Как писатель Гдов в историю влип

Дорогой друг Хабаров!

Я тебе звонил неоднократно по домашнему телефону, однако никакого ответа не получал. Твой мобильный постоянно утверждает, будто АБОНЕНТ ВРЕМЕННО НЕДОСТУПЕН, ПЕРЕЗВОНИТЕ ПОЗЖЕ. Что это означает — я не знаю. Почтовое мое отправление вернулось обратно в разорванном виде и с бессмысленной припиской “НЕ ВРУЧЕНО АДРЕСАТУ”, как будто я и сам этого не вижу. Вот почему я вынужден прибегнуть к электронной почте как к последней своей надежде. Дело в том, что меня магическим образом ВЗЯЛИ В ЗАЛОЖНИКИ, и теперь требуется заплатить за меня выкуп.

Нельзя сказать, что мною действуют целиком меркантильные чувства, что ты можешь заподозрить, если не дочитаешь мое послание до конца. Но я, “зная вас тысячу лет” (помнишь, откуда эта цитата?), понимаю, что мое письмо будет тобою непременно прочитано. Ибо любопытство в какой-то степени ДВИЖИТЕЛЬ твоей жизни, тот конек, на котором ты скачешь ПО ЖИЗНИ — туда-сюда, от богатства к нищете, от уныния к просветлению, от радости к печали и обратно. Ты увидишь, что забота о духовном в моем тексте ПРЕВАЛИРУЕТ над земным.

Не скрою, что я даже побывал у тебя на квартире, как частный детектив. Не скрою, что эта коммунальная квартира с высокими потолками, где ты, занимая одну просторную комнату с двумя большими окнами, проживал (или все-таки ПРОЖИВАЕШЬ?) вместе с женою Таней по прозвищу Пятачок, произвела на меня странное впечатление. Во-первых, чего отродясь не бывало, она была украшена массивной новой дверью, которая при ближайшем рассмотрении оказалась бронированной, хотя и выполненной “под дуб”.

Во-вторых, высунувшиеся на шум соседи других квартир сначала сказали “че наглеешь, козел”, а потом, подкупленные моими манерами и небольшим количеством денег, объяснили, что сами ничего не знают, что коммуналка расселена неизвестно кем, а жильцы съехали в неопределенном направлении, получив отдельные квартиры на территории города Москвы. Хотя не исключено, что “этот туз” (они имели в виду тебя), который все это затеял, теперь владеет всей квартирой, и что они сами тебя с нетерпением дожидаются, чтобы вчинить иск за неудобства, доставленные вследствие капитального ремонта квартиры без согласия других жильцов подъезда и конкретной лестничной площадки. Другие, впрочем, утверждали, что ты давно живешь за границей, потому что ты — внедренный туда полковник бывшего КГБ. Третьи намекали, что ты уже содержишься “в тюремном замке” (им я не верю, не такой ты человек, чтобы туда быстро залететь!). Но все без исключения они считают, что ты в последнее время разбогател, потому что сменил свою “Опель Аскону” производства 1990 года на “Опель Вектру” года рождения 2004-го, а такая машина даже на вторичном автомобильном рынке стоит не менее 20 тыс. зеленых у.е. Все это совпадает и с моими жизненными наблюдениями над тобой, которые я веду в течение многих лет, начиная с нашей юности босоногой, прошедшей в стенах Московского геологоразведочного института им. С. Орджоникидзе, и заканчивая философическими беседами, которые мы время от времени вели (и, надеюсь, БУДЕМ ЕЩЕ ВЕСТИ) по различным точкам общепита преображенной капиталистическими преобразованиями столицы. Ты точно ОПЯТЬ РАЗБОГАТЕЛ, у меня нет в этом никаких сомнений, отчего я пишу тебе это письмо, потому что я ВЗЯТ В ЗАЛОЖНИКИ, I NEED YOUR MONEY, мне НУЖНЫ ТВОИ ДЕНЬГИ. А тебе они практически не нужны. Поэтому ты должен их мне ОТДАТЬ для исполнения благих целей, от которых всем (включая нас с тобой и достаточно широкий круг других граждан Российской Федерации) будет только лучше.

