На лоне Болоньи

Болонский процесс пошел по Старому свету чуть больше десяти лет назад, когда на исходе прошлого столетия в самом древнем университете мира полномочные представители тридцати стран подписали декларацию о целях и направлениях общеевропейской образовательной реформы. Призрак бродит по Европе и поныне, и, надо сказать, породил он столько суждений, мнений и домыслов, что впору издавать на всех официальных языках континента сборник апокрифов “Легенды и мифы Болонского процесса”. Ситуация осложняется тем, что в этом деле благие помыслы в стиле “как лучше” уже почти невозможно отделить от последствий в жанре “как всегда”. Я попробую не просто присоединить свой голос к хору сторонников либо противников “Болоньи”, но изложить по возможности внятно доводы тех и других в форме диалога — почти по Платону.

Но прежде — несколько дословных выдержек из официального текста Болонской декларации 1999 года. В ней, в частности, перечислены следующие основные направления реформы образования:

Филонус. Так называемый “Болонский процесс” размывает границы между всеми национальными системами образования, приводит к их нивелированию, при этом в проигрыше оказываются все. Это либо неразумие, либо заговор по разрушению образовательных традиций. Нельзя надеяться привести к единому знаменателю даже британскую (“атлантическую”) систему и “континентальную”. Слишком там и тут различны цели образования — установка на “практичность” (“протестантскую этику”) всегда противостояла фундаментальности теории (умозрительной метафизике). А что уж говорить о более дробных различиях между образованием в отдельных странах!

Полидем. Но ведь все современные тенденции мирового развития говорят о сближении противоположностей и о сглаживании различий! Кроме того, загляни-ка, достопочтенный Филонус, в “болонские” документы — там нет ни слова о нивелировании. Надо сохранить все национальные особенности, но выработать механизм общепонятного перевода с одного образовательного лексикона на другой. Скажем, ни в одном зарубежном университете тебя не поймут, если ты скажешь, что ты “филолог по образованию”. В немецком языке филология — истолкование древних текстов, в англоязычном мире нашего “филолога” назовут то ли “славистом”, то ли “лингвистом”. А слово “культурология” вообще употребляется только в России, никто его не понимает, а итальянские филологи, как это ни странно для нас, — оканчивают “факультет леттере” (facoltа? di lettere), и так далее и тому подобное! Никакой работодатель не в силах разобраться, чему же именно учился, что именно умеет кандидат на замещение вакансий, если он учился в другой стране. Все национальные дипломы останутся в силе, только к ним должно быть приложено единое европейское Приложение к диплому (Diploma Supplement), в котором все прослушанные курсы будут описаны количественно и объем освоенных знаний будет выражен в зачетных единицах (Credit Points) согласно Европейской системе трансфера зачетных единиц ECTS (European Credit Transfer System)...

Филонус. Стоп, стоп! Во-первых, эти самые зачетные единицы (в просторечии — кредиты) ничего толком не отражают. Во всех странах — хотя и по-разному — испокон веков ставились оценки за успеваемость, и не только в университете, а и в средней школе. Это была качественная мера знаний. Мало ли сколько “единиц трудоемкости” ты затратил в школе на физику — вообрази на минуту, что в аттестате не отражена разница между “пятеркой” и “тройкой”! Как легче отличить тому же работодателю, где будущее светило физики а где “чайник”, — по обычным оценкам или по вашим хваленым “кредитам”? Вот я затратил столько-то часов на слушание лекций по медицине, а столько-то — на чтение медицинских книг, что я после этого — врач? И почему надо обязательно рассчитывать на зарубежного работодателя?

Полидем. Необязательно на зарубежного, и даже необязательно только на работодателя, а и на работника деканата другого университета. Прошли времена, когда студент обязательно от начала до конца учился в одном университете. И в далеком прошлом часто бывало, что студенты кочевали по разным странам, чтобы послушать лучших лекторов. Процедура перевода из вуза в вуз сейчас очень формализована и затруднена, а вот если будет известно, сколько зачетных единиц уже освоено студентом и сколько осталось, — можно будет легче переходить из одного университета в другой. Мы живем в очень динамичном мире, молодому человеку просто необходимо приобрести опыт обучения в разных университетах, в разных странах. Согласно Болонской декларации студент должен в идеале не менее семестра проучиться в другой стране — это сделает его более гибким и — в конечном счете — повысит шансы на трудоустройство. Перемещение из вуза в вуз, из страны в страну — и есть так называемая академическая мобильность (Academic Mobility).

