Татьяна Ратькина

А. Вампилов. Прошлым летом в Чулимске

Слепяще-безоблачное небо отражается в неподвижном водном зеркале. Неуклюже карабкаются вверх деревянные мостки и скрипящие лестницы. На тесной террасе — покрытые линялыми скатертями столы, вечно текущий умывальник и старый радиоприемник. Нет, это не идиллический пейзаж в духе соцреализма, а малая сцена МХТ им. Чехова, где Сергей Пускепалис поставил “Прошлым летом в Чулимске”.

К “встрече” с одной из самых известных драм Александра Вампилова ученик Петра Фоменко был прекрасно подготовлен. В длинном списке его работ — гротескный “Бог резни”, утонченно психологичные “Три сестры”, символичные “Египетские ночи”. А фильм “Как я провел этим летом”, за главную роль в котором Пускепалис получил “Серебряного медведя”, с мхатовской премьерой сближает не только название, но и мотив балансирования человеческой жизни на тонкой грани между природой и цивилизацией. Как и герои картины Попогребского, обитатели таежного райцентра у Вампилова катастрофически, безнадежно оторваны от внешнего мира. Однако именно выходцы из этого параллельного измерения становятся источником надежд и разочарований, приводящих в движение многогранную чулимскую вселенную.

Ее метафизическую природу прекрасно подчеркивает сценография. Помимо прочих достоинств, она обладает редкой способностью стимулировать мысль, заставляя искать в постановке все новые смыслы. Почему палисадник, который упорно оберегает от неаккуратных прохожих Валентина, в спектакле заменен запрудой? Вероятно, всепроникающая вода нагляднее демонстрирует вселенскую круговую поруку, неизбежность, с которой зло или просто небрежность возвращаются к человеку, их допустившему, к его ближним и дальним. А может, режиссер уподобил Чулимск Венеции, чтобы подчеркнуть его иллюзорность? Как цивилизации, порожденные природой и ею же поглощаемые, как человеческая жизнь, мир постановки призрачен — и лишь немногим удается обрести в этом мороке твердое основание. Или все проще, и герои шлепают в кирзовых сапогах не по воде, а по грязи — неизменному атрибуту провинциальной жизни? Не меньше вопросов вызывает многоярусность спектакля. Особенно тот факт, что верхний уровень отведен разбитной аптекарше Зине (Анна Банщикова), а “луч света из-за туч” Валентина (Яна Гладких) остается в самом низу. Впрочем, ближе к середине постановки они если не снимаются вовсе, то уж точно утрачивают актуальность. “Прошлым летом в Чулимске” — спектакль ослепительно, феноменально бытовой. Таковым его делают прежде всего актерские работы. Чего стоят одновременно забавные, задорные и надрывные ссоры Хороших (Наталья Егорова) и Дергачева (Михаил Хомяков). Или размеренно назидательные монологи Мечеткина (Владимир Краснов). В каждом из этих персонажей заметны типичные черты, но, тем не менее, они не застывают банальными символами деревенской жизни. В пьесе Вампилова каждый герой — личность. Хотя бы потому, что наделен личной драмой. И это просвечивание глубоко затаенной боли в бытовых разговорах, безусловно, самое яркое и ценное если не во всей постановке, то в ее второстепенных персонажах. С главными все, к сожалению, намного сложнее. Чем стремительнее развивается действие, тем чаще кажется, что они утрачивают второе измерение, полностью погружаясь во внешнее, в картинные жесты и неубедительные речи. Например, Шаманов в исполнении Никиты Зверева постоянно держится то ли за терзаемое мировой несправедливостью сердце, то ли за печень, измученную непомерным употреблением алкоголя. Кашкина кокетливо поправляет крашеные волосы или мечется по сцене в припадках ревности; Валентина пафосно роняет голову на стол/руки/чье-нибудь плечо и нервно поправляет коротенькую юбку.

