Илья Кукулин. Борис Поплавский. Покушение с негодными средствами: Неизвестные стихотворения. Письма к И. М. Зданевичу. Илья Кукулин
Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
№ 3, 2024

№ 2, 2024

№ 1, 2024
№ 12, 2023

№ 11, 2023

№ 10, 2023
№ 9, 2023

№ 8, 2023

№ 7, 2023
№ 6, 2023

№ 5, 2023

№ 4, 2023

литературно-художественный и общественно-политический журнал
 


Илья Кукулин

Борис Поплавский. Покушение с негодными средствами: Неизвестные стихотворения. Письма к И. М. Зданевичу


 

Покушение продолжается, подсудимый оживает

Борис Поплавский. Покушение с негодными средствами: Неизвестные стихотворения. Письма к И. М. Зданевичу./ Сост. и предисл. Режиса Гейро. — М.: Гилея — Дюссельдорф: Голубой всадник, 1997. — 158 с. 1000 экз.

Борис Поплавский — выдающийся русский поэт и прозаик. Родился он в 1903 году. Семья была обеспеченная, но атмосфера в доме была мрачная. После революции Поплавские эмигрировали. Борис жил сначала в Константинополе, потом в Париже. Жил нищенски, легко давал деньги. Работать шофером или слесарем (как многие другие эмигранты) не хотел — берег время для сочинения и ученых занятий. Человеком был необыкновенно образованным. Погиб в 1935 году при невыясненных обстоятельствах. Написал очень много, издано далеко не все.

... Уж падает в кулисы лес

картонный

Валятся замки из папье-маше

Из чердаков ползут в дыму драконы

И сто других уродливых вещей

Стреляют пистолеты хлещут

шпаги

И пушки деревянные стучат

Актёров душат черти из бумаги

Вся труппа весь театр разгромлен

смят

И в бутафорском хаосе над нами

Что из-под кресла в ужасе глядим

Шагает мёртвый сторож с орденами

Из трубки выпуская чёрный дым.

Это было написано в середине 1920-х годов, до прозы Набокова. А опубликовано впервые это стихотворение только что, в книге, которая вышла в Москве. Впервые напечатано 28 стихотворений — среди них есть очень значительные.

Мы в гробах одиночных и точных

Где бесцельно воркует дыханье

Мы в рубашках смирительных ночью

Перестукиваемся стихами

Поплавского высоко ценили люди разных, даже противоположных взглядов: консерватор, постоянно обращенный к истории мировой культуры, — Дмитрий Мережковский; атеист и антифашист Илья Зданевич — замечательный поэт, прозаик и драматург, до революции — первооткрыватель творчества Пиросмани; Владимир Набоков. Спустя много лет после смерти Поплавского в книге “Другие берега” Набоков сокрушался, что не оценил его при жизни, и назвал “далёкой скрипкой среди близких балалаек”. Мережковский с большим интересом, на равных, спорил с Поплавским на сложнейшие философские темы. Зданевич назвал Поплавского “патентом на благородство” русской эмиграции.

При всех этих оценках Поплавского печатали довольно мало. В Париже при жизни ему удалось напечатать только один сборник стихотворений, при этом издатели выбросили многое из рукописи. Романы “Аполлон Безобразов” и “Домой с небес” Поплавскому при жизни напечатать не удалось. Их и после его смерти долго не удавалось опубликовать — трагическая прямота и свобода высказывания в них отпугивали эмигрантских издателей. Практически полностью они были изданы только в книге, которая вышла в 1993 году в Петербурге.

Поплавский, видимо, в чем-то обогнал свое время, поэтому настоящий интерес издателей к его творчеству обозначился только в 80—90-е годы. В США вышло трехтомное собрание сочинений (далеко не полное), в России выходят сборники. По сути, только теперь мы встречаемся с творчеством Поплавского в более или менее полном объеме и можем оценить его масштаб. Сборник “Покушение с негодными средствами” — очень важное явление в этом процессе.

“Жили... мы стихами Поплавского”, — писал Зданевич о жизни своей и своих друзей в 1920-е годы. “Мы” — это круг авангардистски настроенных поэтов и художников русской эмиграции. В этот круг, кроме Зданевича, входили такие известные художники, как Наталья Гончарова, Михаил Ларионов, Хаим Сутин, и менее известные, но тоже очень интересные — художник и писатель Сергей Шаршун, поэт Александр Гингер и другие. Художники стали известны во Франции относительно быстро: в те годы и французское авангардное искусство переживало расцвет, действовали и активно развивались дадаисты и сюрреалисты. Писателям было гораздо труднее: у русских издателей-эмигрантов вкусы часто останавливались на дореволюционной литературе. Журнал “Числа”, посвященный новому искусству в эмиграции, выходил всего несколько лет. Не только в России, но и в других странах авторы этого круга до сих пор малоизвестны и мало исследованы. Многие тексты не изданы до сих пор.

Поплавский тоже вышел из этого круга — впоследствии он стал, может быть, самым знаменитым из них. В 1930-е годы он был уже не так близок со Зданевичем, но всю жизнь был авангардистом. В случае Поплавского это означает: он открыл — или, точнее сказать, все время открывал — новые возможности высказывания в прозе и поэзии. Искал в слове, в стихотворстве свободу — в слове отчаянном, горьком и вместе с тем ироническом. Ирония в ранних текстах более заметна, чем в поздних. В поздних — простота, ясность, жесткость и одновременно какая-то детская доверчивая неправильность — например, в рифме. Вот, для сравнения, из позднего Поплавского:

... На бронзовой дороге над водою

Мы говорим, рождённые в аду,

Спасённые ущербом и судьбою,

Мы взвешиваем в небе пепел душ.