Филонус. Но эта самая “мобильность” ставит страны в неравные условия, то есть специально нацелена на усиление разрыва в уровне и качестве жизни между горсткой супердержав и всем остальным миром. Возьмем футбол — к чему привело слияние спорта и бизнеса, которое, кстати, резко усилилось как раз в пору зарождения так называемого Болонского процесса? К появлению горстки суперкоманд и резкому ослаблению клубного футбола в странах третьего мира. Если бы звезды вроде Это’О или Дрогба, играли не в “Интерах” да “Челси”, а у себя в Камеруне и Кот д?Ивуаре, — насколько бы повысился там уровень игры! Тренеры серьезных команд еще пару десятилетий назад совмещали поиск новых “звезд” на стороне с возможностью их подготовки у себя в детских спортсекциях. Но воспитание профессионала с нуля — дело кропотливое, гораздо проще купить готовый товар где-нибудь на стороне, да еще по дешевке, ибо там к высоким зарплатам не привыкли. То же происходит и с высшим образованием — развитие пресловутой “мобильности” приводит к утечке мозгов (на вашем жаргоне — Brain Drain), обладатели которых работают на благо все тех же нескольких сверхдержав.

Полидем. Но, с твоего позволения, такова жизнь, таковы либеральные устои! Превыше всего экономическая целесообразность и свобода личности. Лучше всего результат производства там, где лучшие специалисты, — человек всегда будет жить там, где ему лучше! Какова альтернатива нарисованной тобой мрачной картины? Снова опускать железный занавес, принуждать лучших ученых работать задаром в шарашках? Не лучше ли государству, которое опасается утечки мозгов, создать пристойные условия для работы специалистов, чтобы те не рвались уехать? Кстати, система зачетных единиц позволяет реализовать еще один принцип Болонского процесса: непрерывное образование или — образование в течение всей жизни (Lifelong Learning). В наше время стремительно меняется набор профессий, востребованных на рынке труда. Кто лет тридцать назад слыхал о компьютерных дизайнерах или об интернет-журналистике? Человек находится на рынке труда минимум лет сорок, он должен иметь возможность овладеть вновь появившимися профессиями, которым никак не мог научиться в пору молодости. А кредиты все это упрощают — заранее известно, сколько их нужно набрать, чтобы иметь право работать по новой специальности. Между прочим, кроме непрерывного образования в “болонской” Европе есть еще программы фиксации спонтанного образования. Допустим, человек работал учителем ботаники, а увлекался всю жизнь, ну, — авиамоделированием, в соответствующий клуб с детства ходил и так далее. И вот к сорока годам понял, что все знает про авиамодели, их технические характеристики — само собой вышло, спонтанно! Чтобы работать инструктором по этому делу, ему нужно только, опять же, получить несколько зачетных единиц, заранее известно, каких и сколько…

Филонус. Да-да, слыхал я про эту вашу “Европейскую рамку квалификаций”, на болонском волапюке — European Qualifications Framework! Там всё подсчитано дискретно и непрерывно, сколько можно кредитов получить в любую пору жизни — от роддома до хосписа! Это просто распил огромной массы денег — целые вавилоны цифр и таблиц, где все расписано по “компетенциям”, столько людей тратят силы впустую…

Полидем. Не вижу повода для насмешки, почтеннейший! Слово “компетенции” не нравится — готов разъяснить. Как мы порождаем фразы на родном языке? Совершенно не задумываясь о склонениях-спряжениях и согласовании падежей. Для второклассника даже само понятие “падеж” является сюрпризом. Иностранец учит язык иначе. Он усваивает, что творительный падеж — если можно поставить вопросы “кем?” или “чем?”. Руковожу кем? — студентом (значение объекта), пишу чем? — ручкой (значение орудия, инструмента); пою кем? — соловьем (значение качества), иду чем? — полем (значение места). Эта механическая сумма сведений знаний о разных значениях слов у иностранца не складывается в компетенцию свободного порождения речи. В этом главный принцип современного образования: нельзя больше сводить его к провозглашению в аудитории суммы фактов и к проверке на экзамене их зазубривания. Объем фактов настолько велик, что никаких аудиторных часов не хватит на их перечисление. Усвоение не фактов, но алгоритмов их воплощения в действия, в порождение правильных решений уже на будущем рабочем месте.

