Дарья Маркова

Кровь за морковь

Кажется, для “любви” так и есть всего две рифмы, причем обе запрещенные. Либо “кровь”, либо “морковь”. Либо “писать о любви — беспроигрышный вариант”1 , либо “ей всегда недоставало респектабельности, для того, чтобы стать объектом изучения, она всегда представлялась квинтэссенцией кича”2 . По сути, и то, и другое — проблемы интерпретаторов, потому что писатели как говорили об этой материи, то тонкой, то грубой, так и продолжают говорить. Что поделать — вещество жизни, и трудно не замечать его в творчестве самых разных прозаиков и поэтов: Ольги Славниковой, Марины Вишневецкой, Дины Рубиной, Владимира Маканина, Инны Лиснянской... Список можно длить и длить. “Большая у вас территория”, — “Да, в сущности, вся”.3 

Делят территорию уже критики, рецензенты, обозреватели, комментаторы, аналитики и, разумеется, издатели, которые мимо “беспроигрышных вариантов” стараются не проходить. Этот вопрос — как коммерсанты используют “самый важный сюжет литературы” — мы и рассмотрим.

Вариантов несколько: графоманские безымянные серии, “серьезная” литература с малым коммерческим потенциалом и, так сказать, средний офисный уровень. До поры, пока крупные издательства не начали массово поглощать более мелких соседей, сферы влияния делились достаточно четко. Уделом издательств-монстров были тьмы и тьмы “Очарований”, “Страстей”, “Откровений”. Другой полюс представляла, скажем, “Иностранка”, которая в серии “Серебро” (2008—2009) занялась реабилитацией любовного романа; ее — вполне предсказуемо — интересовал интеллектуальный извод темы. Для тех, кто интеллектуальной прозой не интересуется, но и в “Макдоналдс” за “лавбургерами” не ходит, появлялись симпатичные кофейни вроде серии “О любви” издательства “АСТ”, которая выжила и продолжается, но за счет поисков новых форм жизни, о которых и поговорим.

Перед нами — антологии и авторские сборники под общим названием — то есть, можно сказать, без него. На единообразно оформленных обложках крупными буквами всегда пишется серийное “О любви”, а помельче — уточнение для каждой конкретной книги: “ко всему живому”, “и не только”, “тринадцать фантазий”, “свадебные истории”. Оформление серии концептуально: спереди — цветочки, сердечки, вензелечки, книжка “выглядит старинным девичьим альбомчиком”, как заметил кто-то из читателей Марты Кетро. А сзади (воспользуюсь жж-откликом самой писательницы) — “я в сепии, с серьезным и строгим лицом”.

Два самых неброских сборника серии — книги малой прозы разных авторов “Тринадцать фантазий” (2009) и “Свадебные истории” (2010) — с сюрпризом. Я не завидую читателю, который возьмет их с собой, например, в дорогу или полистать на пляже. Потому что он окажется не готов к тому, что под розовенькой обложкой, по соседству с “создателем современной отечественной женской прозы”, “абсолютным знатоком” женской души и “самой нежной и искренней из легенд русского Интернета” (анн.) обнаружится “серьезная” литература: рассказы Ольги Славниковой, Майи Кучерской, Марины Палей, Натальи Рубановой, Натальи Ключаревой… Со “Свадебными историями” — еще хуже: аннотация в той же избыточной стилистике обещает сборник “прекрасных женских свадебных историй. Грустных и безбашенных, романтических и странных, возвышенных и веселых. Эта тема особая для каждой женщины. Это — тема-мечта...”... Заглядываем внутрь: Ильдар Абузяров, Лев Усыскин…

С лица этот сборник подмигивает читателю блеском фольгового напыления: сердечки, птицы, цветочки и открыточная надпись “О любви” — наискосок и будто от руки. С обратной стороны обложки — ни блеска, ни сердечек, только перечень авторов, участвующих в сборнике, цитата из предисловия и список членов совета “АСЛ” (закономерный вопрос читателя: а это что?): Андрей Битов, Дмитрий Быков, Светлана Василенко, Александр Иличевский... Внутри, в конце сборника, есть пояснение: “АСЛ” — антология современной литературы, проект издательства “Олимп”, начатый в 2008 году для популяризации современной интеллектуальной словесности. Рассказы, опубликованные здесь, по большей части уже публиковались прежде в других сборниках, в “толстых” журналах, в “Литературной газете”.

По сути, эти два сборника — маленькая серия внутри серии: антология современного рассказа. Включены они в глянцевитую серию и выглядят безымянными книжицами, хотя легкому чтению не поддаются. “Употребляйте по тексту в день, чтобы оставить время на послевкусие”, — советует Ольга Славникова в предисловии к “Тринадцати фантазиям”. И там же говорит весьма важное по теме любви и женской прозы как ее воплощения: женская проза существует; женщина отличается от мужчины тем, что она, с одной стороны, “именно через быт подходит очень близко к пониманию катастрофичности бытия”, а с другой — тем, что ей “на биологическом уровне вменена любовь: к ребенку, к отцу ребенка, к пожилой матери, в которой женщина видит себя в будущем… Почти всякая женщина может вырабатывать любовь автономно — и это драма, достойная писательского пера. Через какое-то время выработка любви прекращается, источник пересыхает — и это трагедия, из которой может вырасти большая проза”.

