* * *
Я разучилась считывать голоса,
вплывающие из других, таких пластичных, миров.
Голова с глазами, как Троя,
в которой война, любовь и война —
и только в мизинцах шёпот
и столько зверей и ручьёв,
что вот он — поток живой: кровная дрожь.
* * *
Калиточка в соседний мир
гудит, раскачивая пальцы.
Мы знали точку, прах и царский
проект судьбы, пиар и пир.
Но кто богиня? Кто сатир?
Зачем кому-то править землю? —
когда разбился пряный жемчуг
и плотно выплетен сатин.
Я столько лет грущу и тщусь,
привычно камешки бросая,
что понемногу понимаю,
кому отгадки бормочу...
* * *
Спала жара – и прохладные гласные слов
Гладят гортань, как вода,
Виноград или масло — на выбор.
Ливни летят. В осаждённом деревьями Львове
Жизнь пролетает как ветер, как лето, как ливни.
Спала жара.
И возможно сто лет оттолкнуть
Лодочкой в море, которого нет, как и прежде.
Это нетрудно – сказать, оказалось, —
И путь
Переиначить
Во имя любви и надежды.
Украина
Пройтиться загорелым парком, что влез по локти и колени
в траву и тени.
Шагает скот в резную арку, раздвинутую в круглой сфере, —
упрям, растерян.
Внутри оврагов жабьи флейты. К шести утра очнутся птицы —
начнут клубиться.
Гелиотроп — лиловый гетман. Гвоздика дикая дымится,
как мясо битвы.
Глубинка лета. Обожанье литературной и пейзажной
страны Украйны.
Уже рыдает горлом жайвор — и серым утром рыбы в жабры
набрали радуг.
Шумит, приподымая веки, болотный парк, желая грозно
тебя увидеть.
А ты, о маленький, со стеком прохаживаешься у розы,
не видя Вия.
Из книг, из матовых туманов не вырваться. На мёртвом небе
раcтяжки ветра.
Проститься Украиной рано, где стадо дышит сквозь деревья
и пахнет веткой.
Подготовка к отплытию
И гром был такой, что не спать — страшно,
И тихий мороз оцепил воздух,
всё меньше и меньше у нас старших,
короче прощанья, длиннее — обозы
растений, теней, лошадей в пятнах,
волшебников, эльфов, цыган-грандов,
умеющих только стоять рядом,
умеющих только молчать внятно...
В холодной реке расцветал лотос
(и что бы ему здесь, у нас, делать?),
но ты обернулась Женой Лота,
Душа, и всё медлила — не каменела,
глядела на Город, где бал правил —
какая нам разница кто? — только
в том Городе плакали — и крали,
и, Господи, было детей столько!
Мечи мы забыли в резном храме —
вот, в общем, и всё — не жалей, милый, —
нас выведет ангел — обоз странный,
грустней не придумать. О, дай силы
глядеть, как слетает снежок просто
на чёрную воду, на свят-лица...
Всё верилось: вдох — и качнутся обозы,
и время качнётся, и вечно продлится...
Качнутся обозы — и шум речи,
о лодки толкаясь, войдёт в реку,
я стану слабее, ты — крепче,
вода и соцветья возьмут человеков,
и вдаль потечёт караван царский:
шальвары, шелка, аромат горя,
кресты на груди, буквы на — пальцах,
печать на устах, и комок — в горле...
Звенит колокольчик, мой маг, ближе,
чем даже душа, чем “прощай-город”... —
там будут огни, корабли, вишни,
о, не оглянись, — ты же маг гордый!
Сандаловый привкус... жалей, флейта,
обоз, караван — в общем, дви-женье...
Как страшно, мой милый, когда — время.
Когда — навсегда.
Каменей, жено!
