Из лирики

         Как туманом даль заволокло
Густо надвигающимся смогом.
Не дрожал сосед за барахло,
Впору бы самим убраться с Богом.

         А жара какая, посуди!
Он такой не видывал за годы,
Находясь нередко посреди
Недоброжелательной погоды.

         В общем, это было, как война,
Что прошла, былые жизни скомкав,
Но в судьбе аукнется она
Ничего не помнящих потомков.

         При фантастической погоде,
Средь льдин с тюленями на них
Мы шли на белом теплоходе
В сиянье отсветов дневных.

         От красоты нездешней этой
Не чуя собственной вины,
Отмечены особой метой,
Шли к устью Северной Двины.

         Здесь близко не было причала,
И музыка, сверх всяких мер,
Не из динамиков звучала,
А из каких-то высших сфер.

         Замечаете вы
За другими делами,
Что всё гуще листвы
На земле под стволами?

         Рябь холодных озёр.
Разноцветное стадо.
И всё шире обзор
С каждым днём листопада.

         Внучка в Гималаях,
Дочка под Москвой,
Где собака лает,
Ночь шумит листвой.

         Что мне нынче снится?
Ведь вдали от них
Я один в столице
Из моих родных.

         С ним не было доселе,
Чтоб спутались слова,
И, как на карусели,
Шла кругом голова.

         Покинув этот транспорт,
Упал средь зыбких трав —
Как деньги или паспорт,
Сознанье потеряв.

         На похороны опоздал.
Приехал — там одни веночки.
Ах, Боже мой, какой скандал!
Как быть такому одиночке?

         Что делать бедному ему,
Ища решенья по старинке —
Напиться с горя одному
Иль добираться на поминки?

         Ему подтвердили опять,
Что он согласился когда-то
Хоть несколько слов написать
К стихам молодого собрата.

         Хотел похвалить от души,
Чему не пришлось воплотиться:
Стихи были так хороши,
Что он не сумел восхититься.

         Художника плохое настроенье,
Не связанное с качеством трудов —
От своего таланта отстраненье,
Которое он высказать готов.

         Иной поэт чего-то ждёт, надувшись,
Другому нетерпимость дорога.
А выражавших мнение натурщиц
Вышвыривал на лестницу Дега.

         И снова, в самой ранней тишине,
В свою судьбу загнать себя, как в угол,
На жёстких досках лёжа на спине
И изнутри расписывая купол.

         И, продолжая выстраданный труд,
Которому пока что нет предела,
Спускаться вниз на несколько минут,
Чтоб посмотреть, как двигается дело.

         Ничего святого нет,
Если эту сверку
В неожиданный момент
Запретили сверху.

         Началась пора дождей
Мрак в холодной нише.
Но зато куда важней —
Одобренье свыше.

         Сурово дарил нам декан
Свои возбуждённые речи
О той Айседоре Дункан,
Чьи были с Есениным встречи.

         Ещё был почти уже вскрик,
Как будто его укололи,
О Лиле (естественно, Брик),
Её отрицательной роли.

         О стиле решительных дам —
Повадки, а часто поступки,
К примеру, светловской Родам,
А также Натальи и Любки.

         Мы многое позже прочли —
Шедевры и даже халтуру,
Но здесь поначалу прошли
Всю новую литературу.

         Женские ножки почти не видны, —
Будто от скверной погоды
Им объявили подобье войны
Брюки приевшейся моды.

         В мае сирень зацветает бегом,
Смутные дарит надежды.
Женские голые ноги кругом —
Летняя форма одежды.

         Рассказы о своих романах
У смелых женщин городских
В подробностях, больших и малых,
Подостовернее мужских.

         А выданные без утайки,
Изобретательно-пусты,
Солдатско-зэковские байки
Порой похожи на мечты.

         В тень укрылся уличного тента,
В сутолоку движущихся тел,
Потому что видеть её с кем-то
Он в который раз не захотел.

         Бывшую и чуточку иную,
Ту, что так безжалостно ушла,
Он, её мучительно ревнуя,
Продолжал любить из-за угла.

         Женщина в ситцевом платье
В доме пока что одна,
Жарит на кухне оладьи.
Вот уже миска полна.

         Ловкое это уменье
Или почти ремесло, —
Главное в жизни именье,
Что по наследству пришло.

         В той ненавязчивой школе,
На золотом рубеже —
То ли от бабушки, что ли,
То ли позднее уже.

         Вот и последняя точка.
И наконец налегке
В дверь ожидает звоночка —
Руки пока что в муке.