День разлуки

Вот это дом, который выстроил Джек,
То есть квартира, купленная в кредит.
Как говаривал Даниэль Кон-Бендит:
И целого мира мало.

А это женщина, её обнимал человек.
Ему сорок три, а ей сорок пять.
Они молодо выглядят, не на свои.
У них нет по разным причинам семьи.
Их тела вполне пока ничего,
Но вот дела не так чтобы хороши.

Откуда-то слышен запах Man Givenchy
Точнее, Savage Extreme

Какие ты носишь духи, скажи,
Не то я сойду с ума

Цветные флаги на ветру.
Скажи мне, который ты любишь цвет,
Не то я сейчас умру

У них русский рок, американский джаз
И балкон с видом на чужие ню.
Она его уже почти любит, а он
Пока ещё смотрит другое кино,
Обнимая её со спины.

Они вообще-то как лёд и вино,
Как дети русской необъятной войны.
Она вспоминает, как будет да,
А он забывает, как будет нет.
Неужели всё это мы?

Это любовь, мой ангел, ты её не узнал,
И я не узнала её.
У меня загорелые руки, у тебя облезает лоб.

Звучит саундтрек к Hable con ella.
Живёшь только дважды.
Не сомневайся, это любовь.
Но ей так тяжко сказать: это ты.
Она сама сделает всё за нас.

Женщина прекрасна как вода и река.
Мужчина прекрасен как воздух и свет.
И весь этот джаз,
С которого мы не ушли,
Оставляет надежду на

Там летний свет и черепица крыш,
И они еле сдерживаются, чтоб не сказать:
Не бойся меня, ты читаешь и спишь,
Работаешь,
Тебе и не надо знать.

Оператор выхватывает с лихвой
Оператор выхватывает из воды
То, что нельзя,
Невозможно сказать никому никогда низачем:
Дикую нежность между двумя
Человеческими людьми

Он смотрит на неё и думает:
Я целовал это лицо некрасивое
Эти губы разбитые
Эти скулы восточные
Эти плечи голые загорелые
Я включал ей западнославянскую
И латиноамериканскую музыку
Я совершал с нею, можно сказать, развратные действия
Но я ничего такого почему-то не чувствую
Она мне совсем не нравится
Ничего физически совершенного
Сексуально привлекательного
И уж совсем не понимаю я
Где почему как когда и какой частью существования
Я успел привязаться к ней
Не могу, не хочу и пытаюсь от неё освободиться
И теперь она во мне вне моей воли
Зачем-то останется

Этот малый как волк в степи
Со своей случайной волчицею.

И она говорит: поспи
Над твоею моей ключицею,
Будто нянька над нами в ночи,
Улетая холодной птицею,

У неё нет прав, не её закон,
Под которым она б ходила.
Но она во сне тебе правит сон,
Сердце моё, мудила.

Но она во сне гладит лоб и спинку
И дует в висок
Со словами: поворотись-ка, сынку.

Она пишет в румынский практический молескин
Твоею рукою наискосок

Ставит пластинку
Меняет простынку
Делает марш-бросок
И помогает ужасам и глупостям людским

Рядом с тобой кто угодно с тобой
Мог оказаться
Рядом с тобой
Не говори, что не глотала огонь
По ночам
Не заливала сердце водой и вином
Огнём и мечом
Не выбирала каннабис пейотль

Он
Мог оказаться днём
В раздевалке спортивного клуба
В бассейне в случайной машине
В поезде в самолёте
Мог тебя рассмешить
Водить тебя днём по ночам по вечерам
На танцы в концерты на пати
Военный корреспондент детский хирург спортивный врач
Кто бы тебя мог бы очаровать увлечь
Никто другой
И потом целовать твои губы

Как мне жить скажи
Как мне жить отвечай
Ходить на работу давать на чай
Давать тебе пионерские порученья
О речка моя и моё мученье
Море моё amore mia

Когда я вижу твои цвета
Куда б ты ни посмотрела
Когда я слышу твои духи
Куда б ты голову ни повернула

К чему бы ни прикоснулся —
Под пальцами
Шёлк твоего платья
Бежевый шёлк твоего белья
Белый шёлк твоего запястья
Алый шёлк твоего бедра
Серебро твоего браслета
Глаза донного мрачного карего фиолета
Чёрного мрачного чувственного счастья