“Тринадцать фантазий” уместнее выглядели бы в другой серии издательства — “Женский род”, которая наследует вагриусовскому “Женскому почерку”, но гораздо более разношерстна.

Зачем издательству понадобилось скрещение антологии современной литературы с девичьим альбомчиком, понять можно — хочет научиться продавать непродаваемое. Не знаю, как там вышло с продажами, но, на мой читательский взгляд, это скрещение дважды бьет мимо цели: и как “АСЛ” это выглядит неубедительно, и как часть серии “О любви”.

То ли дело Алекс Экслер или Владимир Кунин в роли лучших современных отечественных писателей — их проза входит в третью серию “АСТ” “Истории любви”, которая и по оформлению, и по наполнению — близнец серии “О любви”. Трудно сказать, зачем вообще понадобилось разделять эти серии, кроме как ради галочки о приращении серийных номинаций.

Но есть поле, на котором попытка выдать кровь за морковь и наоборот предпринимается чаще и удается легче. В результате все крупные издательства создают гибридные формы книг стихотворений.

“ЭКСМО” издает серию “Стихи о любви”, куда входят сборники любовной лирики всех времен и народов, от Хайяма до Высоцкого. Тут с Тютчевым и Ахматовой соседствуют не только Вероника Тушнова и Андрей Дементьев, но и Олег Митяев, Вероника Долина, Александр Розенбаум, Татьяна Снежина, стихотворение которой “Позови меня с собой” стало текстом песни из сериала “Менты”.

По большей части это персональные сборники, оформленные не слишком крикливо, и по замыслу серия еще близка какой-нибудь традиционной антологии вроде сборника “Любовная лирика русских поэтов”. Точнее, была бы близка, если не пара перлов: “Стихи любимым мужчинам” и “Стихи любимым женщинам” — под этими названиями вышли два сборника, один — с обложкой флуоресцентного розово-филолетового цвета и стихами Тушновой, Асадова, Рождественского и Рубальской внутри; второй — оформленный поспокойнее зоопарк из классиков и современников: Державин, Вяземский, Пушкин, Маяковский, Тарковский, Бальмонт, Рубальская, Асадов — все для тостов и открыток.

Такая же серия есть у “АСТ”. Не аналогичная, а полностью такая же. Она тоже называется “Стихи о любви”, и в ней тоже есть сборник “Стихи любимым женщинам”, а еще — “Девушке в 16 лет. Пред сердцем любящим твоим”. Готовятся к выходу “Лучшие поэты мира о любви”. Персональные сборники в этой серии озаглавлены какой-нибудь строкой из классиков, пошедшей в народ: “Любви все возрасты покорны”, “И жизнь, и слезы, и любовь…”… Авторы практически те же; может быть, в “АСТ” к составлению серии подошли с чуть большей разборчивостью и не стали абсолютно всех, кто когда-либо рифмовал, валить в одну кучу. Впрочем, все равно Рубальская соседствует с Фетом, а Тушнова с Шекспиром. Ахматова и Цветаева, как положено в масскульте, слиты воедино, аннотация добивает обеих, сообщая главное: любили и страдали. Впрочем, общим томом дело не ограничилось — каждой досталось и по отдельному сборнику.

В отличие от конкурентов, “ОЛМА” сделала ставку на подарочные издания: там выпустили одну построенную по вышеописанному принципу книгу, зато три раза: дважды в 2010 году тиражом в 100 и в 15 000 экземпляров, затем еще раз в 2011-м — семитысячным тиражом.

Это уже не книга. Это подарок. Очень дорогой — те самые сто экземпляров: шелковое ляссе, переплет из натуральной кожи с золотым и блинтовым тиснением, к каждой книге прилагается сертификат — свидетельство того, что книга переплетена вручную по старинной европейской технологии XVIII века. Называется это творение рынка “Нежные стихи”. Для читателей попроще тот же сборник выпустили просто в пухлой обложке.

Издательство изгаляется: “В красочной, богато иллюстрированной книге “Нежные стихи” представлены только самые красивые, изящные и трогательные стихи лучших русских поэтов XVIII—XX веков — стихи, во все времена остающиеся бриллиантами любовной поэзии, ее шедеврами”. А внутри — отнюдь не кич, а классика, причем не только поэтическая: в пышные переливающиеся рамочки упрятаны репродукции картин Буше, Ренуара, Коровина и других замечательных художников, поданные как иллюстрации к стихам Державина, Вяземского, Пушкина, Мятлева, Надсона… Заканчивается сборник стихами Тушновой и Друниной.

Когда еще поэта выводило из себя, что “публика смотрит на него как на свою собственность”, что “по ее мнению, он рожден для ее пользы и удовольствия”.

Читателю подают “лавбургеры” с начинкой вроде бы натуральной, высокопитательной — тот же, кстати, прием и то же оправдание, что используется при производстве сериалов по классике. На самом деле происходит обратное: такие сборники выводят классиков за пределы литературного восприятия, куда-то в сторону Петросяна или Якубовича. Авторство испаряется. Содержание нивелируется. Остается набор штампов: тема — про любовь; если про любовь, то — стихи, чьи — какая разница… Литература в них “обезврежена”, вовлечена в масскульт, а вовсе не массовый читатель приобщен благодаря им к великому. Кстати, живые гибриды обычно бывают бесплодными: в большинстве случаев существа, полученные от скрещения видов, потомства не дают.