Но все по порядку. Дело в том, что я, как ты знаешь, профессиональный писатель, а писательская судьба сложна, особенно в нынешние времена. Что, впрочем, касается и всех других граждан нашей страны, ты это почувствовал на своей шкуре, когда у тебя сожгли нововыстроенный отель на Чудском озере около Пскова, куда ты вбухал все свои так называемые “сбережения”, после чего оказался в НЕТЯХ, то есть в той коммуналке, откуда сейчас тоже исчез. Или когда был вынужден прыгать за семь тысяч долларов в Черное море с Ласточкиного гнезда, ныне находящегося на территории независимой Украины. Мои проблемы — другого рода. Ведь я не так связан с телесной стороной жизни, как ты, поэтому мои страдания носят характер более метафизический. В частности, я совершенно потерял интерес к спиртным напиткам и другим безобразиям, являющимся своеобразным горючим для писательского мотора. Уж не радуют меня пьяные физиономии отдельных моих сограждан и те дикие истории, которые они плетут, как бесконечную сеть, в которой сами же и трепыхаются. Мне все это надоело с одной стороны, с другой — я более ничего делать не умею и не хочу, каждый должен существовать на том своем месте, куда его Бог определил, и моя функция, по моим ничтожным рассуждениям, заключается в том, чтобы ткать словесную нить вне зависимости от исходного ее материала. Вот почему я с одинаковым удовольствием пишу то, что в прочно забытые ныне шестидесятые годы прошлого столетия именовалось “нетленкой”, но столь же трепетно отношусь к сочинению так называемой “публицистики”, то есть заметок для газет и журналов разных направлений и уровней. И то, что для другого халтура, для меня — моя литературная жизнь, обеспеченная моим, именно моим словом. Кроме того, хочешь не хочешь, а мерзавцы-большевики в данном вопросе были ПО СУТИ правы: писатель ДОЛЖЕН изучать жизнь не только в пространстве за пределами Садового кольца, но и во времени, пронзая вертикалью взора все пласты и напластования истории.

А ведь когда мне предложили написать очерк про “Лицевой летописный свод Ивана Грозного”, я даже не знал, что это такое. Как этого сейчас не знаешь и ты, но через мгновение узнаешь.

ОБЪЯСНЯЮ: Лицевой летописный свод — это глобальное рукописное сочинение XVI века, где история нашей с тобой страны прослеживается от времен сотворения мира — до конца царствия Ивана IV, которого одни до сих пор считают маньяком и кровопийцей, зато другие с пеной у рта доказывают, что именно при нем наше государство обрело свою суть, отчего и ухитряется существовать до сих пор вместе с его обывателями.

Некоторые из них самонадеянно полагают себя умнее и талантливее предков, которые не ведали компьютера, но я знаю — ты не из таких дураков, потому тебе и пишу ради избавления от тоски и гибели в засасывающем водовороте жизни. “Вы умнее не стали, вы стали эрудированнее”, — сказал мне Летописный свод. Я думаю, оглянувшись на то, что творится на нашей бедной планете, ты с ним согласишься, как это уже сделал я. Читая повести Летописного свода, всю эту бесконечную сагу о любви и ненависти, подлости и благородстве, измене и преданности, я не раз приходил в уныние и даже пытался впасть в запой. Но вот странность — уныние это сменялось дивным ощущением того, что жизнь, несмотря на все катаклизмы, опять ПОБЕЖДАЕТ НЕИЗВЕСТНЫМ СПОСОБОМ. Сколько раз Россия и личности, ее населяющие, оказывались на грани полного их растворения в пространстве и времени, но каждый раз какая-то магическая, неведомая сила спасала нас от, казалось бы, неизбежного краха. Таков был эффект узнавания СЕБЯ при моем первом знакомстве с этой драгоценной реликвией нашей страны, имеющей прямое отношение к нашей теперешней жизни. Я неслучайно упомянул УМ ПРЕДКОВ, которые наперед знали, что мы будем ЛЕНИВЫ И НЕЛЮБОПЫТНЫ. Вся штука заключается в том, что кроме текста там почти на каждой странице имеются РИСУНКИ, и число их достигает ВОСЕМНАДЦАТИ ТЫСЯЧ! То есть если ты, потомок, не хочешь или не умеешь (шучу!) читать, то часами можешь изучать ЛИЦА людей, которые жили здесь до тебя, наблюдать их жесты, рассматривать их утварь, оружие, средства передвижения, наряды, дома, в которых они жили, церкви, куда они ходили молиться. Это виртуальная Русь, в которой каждый, желающий осмысленно жить дальше, должен побывать НЕПРЕМЕННО! Вне зависимости от того, кто он — левый, правый, красный, белый, зеленый, голубой, нищий или богатей. То есть ощущение того, что я живу в ТОЙ ЖЕ САМОЙ СТРАНЕ, что и ОНИ, — пьянит лучше алкоголя, и я знаю, о чем говорю.