Как жжёный сахар гречишный мёд
Как свежезаваренный чай
Как хороший табак и дурной табак
Как платье девушки в темноте
Как редкий восточный шёлк
Как нежный любовный смех
Как тело женщины в темноте
Как сама темнота
Как камешки на морской глубине
У царевны в запасе на дне
Как огни на русской кошмарной трассе
Как голос возлюбленный как загар
Как греческий орех
Как сахар и мёд и турецкий чай
И сигаретка у всех на устах
И шутка у всех
Пжлст не отвечай
Как поцелуй
Как утренний кофе без молока
Крепкий сладкий горячий
Мне пжлст слабее и с молоком
Пока мы живы пока
Каждый не мёртвый а зрячий
Я могу в них глядеть не могу наглядеться
Как в свои зеркала
(Где ты ранее был да и была)
Скрытые тайной
Готовые стать удачей
Как в своё сердце
Мрачное хладное желчное
Сердце поэта

Едет пацан на велосипеде,
А я стою его ждать.
Ходит пацан пешком на работу,
А я стою его ждать.
Он там глядит в крыло монитора,
А я стою его ждать.
И он освободится не скоро.
Само собой, не вопрос

Ходит один, играет на корте,
А я стою на мосту.
Смотрит один в глубокую воду
И хочет прыгать туда.
А я говорю: твоя это воля,
Конечно, хочешь, ходи.
Но из глубины как я достану
Сердце твоей груди?

Сяду пока, послушаю чайник,
Как дождь за окном идёт,
Как орут болельщики чемпионата,
Наши вышли в полуфинал.
Сяду себе, послушаю поезд,
В котором он спит по делам.
Полью цветы, почитаю книжку,
Которую он написал.

Боже, спрошу, чего же Ты хочешь
От вовсе простых дураков?
Сидите смирно, Он отвечает,
У вас уже всё впополам.

Мы выбираем лучшее в мире,
Даже закрыв глаза.
Мы выбиваем, даже не целясь,
Десять из десяти.
Когда мы трогаем клавиатуру,
Мы трогаем позвонки.
Когда мы спускаемся на вечеринки,
Наши тогда все девки и мужики.

Когда мы садимся за инструменты,
Изображая рок-звёзд,
Богу забавны эти моменты,
Но это мы не всерьёз.

Покуда звучит кубинская песня,
Я буду с тобой танцевать.
Покуда звучит аргентинское танго,
Я буду с тобой танцевать.
Пули в июле и свет над Москвой,
Которой ты стал не свой —
Я вижу рисунок высокого ранга,
Покуда ты сам не свой.

И я говорю тебе как товарищ,
Как никогда никому:
Верни, если можешь, мне женскую душу,
Сводящую ум с ума.
Верни, если можешь, мне женскую душу
Она далеко зашла.
И если ты когда-то захочешь,
Мужская душа сама,
Я расскажу тебе как товарищ,
Как обстоят дела.

Моя стоит одна без защиты
И ожидает твою,
Пока твоя играет на корте
Пока твоя идёт на работу
Пока твоя глядит в глубокую воду
И я скажу тебе, если захочешь,
Она где тогда была

Его ангел говорит её
Ангелу: они какие-то воробьи
На ветру под дождём.
Какие-то никчёмные засранцы.
Они совсем не смыслят в деле любви.
У них не получаются простые прекрасные танцы.
Я устал своего обучать,
Бить всем телом об стенку
Как теннисный мяч.
У него довольно крепкая голова.
Но мы подождём,
Как ты думаешь, эй?

Надо нам их как-то согреть,
Дать полотенца, выпить винца,
Заставить смотреть на воду, огонь.
Я не могу их больше переть на себе,
У них в голове война.
Покажи мне свою ладонь,
Офигенную, огненную, как Он.
И главное, ангел А,
Не бэ.
Сможем мы вывести этих детей,
Как ты думаешь, ну?

Её ангел говорит его
Ангелу: главное, не торопись.
Она не может не грустить,
А он не может прощать, прощаясь,
И прошлое держит их крепко,
И они совсем разучились шутить.
Что с ними делать, я тоже теряюсь.
Ничего патологического, ничего личного.
Ну блядь компания идиотов.
Теперь я не знаю, когда мне спать,
Всё время приходится жёстко работать

(Ангелы не ругаются матом
И не могут так рассуждать.
Но наши могут.
Наши — реальные русские бандиты.)

