|
Татьяна Риздвенко
Анна Аркатова. Прелесть в том
Десяток слов от лепета до муки
Анна Аркатова. Прелесть в том. — М.: Воймега, 2012.
Однажды в Ярославле мне подали десерт — яблоко в тесте, с шапкой сливок, украшенное конфитюром и шоколадной стружкой. Я ела эту нежность, такую красивую на вкус, где надо — хрустящую, где надо — податливо-мягкую, и вдруг споткнулась о кости. Весь яблочный скелетик был внутри, жесткий, отрезвляющий, оставленный поваром.
Некоторые — не все — стихи Анны Аркатовой обладают таким же свойством (фармацевты скажут — действием). Читаешь нежное, женственное, ладное, искусно приготовленное. И в этой неге спотыкаешься о косточки жесткости и боли, жилы обиды, хрящи трудносказуемой искренности.
Прочитав изрядно стихотворений Аркатовой, ключом к прочтению этого поэта я для себя определила небольшое (как и должно ключу) стихотворение:
Для ухода за лицом нужно множество разных средств.
Для ухода за отцом — только одно. Отец.
От кокетства, лепета — до муки, спастического драматизма — десяток слов.
А я и не знала, как ты тяжел — и как я легка,
А ты берешь переносишь меня на облака,
Берешь и катаешь, как крошку по простыне.
Мне кажется, Аркатовой интересно раздражать, дразнить читателя, проходить в миллиметре от опасности, выстраивать метафоры на грани телесности, почти физиологизма: “пауз млечные протоки”, “сами лягут мастью в масть нежностей микробы”.
…С другой стороны, для женщины вроде как естественно петь о любви и ее окрестностях. О нежном, почти бесполом детстве, о жестком отрочестве. О мужчинах — любимых и друзьях, и понятно, что грань зыбкая. О времени и о себе: “брось — начинается третья треть”. О женщинах, подругах — здесь звучит особенная, не для мужчин, горчащая нежность.
Аркатовой удаются небольшие, как бы даже сознательно окороченные тексты, высказывания-жесты-взмахи. Сказала — как отрезала. Ее более долгие тексты — сразу другие, с иным дыханием, они встают в отдельный ряд, даже и тематически. Во многих стихотворениях слышится, проступает песенно-игровая основа, отсылающая к детству, вроде “бояре, а мы к вам пришли”, или “я садовником родился”. Возвратно-поступательный ритм детской игры:
Толстая — зато молодая
Старая — зато дорогая
Бедная — зато на свои
Мертвая — зато от любви
Девочки — в веревочки,
Мальчики — в мячики,
Один гермафродит
Без дела стоит.
Возвратно-поступательные ритмы взрослых отношений логично встраиваются в эту поэтику, в эту игру, где ведущий всегда четко озвучивает правила:
Спать под разными одеялами,
А еще лучше — на разных кроватях, …
Представим, что ты один, и что я одна,
И что это краска такая, а не седина,
И что эта дверь без причуд об одном ключе.
Спала на твоей кровати,
Ела твою кашу,
Может, меня звать
Не Аня, а Маша?
Ощущение беззащитности, обнаженности с толикой смущения — стихи Анны Аркатовой вызывают эти эмоции, но это лишь верхняя часть аромата. Дальше — больше. Неуверенность (человека, идущего вечером по улице в одиночку). Осторожная податливость, доверчивость, но тут же и жесткость, готовность к резкому движению, выпаду. Задиристость, подростковое упрямство дудеть в свою тему-дуду. Обманчивая, дающая под дых коленкой милота. Страхи, над которыми автор как бы свысока подтрунивает.
Страх, что выброшу ключи
с мусорным пакетом.
Страх, что голос замолчит.
Все? Больше страхов нету?
Название последней книги “Прелесть в том” — тоже ключ к пониманию Аркатовой. И дело тут не в физических (внешних) данных автора, от которых, оценивая ее стихи, трудно абстрагироваться. Она — собиратель и охранитель прелести, покровитель нежного, трепетного. Ведь и прелести нужна своя территория, свои права. Интересно, что при этом она чрезвычайно далека от сентиментальности.
У нее свои отношения с вещным миром, с той же одеждой. Собственно, у многих женщин так оно и есть, дружески-доверительное сроднение с собственным гардеробом. Аркатовой удается транслировать это в стихи. Открытая, дружелюбная, она и с вещами устанавливает приятельские отношения.
Какая вещь ко мне попала в руки.
Как славно заживем мы с ней вдвоем.
И вот:
Думаю: главное, юбка жива,
Что надевала, тебя провожая.
Поэзия Анны Аркатовой настояна на любви, все у нее через это двоение я — ты. Аркатовские пара-парадоксы можно обособить в отдельный жанр. Тема — одна, но сколько поворотов, ракурсов, аспектов.
Мужчину интересует поход,
Женщину интересует привал.
Живут валетом. А дышат рот в рот.
Какой впереди финал?
И вот так:
Ты за меня горой, я за тебя — равниной,
среднею полосой,
золотой серединой!
И вот:
Почему так мало соли?
Ешь, родной, не прекословь!
Ничего — сказала совесть.
Все — подумала любовь.
В стихах Анны Аркатовой привлекают живой голос, дар сомнения, непредумышленность высказывания. Поэтические проекции ее реальности по-человечески интересны.
Татьяна Риздвенко
|