А вот тебе разве не обидно, что простой еврей, простой армянин знают назубок длинную историю своего народа, даже Америка со своим коротеньким БЭКГРАУНДОМ гордится парусным кораблем “Мэйфлауэр”, на котором прибыли в Новый Свет первые МЕРИКАНЫ? И лишь мы — да, действительно, “ленивы и нелюбопытны”, но с этим пора завязывать. Пора, говорю я тебе, надеясь на твое понимание, на твой здравый смысл! И совершенно неважно в этом контексте, кем в натуре был Иван IV — последним феодалом или первым большевиком. Важно, что он БЫЛ, что у нас страна была, есть и будет. Со своей историей и со своим ЛИЦОМ, которое, что греха таить, иногда превращалось в харю, но потом искаженные черты этого обезображенного лика мягчали, боговдохновенные, и горний свет ЧЕЛОВЕЧНОСТИ вновь заливал вечное русское пространство. И то, что я сейчас это тебе говорю, отнюдь, поверь, не запоздалое славянофильство или, напротив, космополитическое зубоскальство, а осознанная необходимость донести до тебя ту полезную истину, которую я, кажется, обрел, когда Бог дал мне неожиданную возможность соприкоснуться с Летописным сводом.

Суть заключается еще в одном чуде. Ведь этот самый Свод многие годы существовал, КАК БЫ не существуя. То есть он, с одной стороны, имелся в виде огромных древних листов, хранящихся за семью печатями в важных научных местах страны: двух фундаментальных библиотеках и одном государственном музее, но доступ к нему имели лишь считаные единицы высоколобых граждан, именуемых историками.

И тут вдруг нашлись два мужика, один (к вопросу об интернационализме) — русский, другой — татарин. Они на все это безобразие смотрели, что все только мечтают, а практического ничего не делают, после чего дали друг другу слово, как Герцен и Огарев, издать этот самый Свод ФАКСИМИЛЬНЫМ СПОСОБОМ, то есть ОДИН К ОДНОМУ. Сунулись туда-сюда, денег нигде в стране для этого нету. То есть яхты, виллы покупать, с французской горы вниз на лыжах с блядями кататься, личные самолеты заводить, торговать на аукционе “Сотбис” картину “Десятый вал” это пожалуйста, а на Летописный свод денег нету. И я сейчас скажу страшную вещь: не были они традиционными ГУМАНИТАРИЯМИ в смысле известного российского строительства бесфундаментных воздушных замков, итогом чего становятся лишь революции да сетования на гнусную жизнь и неправильное устройство мира. Ни одного ведь толкового дела такому гуманитарию доверить нельзя! Предаст, сам не ведая, из лучших побуждений, а потом жалуется, что социум его урыл и снивелировал. Я знаю, я сам такой.

А были они интеллигентами НОВОГО ТИПА. То есть САМИ заработали неизвестно на чем огромные, по моим-твоим, меркам деньги и САМИ издали Летописный свод ограниченным числом экземпляров, преодолев немыслимые, теперь уже по общим меркам, трудности. “Свету истины не дали погаснуть, понесли его дальше”, — именно так писал я об этом чуде в своем заказном материале и, уж поверь мне, не врал в этот раз за деньги ни секунды. И еще написал, не удержавшись, что все это вовсе не очередной способ “срубить бабки” или попытка выпрямиться рядом с “вертикалью власти”, а по-настоящему Божье дело, может, они так каются, как разбойник Кудеяр.

Ну, написал, да и ладно. Кудеяра вычеркнули. Написал, напечатал, надо как-то дальше жить, эпизод забыть, шустрить, готовиться к старости.

