Вера Терехина

Поэзия Московского университета: от Ломоносова и до… Кн. 5: от Андрея Белого до Павла Флоренского

Новое о поэзии Серебряного века

Новая книга из серии “Поэзия Московского университета” знакомит читателей с творчеством известных поэтов, вступивших на писательский путь в студенческие годы, независимо от избранного ими факультета и будущей профессии. Она так и называется: “от Андрея Белого до Павла Флоренского, включая Ивана Ильина, Владимира Нилендера, Михаила Осоргина, Бориса Садовского, Сергея Соловьева, Тихона Чурилина”.

Это часть большого труда, задуманного сотрудником НИВЦ МГУ Г.А. Воропаевой в 2000 году. В серии вышли подготовленные ею четыре книги, охватившие период с начала 1700-х до конца 1870-х годов. Теперь настал черед поколения Серебряного века — пришедшие на физико-математическое отделение А. Белый и П. Флоренский, студенты юридического факультета М. Осоргин, В. Нилендер, И. Ильин, филологи Б. Садовской, С. Соловьев, а кроме того, те, чьи имена не вынесены на обложку антологии, — всего двадцать поэтов. Их стихи не конкурируют между собой, не в этом смысл антологии. Собранные произведения преимущественно студенческих лет совершенно иначе звучат в этом общем хоре, перекликаясь, соединяясь в нечто значительное… Словно обо всех сказал Павел Флоренский:

В книге память о поэтах представлена с подлинно научной полнотой: биографический очерк, подборка стихотворений (для нескольких авторов это первая публикация!), описание архивных источников, выписки из личных дел студентов, библиография, редкие или неизвестные фотографии...

Всем, кто связан с литературой 1900—1920-х годов, понятно, какой за этим стоит труд и сколь ценны собранные в антологии сведения. Достаточно упомянуть обширную подборку стихотворений Тихона Чурилина, редчайшего поэта, русского сюрреалиста. Задолго до французов он выразил пограничное состояние души, отмеченную Гумилевым “строгую логику безумия и подлинно бредовые образы”. Его книгу “Весна после смерти” украсила своими литографиями Наталья Гончарова, о нем писала Марина Цветаева. Но книги его не переиздавались, “Словарь русских писателей” дошел лишь до буквы “С” и вновь встал… Приходится констатировать, что публикация А. Мирзаева в этой серии надолго останется наиболее авторитетным источником сведений о Чурилине, составленным специалистом, и, что особенно ценно, с описанием архивных фондов.

Не менее интересные факты, необходимые для каждого комментатора, содержатся в биографических статьях о братьях Койранских (с трудом различаемых), Н. Русове, Л. Зилове и других деятелях отечественной культуры, почти забытых ныне. Так, включая в книгу об Игоре Северянине пародию В. Стражева, я с трудом отыскала скупую информацию об авторе — здесь он представлен значительно полнее. Составители сборника ввели в научный оборот множество ранее недоступных материалов из студенческих дел и намерены, начиная с настоящего тома, публиковать “своего рода архивный каталог”. Другой вид архивных текстов дан в приложении “Поэтические опыты Николая Бугаева”, где впервые публикуются стихи и переводы отца Андрея Белого (в том числе наиболее ранний перевод студенческого гимна “Gaudeamus”). Параллельные тексты позволяют судить о точности их переложения, о существовавшем в роду Бугаевых гене поэзии.

Нельзя не отметить редкое в наши дни бережное отношение к самой плоти стиха — к его написанию. Аутентичность орфографии подлинника или первопечатного текста сохраняется составителями ради полноты читательского восприятия. Поясняя свой выбор, Н.Н. Перцова апеллирует к авторитетным мнениям И. Бунина, И. Ильина и делает справедливое заключение: “…поэтическое произведение (не фольклорное) призвано манифестироваться в графическом, письменном виде, изменение этого вида неизбежно вызывает деформацию авторского замысла”.

Действительно, мы видим, что в стихотворении Андрея Белого “Туда” (1904) только написание по старой орфографии слова “полнозвездный”, через букву ять, не переходившую в “ё”, сохраняет рифму со словом “бездны”:

Произношение же вызывает в читателе необходимую, задуманную автором аллюзию на строки “Открылась бездна звезд полна…”. В другом случае связь разрушается. Углубление смысла происходит и в стихотворении Б. Садовского “Передъ памятникомъ Державина” (1906), где лексика XVIII века оживает в свойственном ей написании.

Кто-то возразит против такого “филологического гурманства” и будет в чем-то прав. Но, думается, основной читатель “Поэзии Московского университета” будет рад не только насладиться любовно собранными и напечатанными стихотворениями, но и вкусить плодов научного поиска в ожидании нового тома серии.

Ученый, публицист, мемуарист