Филонус. Да-да, знакомая песня, ничего не скажешь! Только не делай вид, мой друг, что тебе неведомо, как дело выглядит на практике! Сейчас в университетах вводятся Федеральные государственные стандарты третьего поколения, у них даже аббревиатура есть официальная — ФГОС-3, все, как в Европе. И основаны эти стандарты на двух китах — компетенциях и зачетных единицах. Поэтому вместо того чтобы работать над улучшением лекционных курсов и семинаров, профессора и доценты сочиняют многосотстраничные бумаги, расписывают, что, мол, такая-то тема формирует такую-то компетенцию, а такой-то раздел курса “стоит” столько-то зачетных единиц. Это замкнутый круговорот “воды” в бюрократической природе, студенты ведь вообще не заметят всех этих перемен, им невдомек, какая компетенция где и как формируется.

Полидем. Если не чувствует перемен студент, значит, налицо извращение всех устоев Болонского процесса, его бюрократизация, значит, виноваты бюрократы, а европейская реформа тут ни при чем! Студент должен находиться в центре преподавания! Есть даже такой принцип — переход от Teaching к Learning, это трудно перевести: скажем: от “научения” (извне) к (самостоятельному) “обучению”. Бюрократический круговорот имел место как раз в советское время, когда профессора и чиновники решали за студентов, что именно и в каком порядке им “проходить” в университете. На всех филологических факультетах — от Калининграда до Владивостока — студенты в первом семестре изучали античную литературу и “введение в литературоведение”, никакого выбора не допускалось, полный тоталитаризм! Нынешний же стандарт куда более гибкий, и факультет может выбирать курсы, и каждый конкретный студент выстраивает свою индивидуальную траекторию образования, в зависимости от того, как он видит в дальнейшем свою работу.

Филонус. Опять сплошные подтасовки! В советское время образование у нас было вовсе не тоталитарным, но классическим, ориентированным на германскую университетскую систему. Я говорю здесь не о массе идеологических псевдонаук, не они делали погоду, а о незыблемом принципе: фундаментальное преобладает над прикладным, так было принято еще с XIX века, когда в Пруссии министром был великий Александр фон Гумбольдт, создавший особую университетскую доктрину, а в России — Сергей Уваров, во многом эту доктрину заимствовавший. Недаром же в наших университетах издавна “поточные” лекции читал профессор, а семинары вел ассистент, в Америке все ровно наоборот, общие курсы и аспиранты могут читать, все главное происходит на семинарах. Что до свободы выбора — это никчемная псевдолиберальная риторика: так легко соблазнять человека доводами о том, что он может и должен делать то, что ему нравится. Как в рекламе: мажься кремом “Красный бегемот” — ведь ты этого достойна! У нас прекрасное образование, иначе не было бы такого спроса на наших выпускников во всем мире. Нас последовательно хотят убедить в том, что мы от всех отстали, рейтинги тенденциозные составляют, а все для того, чтобы разрушить российскую образовательную систему, а страну превратить в сырьевой придаток сверхдержав. А “студентоцентризм” приводит к тому, что образование за рубежом напоминает лоскутное одеяло: курсы по раннему Андрею Белому, позднему Ивану Тургеневу, по гендерной проблематике у Марии Башкирцевой, а на выходе почему-то — филолог-русист. Курса “История русской литературы XIX века” он никогда не слушал, а спросить его, в каком столетии жил Толстой — ни боже мой, это уже тоталитаризм! Поэтому и в средней школе по математике годами на четырех арифметических действиях сидят… Абсолютизировать “удобный” выбор молодого человека — все равно что побуждать его выбирать правописание: тебе как проще — писать “виласипет” или кое-какие правила запомнить! Или таблицу умножения заставить запомнить — тоже насилие, “эбьюз”, по-ихнему??

Полидем. Коллега, коллега, брейк, что за чушь! Не будет молодой человек действовать себе во вред, он-то лучше любого министра знает, что ему пригодится на рабочем месте. Да, курсы напоминают лоскутное одеяло, но ведь невозможно в аудитории прочесть все! Возьмем литературу: “советская” периодизация курсов по истории литературы сложилась в 1940-е годы, а писателей-то с тех пор слегка прибавилось! А семестров больше не стало! Тот самый образовательный стандарт, на который ты так яростно нападал, резко изменяет соотношение аудиторной и самостоятельной работы: в аудитории читается общий обзор, формируются компетенции по пониманию текстов разных жанров, разных эпох, а все остальное студент берет самостоятельно, сетевые ресурсы использует! Если уж кто и должен влиять на содержание образования, то работодатели. Они во всех странах жалуются, что не могут выбрать из выпускников университетов достойных сотрудников, потому что они не знают новейших технологий. Профессора консервативны, им проще десятилетиями читать одни и те же курсы, чем разрабатывать новые.