Ан нет, не получается, “как раньше”! Магическая сила Свода ВЗЯЛА МЕНЯ В ЗАЛОЖНИКИ, и теперь за меня требуется ЗАПЛАТИТЬ ВЫКУП, отчего я и пишу тебе, как Ванька Жуков на деревню дедушке.

Не подумай, что я пьян или окончательно рехнулся умом, я и сегодня не пил, и вчера, и позавчера. Однако дело заключается в том, что без постоянного лицезрения Лицевого свода жизнь моя снова становится бессмысленной. Я на этом Своде, чтоб тебе было понятнее, ЗАТОРЧАЛ. Ощущение легкого чуда — вот праздник, который теперь всегда со мной. С помощью Свода я излечился от тоски, безвременья, местаоставленности. Я обрел время, я обрел Родину, как бы пафосно ни звучали эти мои последние слова. Я влип в историю, как муха в янтарь. Моя родина — это наша родина. Лицевой свод — точка моей опоры, но только мир переворачивать не нужно, мир стоит правильно.

Поэтому я сразу же перехожу к делу и излагаю тебе свой бизнес-план.

Который заключается в том, что если деньги у тебя снова завелись, то ты их непременно снова потеряешь. Как это произойдет, я не знаю, но ЗНАЮ, что это обязательно случится, и знания эти мне дал Лицевой летописный свод, где имеется немало историй о взлетах и падениях канувших личностей. Так что деньги ты все равно потеряешь. Или ПОМРЕШЬ С ДЕНЬГАМИ, что в сущности одно и то же — какая тебе радость от денег, если ты уже помер. Ты был богач, потом — безработный, сейчас, говорят, купил “Опель Вектру” ценою не менее 20 тысяч зеленых у.е., но разве это аргумент для серьезного человека, если он не собирается и дальше плыть среди другого мусора по грязному течению РЕКИ ВРЕМЕН, как говно?

Поэтому я предлагаю тебе, если у тебя, конечно, деньги действительно есть, ФИНАНСИРОВАТЬ покупку всего лишь ОДНОГО экземпляра факсимильного издания Лицевого летописного свода КАК БЫ для себя, для твоей ЛИЧНОЙ ВЕЧНОСТИ. Поверь, что, войдя под своды Свода, ты наконец-то поймешь, зачем в России все происходит так, а не иначе. Когда, закрыв глаза, ты еще не спишь, но тебе уже не хочется подниматься. Я тоже не мог понять Россию умом, хотя прожил в ней, как и ты, всю жизнь, потому что понять Россию вообще невозможно, поэт частично прав. Но нужно к этому стремиться ДЛЯ СЕБЯ, а не просто, видите ли, ВЕРИТЬ. Для спасения собственной души, раз уж тело — тленно.

Ведь ты, я знаю, вовсе не думаешь, будто это и есть нормальная жизнь — суета, высасывающий все твои соки бизнес, ругань и ласки жены, телевизор, газета, потакание собственным и чужим амбициям, вечный страх ПЕРЕД ВСЕМ, в котором никто другому никогда не признается, но который испытывают ВСЕ, ибо — люди. Вне зависимости от национальности, расы и цвета кожи. Но у других этого нет, а у нас есть наш Летописный свод. Голова современного человека набита кашей ненужной информации, и зачем тебе, к примеру, знать, развелась или наоборот сисястая теледива, не увлекательнее ль изучить подробности убиения в Орде великого князя Тверского Михаила Ярославича или понять, зачем дед Ивана Грозного покорил Новгород?

Вижу, вижу! Во дни сомнений и тягостных раздумий, в минуты пустоты и апатии ты станешь рассматривать древние картинки, и горячая пульсация живой исторической плоти заполнит твой мертвый вакуум. Ты пойдешь грозной тропой Ивана Грозного и вернешься обратно в Рай, откуда некогда изгнали Адама и Еву. Ибо Вечность — это Рай даже для грешников, прикосновение к Вечности — жизнь. Древняя книга раскроется над тобой, как парашют, и спасет тебя. Сила добротолюбия, заключенная в этой книге, преодолеет смерть, но есть и мелкие радости жизни, которые ты непременно преумножишь благодаря Своду.

— А вот поспорим на сто долларов, что ты не знаешь, как зовут третью жену Ивана Четвертого, — скажешь ты когда-нибудь своему попутчику, молодому Васяте в СВ вагоне поезда, идущего по рельсам вдаль, после того как вы угостите друг друга коньяком “Хеннесси”.