Соль и центр пьесы, она вообще оказалась самым неубедительным, самым фальшивым героем спектакля. Легкое недоумение возникает уже при первом появлении Валентины на сцене. Уже упомянутая подозрительная длина платья, забавные хвостики и круглые от изумления глаза ассоциируются скорее с глупостью и инфантильностью, чем с наивностью и чистотой. Впрочем, если абстрагироваться от внешнего вида, героиня Яны Гладких не вызывает негативных эмоций: она отзывчива, мила и сентиментальна. Как вчерашняя школьница, вступающая во взрослую жизнь, девушка открывает для себя драматичность человеческих отношений, страдает от неразделенной любви и, отгоняя сомнения, ведет себя заученно правильно. Беда в том, что для вампиловской Валентины этого мало. Ведь в пьесе она становится воплощением надежды. На то, что люди способны меняться, что искренние чувства не остаются безответными, что добро не бывает бессмысленным. В отличие от Шаманова и вопреки здравому смыслу, требующему соизмерять действие с результатом, ориентироваться на выгоду и успех, Валентина придерживается непопулярного принципа: “Делай что должно и будь что будет”.

Эта позиция, а следовательно, и вся вампиловская драма сегодня, пожалуй, стали еще недоступнее, чем сорок лет назад, в эпоху предыдущего застоя. И постановка Сергея Пускепалиса — лучшее тому подтверждение. На Валентину режиссер (а за ним Яна Гладких и зрители) смотрит глазами обитателей Чулимска, уже “отформатированных” жизнью, вольно или невольно к ней приспособившихся. И взгляд этот — доброжелательный, ироничный, снисходительный и поверхностный — убивает. Добродушная буфетчица, строгий отец, положительный Мечеткин в голос твердят упорно занимающейся не своим делом Валентине: “Хватит ребячеств!”. Вот и создатели мхатовского спектакля, как уже говорилось, изображают главную героиню угловатым подростком. Нехитрая бабья мудрость подсказывает Хороших, что ее помощница сохнет по импозантному следователю, но понять, что апатия Шаманова, его надломленность служебной неудачей подтачивают основание, на котором держится символ веры Валентины, ей не дано. Мучимая ревностью Кашкина безошибочно вычисляет соперницу, но так и не осознает, что к девушке Шаманова влечет не только молодость и жажда новизны. Не чувствуется этого и в спектакле, где сальным взглядам и неуклюжим объятиям отдано предпочтение перед невещественным, но нерасторжимым родством душ.

Особенно заметными, даже рельефными различия пьесы и ее театрального воплощения становятся в финале постановки. Вампиловская Валентина признается отцу, что провела ночь с Мечеткиным, — и тем самым подводит символическую черту под прошлой жизнью, отказываясь от надежд (пусть призрачных) на счастье с любимым человеком и делая допустимыми мысли о браке с автором передовых советских газет. Мысли, которые совсем недавно и ей, и читателю казались абсурдными. Пускепалис это надрывное признание опускает, зато делает акцент на телефонном разговоре Шаманова, в котором герой подтверждает свое присутствие на судебном процессе. Усилия Валентины не пропали даром — эту фразу можно назвать лейтмотивом постановки. В последней сцене девушка чинит палисадник под восторженными взглядами чулимцев. Кажется, вот-вот раздадутся рукоплескания. Именно эта парадно-карикатурная атмосфера безвозвратно разделяет мхатовскую премьеру и пронизанный легкой грустью литературный первоисточник.

У Пускепалиса Валентина оказалась если не хитрее и дальновиднее, то уж точно удачливее остальных. Она добилась своего (любви Шаманова, уважения окружающих), поступая “правильно”. Иными словами, создатели спектакля возвращают нас к распространенной, но довольно примитивной аргументации: за хорошие дела обязательно последует воздаяние — и этим итогом они привлекательны, оправданы. Но Вампилов драматичным финалом своей пьесы говорит как раз об обратном. Починка палисадника едва ли будет кем-то замечена. Как и любое донкихотство, она не исправит нравов, не принесет счастья; она бессмысленна — но абсолютно необходима. Потому что на подобные поступки способен только человек. Потому что они, как маяки, безошибочно выделяют духовное в материальном, живое в мертвом. Потому что на безнадежном безрассудстве подобных Валентине держится общество — не как вынужденное сосуществование, а как единство, скрепленное заботой о том, что шире и глубже личного. Эта абсурдная и немного смешная правда едва ли будет принята так называемым большинством. Но странное меньшинство, состоящее из подобных вампиловской героине чудаков, всегда будет питать большие и малые надежды если не на поддержку, то хотя бы на понимание. И талантливый, но слишком современный спектакль Сергея Пускепалиса их, увы, не оправдал.