Филонус. Университет и должен быть консервативен, в этом его неотъемлемая функция, еще со времен средневековья! Нужно читать фундаментальные курсы, чтобы человек знакомился с философскими, историческими основами любой дисциплины и, главное, чтобы умел перестраиваться, переучиваться. Если просто поспевать за стремительным изменением технологий, мы получим на выходе недоучек, марионеток. Вот научили юристов работать по самой современной версии гражданского права, только этому и учили. А тут вдруг — выходит новый Гражданский кодекс, и что им — переквалифицироваться в управдомы?! Римское право они должны, условно говоря, осваивать, чтобы знать не только технологии точечного реагирования на события, но понимать сами механизмы изменения правовых установлений, причины, по которым один кодекс сменяет другой…

Полидем. Вот тут соглашусь с тобой, только добавлю, что обучение умению обучаться, меняться — как раз один из главных лозунгов Болонского процесса. Для этого-то и нужна гибкая вариативность индивидуальных траекторий обучения, для этого и “студентоцентризм”. Свободному выбору студента должен подлежать не только набор курсов для прослушивания, он может выбрать и уровень образования, т.е. окончить только бакалавриат или поступить еще и в магистратуру, в аспирантуру.

Филонус. Ну наконец-то ты заговорил о самом главном! Бакалавризация всей страны — это прямое разрушение фундаментальности образования! Где вы видели медика-бакалавра или юриста? Где бакалавры могут работать — это до сих пор никому не понятно. Готовить бакалавров без магистратуры — чистая диверсия, а на самом деле у государства тут прямой интерес: экономия бюджетных денег. В бакалавриат еще можно поступить бесплатно, но не всем выпускникам бакалавриата гарантирована бесплатная магистратура — надо снова сдавать экзамены, вот и сокращение расходов!

Полидем. Снова уличаю тебя в незнании “болонских” документов! В Болонской декларации вообще нет слов “бакалавр” и “магистр”, там речь идет о “достепенном” и “послестепенном уровнях” образования (“undergraduate” и “postgraduate”), каждая страна вольна сама выбирать названия уровней обучения. Бакалавр — вовсе не недоучившийся магистр, это человек с законченным высшим образованием. Он просто не обладает полностью сформированными компетенциями для самых сложных видов деятельности в рамках данной профессии. Таких недоступных для бакалавров видов работы ровно четыре: самостоятельные научные исследования, преподавание в высшей школе, создание и представление на получение грантов собственных производственных проектов, наконец, административное руководство. Он как младший офицер — лейтенант, капитан: чтобы получить второй “просвет на погонах”, надо военную академию окончить, тогда и до майора, полковника дорастешь. Магистратура ни для кого не закрыта, только идти в нее лучше не сразу после бакалавриата. Поработаешь, наберешь опыта — тогда лучше поймешь, по какой именно траектории лучше всего продолжить образование. В бакалавриат поступают еще очень юные люди, у них нет ясного представления о будущей профессии, разве что с чужих слов, иногда родители или учителя убеждают пойти в тот или другой университет, а то и одноклассники. Но у всех советчиков — свой собственный опыт, не всегда для других людей приемлемый. Отсюда столько разочарований в профессии. А вот в какую магистратуру пойти — решает уже не 16—17-летний юнец, а человек, которому стукнуло двадцать с лишним, уже поработавший, знающий, что почем. И у него есть много возможностей для коррекции своей профессиональной идентичности. Он может сменить университет обучения, страну или специальность. Допустим, экономист, поработавший в российско-японской компании, поймет, что ему надо получше изучить японский, после экономического бакалавриата он пойдет в магистратуру по лингвистике. Или наоборот — переводчик с японского, в той же компании служащий, решит, что ему не хватает знаний по экономике…

Филонус. Благостная картина, нечего сказать! На деле все эти утопии выглядят совсем иначе. Изначально во многих странах было всего две бакалаврские степени: “бакалавр искусств” (Bachelor of Arts, B.A.) и “бакалавр наук” (Bachelor of Sciences, B.S.). Какой-нибудь “бакалавр теплофизики” или “бакалавр архивоведения” никому и в страшном сне не мог присниться.