— А это кто такой, Иван Четвертый? — спросит попутчик.

— Это царь твой, чушка! — рассердишься ты, глядя на него с философической укоризною.

— Ты че гонишь, мужик! У нас теперь МЕДВЕД царь, который завершает восстановление вертикали к небесам! — вскричит Васята, но тут же поймет, что лопухнулся, и зауважает тебя еще больше.

Тонкая материя эта наша история! Лето, весна, зима, осень. Листва опадает, проходит жизнь, а зачем? И почему нас любят болгары и не любят англичане? И отчего у нас здесь все вместе — высокое и низкое, зверское и нежное, грешное и святое, бардак и порядок. Ты начнешь понимать это, когда изучишь эти ЛИЦА — моих, твоих, НАШИХ предков. Ты услышишь въедливую мелодию, которую исполняет на дуде древний русский нищий, узнаешь, что в XVI веке на Руси еще не пили чая, перед тобою вереницей пройдут цари, князья, короли, воины, пахари, злодеи, праведники, верные жены, блудницы. Ты станешь другим человеком.

Ну, а если ты не хочешь жить и умирать другим человеком и эта судьбоносная (для тебя!) часть моего бизнес-плана тебя не увлекает, то вот тебе иной, материалистический резон для принятия правильного решения. Доллар рухнул, ПИФы ненадежны, золото украдут, банковский процент низок. Я бы на твоем месте все равно ВЛОЖИЛ ДЕНЬГИ в покупку этого издания, состоящего из двадцати одного тома в переплете шагреневой кожи весом более десяти килограммов каждый. Ведь эти книги будут только дорожать с годами, как старое дерево или слоновая кость, поэтому, если тебя ОПЯТЬ ПРИЖМЕТ, ты сможешь легко и с барышом продать их. А не прижмет, так подаришь их на смертном одре нашему родному Московскому геологоразведочному институту им. С. Орджоникидзе, который мы с тобой оба, неизвестно зачем, окончили. Все авось тебя черти меньше будут жарить на сковородке, когда ты окажешься ТАМ. Сильно надеюсь на то, что пока еще ты все-таки ЗДЕСЬ и в ближайшее время откликнешься на мое скромное предложение.

Любящий тебя Гдов

P.S. Да, забыл. Ты же меня наверняка спросишь, как в том анекдоте про “нового русского”, а в чем, собственно, НАГРЕБКА, и чего это я, собственно, так хлопочу, уж НЕ С ПРОЦЕНТА ЛЬ РАБОТАЮ?

Ах, если бы с процента, дорогой друг, тогда б все было гораздо проще! Говорю же, что ВЛИП В ИСТОРИЮ, как муха в янтарь. Я, можно сказать, ВЕЧНОСТИ ЗАЛОЖНИК, У ВРЕМЕНИ В ПЛЕНУ. Но и я не лох, и я свой интерес имею. Лицевой свод, как видишь, мне ЖИЗНЕННО НЕОБХОДИМ, равно как и тебе. Мой БОНУС прост, но велик: у меня денег нет и никогда, чую, не будет на такую неподъемную покупку, где цена даже ОДНОГО экземпляра составляет фантастическую (для меня) сумму. Но я стану приходить к тебе, а ты за это мое сводничество тебя с Лицевым сводом РАЗРЕШИШЬ МНЕ ЛИСТАТЬ драгоценные страницы, конечно же, при условии предварительного надевания чистых белых нитяных перчаток, как это практикуется в музеях. Это и будет твой ВЫКУП МЕНЯ. Худо, если денег у тебя уже снова нет или ты исчез навсегда. Тогда и я пропаду. Худо!

P.P.S. И еще простое соображение: два умных российских мужика, русский и татарин, сделали хорошее дело, хотя Иван Грозный в свое время покорял Казань. Так давай же и мы с тобой не будем дураками. Увы, но пока что факсимильное издание Лицевого летописного свода есть только у президента, патриарха и еще у кого-то из начальников страны. Они, конечно, разрешат нам, в крайнем случае, им пользоваться, но нам ведь и самим неудобно будет так часто беспокоить столь занятых людей.