Теряется река за островами,

Купальня млеет солнечным пятном,

Скрывается Сибилла за словами.

Жизнь повторяется. И снова

не о том.

Спокойно, отдалённо, неподвижно

С камней моста Ты щуришься

на свет.

А там, вдали, стирая наши жизни

Проходит облако и снова счастья

нет.

В книге “Покушение с негодными средствами” представлен Поплавский 20-х годов — времен наиболее тесной дружбы со Зданевичем. В книге напечатаны стихотворения, найденные в парижском архиве Зданевича — лишь немногие из них были напечатаны в сильно отредактированном виде в 30-х годах. Другая, не менее важная часть книги — письма Поплавского Зданевичу и статья Зданевича памяти Поплавского.

“Покушение с негодными средствами” — общее выражение Поплавского и Зданевича. Зданевич назвал себя и Поплавского “идеологами поэзии как покушения с негодными средствами”. Покушение — на что? На побег из суетной круговерти повседневности, из того вечного мельтешения, в которое погружена душа. Поэзия не позволяет обрести свободу, но все время о ней напоминает — и, может быть, именно эти бесплодные попытки и есть путь к свободе, непрямой, тягостный и опасный. Но это единственная возможность стать живым.

Лишь пять шагов оставлено

для бега,

Пять ямбов, слов мучительная нега,

Не забывал свободу зверь дабы.

(Из сонета 1925 года “Покушение с негодными средствами”, опубликованного ранее и потому не вошедшего в новую книгу.)

Поплавский — невротичный, неровный, мятущийся человек, но при этом необыкновенно глубокий и настоящий. Он вызывает уважение и, в конечном счете, доверие — и в поэзии, и в письмах. В нем не было внутренней позы и стремления заменить поиски готовой идеологией.

Книга Поплавского позволяет заполнить важный разрыв в истории русской литературы ХХ века. Она позволяет увидеть явные переклички между новаторскими поисками в русской эмиграции и в СССР — между Поплавским и такими авторами, как Даниил Хармс, Константин Вагинов, Александр Введенский. Переклички не буквальные, но явственные. Становится возможным представить историческую преемственность русской литературы напряженного личного эксперимента — футуристический этап, следующий, представленный творчеством обэриутов, Поплавского и иных; другие варианты — “подпольный авангард” Георгия Оболдуева и Алика Ривина, авторов тоже незаслуженно малоизвестных.

Аналогичную роль в восстановлении традиции играет и прозаическая (в основном) книга Поплавского “Неизданное”, вышедшая в 1996 году в “Христианском издательстве” в Москве. Кажется, это парадоксально — преемственность традиции новаторства. Но литературовед И. О. Шайтанов — правда, по другому поводу — справедливо заметил, что ныне уже можно говорить о традиции русского авангарда, о том, что авангард не только отвергает некоторые ценности прежней литературы, но и отстаивает и воссоздает позитивные ценности.* И — опять по другому поводу, но на ту же тему: “Литература — не вера, а тогда уж — обращение в веру, и каждый раз заново” (В. Н. Некрасов, “Объяснительная записка”).

Поразительный документ — письмо № 5, которое “похоже на манифест, причем манифест, адресованный только одному, близкому человеку” (из предисловия Режиса Гейро).

“...Только по интонации узнается истинное благородство, оно же есть верховная инстанция всякого литературного и жизненного сомнения. Ибо каждое бытие имеет свое тайное, подспудное, подводное звучание, но чаще всего мы совершенно глухи к явственному в небе пению звезд и довольствуемся лишь их анекдотически мерцающей во мраке формой... И сколько раз меня ужасало неизмеримое расстояние, которое отделяет души людей и одну “психологическую реальность” от другой. И во сколько раз ослабевает свет, прежде чем долететь от своего источника до зрителя, а звук — тот угасает на значительно меньшем расстоянии, так что нужно с величайшим трудом добиваться мистической тишины, чтобы расслышать самый “голос молчания” — это прекраснейшее... пение душ, таких, какие они там, у себя дома, на небе”.

Рукописи Поплавского подготовил к печати и откомментировал французский славист Режис Гейро. Книга подготовлена очень профессионально. Полиграфически же она сделана просто замечательно: с репродукциями рисунков Поплавского, с факсимиле автографов. Отличная обложка — с репродукцией птицы, нарисованной Поплавским. Следует очень высоко оценить эту работу — ее провели художник Сергей Стулов и руководитель издательства “Гилея” Сергей Кудрявцев.

Книга — первая в серии “Правительство поэзии”. Как сообщил нам С. Кудрявцев, в дальнейшем в этой серии планируется выпускать книги авангардистов русской эмиграции — таких, как Илья Зданевич, Сергей Шаршун и другие. Некоторые из текстов предполагается напечатать впервые.

Илья Кукулин







Пользовательское соглашение  |   Политика конфиденциальности персональных данных

Условия покупки электронных версий журнала

info@znamlit.ru