Юрий Кублановский

Инна Лиснянская. Ветер покоя

“Где живу, там и рай земной”...

Инна Лиснянская. Ветер Покоя. СПб.: Пушкинский Фонд, 1998. — 69 с.

Творчество Инны Лиснянской, точнее, ее обширная книга “избранного” “Из первых уст” (1996) — недавно были основательно и умно проанализированы (см. Ст. Рассадин — “Поющая в бездне. Портрет поэта на фоне поэзии”. — “Континент” № 93). “У Инны Лиснянской — писал Рассадин — любовь узнаётся по боли; друзья — по неизбывной печали в глазах; сам собственный талант — по одиночеству и по жестокости к той, кому он отпущен”.

Новая книга Лиснянской “Ветер покоя” (стихи 95—97 гг.) — второй ее сборник в поэтической библиотечке санкт-петербургского “Пушкинского Фонда”, предыдущий — “После всего” — вышел в 1994 году.

...Стихи Лиснянской, ее рождающаяся из года в год лирика — суть род постоянно ведомого дневника, и в этом есть что-то от творческой психологии Эмили Дикинсон: в небольшие лирические объемы укладывается — пропущенное сквозь душу — “трансцендентное”: “Кого бы я ни любила — Я любила себя, Кого бы ни хоронила — Я хоронила себя. Кого бы я ни жалела — Я жалела себя, /.../ И если вдуматься в это, Весь мир — это я сама”. Поэтический эгоцентризм оборачивается своей противоположностью: плачем о мире. И наоборот — мировая проблема замыкается на себе. В такой творческой психологии — есть неисчерпаемость проблематики: это тема, которая бывает закрыта лишь вместе с жизнью. Число вариаций в окружности жизненного калейдоскопа не подсчитать.

Пишу стишки простецкие

Под маской дневника, —

В них мысли мира детские

И старости тоска.

Так жизнь и смерть в таинственном

Присутствии Творца

Рекут в числе единственном

От первого лица.

Так, как пишет Инна Лиснянская, — сейчас уж не пишут: чаще всего стихотворцы учитывают внешний спрос. А метафора и сюрреалистическое искажение мира сделались теперь общим местом. На таком фоне лирика Лиснянской выглядит как свежая новость, которая, очевидно, и впредь не будет устаревать. Ибо текст лучших стихотворений поэта — уже собственно и не “текст”, чья сорганизованность обязана культурной рефлексии и “усердию”, а доверительное исповедальное слово. Большинство поэтов свое внутреннее я скрывают (по целому ряду причин, к сожалению, повторяю, не всегда бескорыстных) и через то — опосредованно — “саморазоблачаются”, дефицит душевного тепла в современном творчестве налицо. “Мысли мира детские” у них либо вовсе отсутствуют, либо поданы в упаковке, соответственной дизайну конца ХХ века, либо “детскость” заведомо стилизована. Лиснянская, напротив: свою душу не прикрывает — а открывает, на “ярмарке тщеславия” у нее свой простой штучный “товар”, хлеб насущный, а не “что-нибудь эдакое”:

Не толкай меня в реку забвения

За вторичное слово:

Видишь, даже предмет —

повторение

Организма живого.

/.../

А скамеечка муниципальная —

Точный слепок опенка.

Пусть мне больше не снится

Хрустальная

Ночь и трупик жиденка.

Замечательно в лирике Лиснянской именно сочетание камерного, интимного, частного — с прорывающейся вдруг эпикой, частной драмы — с трагедией бытия, что всегда получается у нее очень натурально, ибо такая она и есть. И такова, в целом, традиция русской “женской” поэзии.

Ахматова как-то заметила, что или стихи “кто-то диктует”, и тогда писать их “совсем легко, а когда не диктует — просто невозможно”. Но есть, так сказать, разная степень отчетливости “диктовки”: иногда “кто-то диктует” почти не слышно, не разобрать, приходится улавливать и угадывать каждое слово. Многие стихотворцы даже научились буквально выхватывать из небытия “акушерскими щипцами” мертворожденные строки. Лучше всего, как Мандельштам, иметь силу воли дождаться, когда музыка зазвучит в полную силу, и лишь тогда фиксировать ее на бумаге. Но это оптимальный вариант (которого, впрочем, и сам Мандельштам не всегда придерживался). Большинство стихотворений Лиснянской, слава Богу, действительно “продиктовано”, и если можно ей что-то ставить в упрек “по гамбургскому счету”, так это то, что встречаются у нее и стихи не столько продиктованные, сколько “уловленные”, т.е., в конце концов, не носящие характера конечной обязательности. Впрочем, назовите поэта, у которого таковых не имеется...

Василий Розанов правильно говорил, что творчество русского писателя проходит “под углом Вечных Беспокойств”. Нет их — нет и полноценного творческого мира. Пожалуй, водораздел между подлинным и мнимым в литературе лежит не между методами и стилями, но по линии бескорыстия, бескорыстного отношения к литературному делу — и именно под этим “углом”. Лиснянская, повторяю, не выстраивает расчетливо свой образ вовне, но всегда остается сама собою. Живет как дышит, пишет как дышит — такова форма ее существования, ее “литературная школа”, на уроки в которую стоит почаще заглядывать и тем, кто достиг большей, чем она, изощренности, которая, кстати, отнюдь не то же, что мастерство. Ибо тут есть чему поучиться: не столько сумме приемов, сколько, повторяю, моральности лирической речи.

Юрий Кублановский