Её ангел продолжает
Речь, обращённую к его ангелу:
Я знаю, они ужасны,
Но не более, чем остальные.
Раз мы тут с ними ходим,
Нам некуда деваться.

Знаешь, я полагаю,
Им нужно время, чтобы догадаться:
Они же реальные экстремисты.
У них для любви нет в теле места,
Равно как и в душе.
Нет, я не могу с ними больше, пиздец вообще.

Его ангел отвечает:
Знаешь, они уже немного достали.
У них головы из резины, сердца из стали.
От них отскакивают серебряные пули,
И честное слово,
Своего я всё время бью,
Но он нереальная свинья.
Не знаю, как там твоя.
Я потерплю, нихуя.

Её ему отвечает:
Моя кричит и рыдает ночами.
Но ты же знаешь, это мало что значит,
Если девушка плачет.
Сердце её плохо открывается,
И я с трудом сдерживаюсь,
Чтоб не вмочить ей хорошую пинчару
Прямо в её средостение.
Послышится дикий хруст,
Последуют ранения
И крики из девичьих уст,
Но так ей и надо.
Пусть не изображает растение
В анабиозе,
Неопалимый куст.
Мне наплевать на её лживые слёзы.
Пусть она полюбит его по-настоящему,
Как нас учили в школе
Для умственноотсталых подростков
С отклоняющимся поведением.

Его ангел говорит:
Ты не ищешь степень сродства
Между ними.
У них слишком много ума
На двоих, мб, сами разберутся?

Её ангел отвечает: пусть в жопу
Засунут свои умы.
Как они надоели, знаешь,
А как же мы?
Почему эти лживые суки,
Которым так много дано,
Берут автоматы в руки
И смотрят своё дрянное кино?
Нет, это патологически смешно.

У них отвратительные привычки.
И знаешь, завтра на перекличке
Я откажусь участвовать в этом сюжете,
И я спорю свои лычки.
Мы всё же военные, Angel’s Guardian, а не дети,
Не бессмысленные аполитичные
Безгенитальные птички.

Он отвечает: держи её, дорогая.
Видишь, твоя идиотка нагая
Уже говорит чудеса,
И я полагаю,
Что это ещё не всё,
И я своему как могу помогаю.

Она отвечает: если ты так уверен,
Буду делать как ты, товарищ.
Дай мне свою ладонь,
Поднеси к лицу,
Я вижу, как ты горишь
И остаёшься бессмертным
Даже когда наше дело идёт к концу

Ты из самого сердца
Моего говоришь.

Так их ангелы меж собой разговаривают.

Совершенно неважно, что говорят
И думают при этом их люди.

Это неправда, что ангелы не страдают,
Не устают, не плачут.
Они животные, согласно Каббале.
Они не гадят,
Но нет им места на земле
В творожистой кривой траве.
Господь чего-то не наладит.

И бедный ангел, как койот,
Волочит крылья по золе.
Ему совсем не до людей.
Ну помоги ему, несчастный эгоист,
Прелюбодей,
И мелкий идиот.

Моя нитка, моя квятынка, моя слатка,
Глубока вода, по ней ходит лодка,
В лодке парень, над парнем парус.
Он улыбчивый, как Гагарин.
Над ним космос, девятый ярус.

Скоро лето, святые стирают платья,
Госпитальные простынки и тряпки.
На твоём плече лицом лежит солнце.
В груди бьётся сердце.

Расскажи мне какую-нибудь гадость,
Выиграй у меня в гляделки,
Посиди со мною, возьми за локоть.
Я запомню тебя почти счастливым.

Радость моя далеко за морем.
Разные города вижу в иллюминатор.
Будешь собираться, не забудь бритву
И очки, которые ты на столе оставил.

Будешь засыпать, не забудь помолиться,
Сядешь в поезд — поцелуй в глаза проводницу,
Возьми железнодорожного чаю,
Выпей с попутчиками водки.

Выходила к тебе простоволосой,
Голой и босой, ко свету спиной.
Давай покурим твои папиросы
Ещё по одной.