|
Татьяна Полетаева
«Цветной берет, воздушный шар…»
Об авторе | Татьяна Николаевна Полетаева — поэт, автор баллад и сказок, член Союза российских писателей. Родилась в 1949 году в Москве. В 70-е годы участвовала во всех выпусках самиздатской поэтической антологии “Московское время”. После окончания института культуры в г. Ленинграде в 1977 году работала экскурсоводом по Кремлю и по Москве. За зарубежные публикации в 1982 году была уволена из экскурсионного бюро. Потом работала корректором, няней, редактором, зав. редакцией. С середины 90-х годов выходят поэтические книги: “Наука любви”, “Наши дни и наши имена” и сказочные повести: “Город городов”, “Волшебные зеркала”. Живет в Москве.
Татьяна Полетаева
“Цветной берет, воздушный шар…”
* * *
Воспоминаний или непогоды
В затылке боль, и защемит в груди.
Песочные часы, а с ними годы
На солнечные — вновь переведи.
Туда, где я под мост реки Неглинки
Ныряю, что она бежит в трубе
Вещаю, о Полянке и Ордынке,
Жующей и зевающей толпе.
Им объясняю, что Москва-река
Звалась Смородиной в далёкие века
(Хоть то никто наверняка не знает).
Тут хлынет ливень, и толпа слиняет,
И радуга над речкой засияет,
Концами упираясь в берега.
Асфальт зеркальный, город многоликий,
Ты из-под ног моих не уходи!
Великий Пост прошёл — и звон великий
Стоит на всём пути.
2010
* * *
Саше
Как странно глядеть на тебя, не лаская глазами,
С тобой говорить, не касаясь плечом и руками,
Как будто всё это сейчас происходит не с нами.
И только не странно молчанье — мы так говорим.
И наш разговор никому не понятен и светел.
О чём я спросила и что ты мне молча ответил?
Мы долго заснеженным городом едем и едем,
И в первом часу барабаним в закрытую дверь.
И греемся в кухне, где свалена в мойку посуда,
Где милый хозяин овсяным нас потчует блюдом,
Твердит о Брюсселе и слабо смеётся, покуда
Мы ждём не дождемся, когда он отправится спать.
1975
* * *
Всех оплакав, и в ночь пустоты
За косые апрельские струи
Я сойду с одряхлевшей плиты
На бульварную землю сырую.
Полоса преждевременных гроз
Отсечёт от меня половину —
Звонкий мир лепетанья и слёз
И ночного прохожего спину,
Тёмный город в фонарном дыму,
Тишину и вступленье органа,
Как в холодном незрячем дому
Шорох капель из медного крана.
Надо мной только ночь и вода,
Только это простое убранство.
И покатится с неба звезда
В ледяное пустое пространство.
И тогда я закрою глаза
И не вспомню за пеньем и звоном,
Что чужие звучат голоса
По затверженным мной телефонам,
В тёмном платье, истёртом до дыр,
Купленном на дешёвом развале,
Я застану и дружеский пир,
И веселье, и славу в разгаре.
1975
Первый снег
На рассвете стало тихо —
Белый свет глядит в зрачки,
И зелёная франтиха
Вдела ноги в башмачки.
Под зеркальною террасой
Алебастровый настил —
Это старец седовласый
Нашу дачу посетил.
Он заглядывал в оконце
И глаза его пусты,
А у нас в печурке солнце,
И на скатерти цветы.
Хорошо подняться утром,
Кофе в чашки разливать,
Хохотать, и время спутать,
И тебя соседом звать.
И по снегу без привычки,
По колено в том снегу,
Добежать до электрички,
Задыхаясь на бегу.
1976
Времена года
То, дружочек, беда не беда,
Что и лето ушло без следа,
Не сказало, зачем и куда,
Следом осень плетётся устало,
И уже на носу холода.
Пруд и тот остывает помалу.
В старой кадке замёрзла вода,
Всё затянуто коркою льда —
Видно, ночью зима надышала.
Не грусти, я схожу за вином,
Мы с тобой помолчим об одном,
Лишь бы время тихонько бежало.
Так, глядишь, до весны доживём.
1981
* * *
Свой скарб нехитрый соберу,
Взвалю на плечи пёстрый узел,
Прощай, мой дом, прощай, мой угол,
Приют мой краткий на ветру.
Пора, уже давно пора —
Стучатся ледяные ветки
В стекло, и дети со двора
Протягивают мне монетки.
Я разложу на снег товар:
Кому подкову и перчатки,
Стихотворения в тетрадке,
Цветной берет, воздушный шар?
Ещё надорванный конверт
С открыткой “вид с горы на Мцхету”,
Твой, мной написанный портрет —
Всего лишь за одну монету!
Потом я выйду налегке
В сумятицу дворов и линий,
За город и за полог синий
С зажатой медью в кулаке.
1981
* * *
Сестре
Кто, куда, когда, откуда,
Как ты, детка-задавака?
Помнишь георгинов чудо
Перед окнами барака?
Спорщица и хохотушка
Пролетела без оглядки
За руку с сестрой-толстушкой,
С первой сказкою в тетрадке.
Двор гудит подобно улью,
Занавес холста простого,
Зрители приносят стулья.
Осень пятьдесят шестого.
Память — зеркало кривое
Детство нищее стирает,
Голубей над головою
В синем небе оставляет,
В горле ком и солнца лучик —
Зайчик зеркальцем играет.
Память, твой зеркальный ключик
Мне случайно возвращает
Георгиновый букетик,
Автора на сцену просят.
Стулья со двора уносят
Те, кого уж нет на свете.
2007
* * *
Месяцеслов листаю — этот свод
Церковных праздников, примет забытых школу.
Я с детства знаю, что два раза в год,
Зимой и летом, празднуют Николу.
Никола летний с васильковым цветом,
Никола зимний с первым крепким льдом.
Я и сама забытая примета…
Вот невзначай подумала о том,
Что в городе тоскливо, а в деревне:
В снегу дома, над трубами дымы.
И одинокая ворона гневно
Кричит — не докричится до зимы.
Что хрупок наст, непрочны льда оковы
От Катерины до Николы дня…
От хворей старых и привычек новых,
Угодник Николай, храни меня!
2001
|