Полидем. Так эти степени и вводились, чтобы сохранить национальные образовательные традиции — готовить достаточно узких, но продвинутых специалистов, будущих ученых и руководителей, начиная прямо с первого курса, не дожидаясь окончания бакалавриата.

Филонус. Но прости меня, милейший, за непарламентскую лексику, черта с два это получилось! Нельзя быть немножко беременной, нельзя сымитировать, что целых четыре года первокурсник не допускается к специализации, к серьезной науке, дескать, потом — поработает годок-другой и еще успеет специалистом высшей пробы стать! Этак его можно и в армию отправить для приобретения жизненного опыта! Побегает с автоматом по тундре, лучше поймет, что фортепианное солирование — его настоящее призвание. Ан нет — поздно будет, поморозит руки, пальцы гнуться перестанут. Народ у нас, конечно, хитер, его не проведешь — никаких бакалавриатов де факто не существует, никто же не согласится четыре самых продуктивных года (с 16 до 20) держать молодых людей на голодном пайке, готовить только к работе исполнителя. И самое главное — в программе бакалавриата не предусмотрено время для написания самостоятельной дипломной работы. Итоговая работа у бакалавров — не более чем реферат, компиляция — о каком полноценном образовании тут можно говорить! И здесь — все тот же коварный замысел: не просто сэкономить на платной магистратуре, финансировать не пять лет обучения в вузе, а только четыре, — но еще и принудительным образом решить проблему недостатка в кадрах “средней” квалификации. Часто мы слышим открытые заявления о том, что, мол, вузов у нас слишком много, а рабочих — чересчур мало. Какой выход? Не обеспечивать престиж и достойную оплату людям рабочих профессий, а создать условия для насильственного вброса в “народное хозяйство” сотен тысяч лузеров-недоучек, у которых было отобрано право на полноценное бесплатное высшее образование. И ведь цинизм в том, что это делается под демократическими лозунгами обеспечения доступности образования абсолютно для всех, вплоть до “лиц с ограниченными возможностями”.

Полидем. Ну, не знаю, откуда у тебя такая осведомленность, может, ты министр теневого кабинета! Ох уж эти вечные поиски вредителя, внешнего врага, мировой закулисы! На самом деле — повторюсь! — бакалавр никакой не лузер, ему все дороги открыты, в том числе и магистратура в самых престижных университетах мира. Именно наличие двух уровней образования во всех образовательных системах обеспечивает легкий переход из вуза в вуз…

Филонус. Очередная чушь! Не может иностранный студент со степенью бакалавра поступить в российскую магистратуру! Это происходит потому, что у нас бакалавров учат четыре года (восемь семестров), а “у них” — только три года (шесть семестров). Поэтому все показные “болонские лозунги” на практике не работают, иностранным гражданам отказывают в нострификации бакалаврских дипломов, не присуждают российскую степень бакалавра! Конечно, наши реформаторы и до трех лет срок обучения в бакалавриате готовы довести, но на это, слава богу, пока не решились и, думаю, не решатся, иначе, как некогда говорили, — сметет их волна гнева народного…

Полидем. До боли знакомая стилистика, прямо говоря — демагогия: играть на протестных настроениях невежд, которые ни аза не смыслят в том, против чего протестуют. На этом основании можно потакать настроениям самых косных обскурантов, готовых еще лет сто повторять считалочки о “самой читающей стране в мире” или “о лучшем в мире образовании” — им все равно. Пока будем их слушать — окончательно отстанем от цивилизации, утратим всё энергичное и талантливое в новом поколении россиян. Кто же согласится слушать в аудитории курсы полувековой давности в век компьютерных технологий. Не модернизировать “сверху” образование невозможно, иначе “снизу” начнется процесс стагнации и разложения — посмотрите на динамику катастрофического старения работников науки и высшей школы — это прямой результат нерешительности реформ!

Филонус. Видали мы таких реформаторов в семнадцатом году! Вы готовы вообще списать университетского профессора на свалку истории, заменить компьютерными текстами, безличными глупыми ЕГЭ. Между тем, ничто не заменит личного общения с наставником, обучение — это ведь не только накопление знаний, но и нравственное формирование личности…

Полидем, Ой-ой, давай-ка остановимся, о ЕГЭ и о нравственности образования поговорим в другой раз! А что до незаменимости личного общения — согласен, оно всегда полезно! Вот и сегодня мы неплохо побеседовали, не без толку, правда? В общем, — даешь Болонью!

Филонус. Болонью — долой! А что до необходимости личных бесед, что ж — надо чаще встречаться!