
«производственном» романе, и история с «Метрополем», пристегнутая, чтобы
показать осмотрительность (в лучшем случае) героя, ни к чему!
Нет, не в осмотрительности было дело: просто Юрий
Валентинович в начале пятидесятых имел опыт общения с «конторой» и мудро
предвидел, что авторам альманаха его не избежать.
Я уж не говорю, что автор не поленился в пожелтевших
комплектах отыскать эпи-грамму на роман и процитировать пошлые воспоминания
пошлых людей.
И нехорошо все это, потому что история написания романа — это
история трагедии интеллигенции в пятидесятые годы.
Читайте Трифонова! Юрий Валентинович написал эту историю в
повести «Долгое прощание».
«Те язвы, быть может, целебны. Но больно!»
Так больно, что человек потом умирает в пятьдесят пять.
А теперь последнее.
Однажды глухой осенней ночью я спросила мужа: «У тебя есть
тайна?».
И он ответил: «Есть. — Потом, после молчания: — Они терзали
меня четыре года… Выгнали из Москвы в Туркмению».
Я не спросила: «Кто такие они?!».
Ольга
Трифонова
