Лампа, горящая днем…

Лампа, горящая днём
В маленьком доме напротив.
Ветер свистит за окном,
Вдоль переулка нашкодив.

Грусть обнажённых сучков.
Осень. Холодные лужи.
Слёзы на стёклах очков
Иль это дождик снаружи?

Я ещё собирался куда-то,
Краем глаза косил за окно.
В небе туча клубилась кудлато,
А я зонтик искал заодно.

Но ударило и ослепило, —
А я что-то ещё напевал, —
И меня обожгла эта сила,
К удивлению, не наповал.

И опять пахнет свежею травкой.
Снова в комнате стало светло.
Вот и липа зелёною тряпкой
Вытирает снаружи стекло.

Открыванье окон или окон —
Пребыванье в короткой возне,
И внезапный девический локон,
Обнаруженный кем-то извне.

Подмосковной черёмухи ворох,
Сад проснувшийся виден до дна.

Открыванье заждавшихся створок,
Голый локоть в проёме окна.

Над шоссе, купаясь в небе светлом,
Старые толпятся тополя.
Из-под их корней водой и ветром
Вымыта и выдута земля.

Но в своём неведенье счастливом,
Нам внушая жалостливый страх,
Всё ещё теснится над обрывом
Бодрая толпа на костылях.

Футбольный счёт такое дело —
Иль сердцу мёд иль вострый нож,
И вообще заметим смело:
Не слышал счёта — не заснёшь.

И разве вспомнить не пора ли! —
Когда терпеть не стало сил:
— Не знаешь, Костя, как сыграли? —
Из Рима Трифонов спросил.

Тесть был врачом, мы жили при больнице,
И всё ж занятья не было пустей,
Чем ужасаться длинной веренице
В больницу доставляемых детей.

Мы жили в положении открытом,
Что нам опасным кажется теперь:
Со скарлатиной или с дифтеритом
Ломились по ошибке в нашу дверь.

Мы жили как по сути при обстреле
И всё же без особой суеты.
А за окном на клумбочках пестрели
Неяркие больничные цветы.

Делам житейским не было предела,
А товарняк вблизи гудел, как лось.
И маленькая дочь не заболела,
И всё по сути дела обошлось.

В “телятнике” до фронта —
Повзводно и поротно.

По первому же знаку
Пошедшие в атаку.

Вразброс, как на соломе,
Лежащие на склоне.

Бежавшие из плена,
Восставшие из тлена.

Вновь одеваться постепенно,
Тем завершив свои скитанья,
После удачного рентгена
Или счастливого свиданья.

Он спит, беспечно лёжа на спине,
Когда от зноя никуда не деться,
А уголочки рта его в слюне,
Чем сам похож отчасти на младенца.

Ты в этот дом спокойно заходи,
Где он, как бы сражённый без осечки,
Лежит, держа ладони на груди,
Которым не хватает только свечки.

Листвы по щиколотку. Слышно,
Как кто-то просекой идёт,
Но замирает неподвижно,
Меня услышав в свой черёд.

Его я числю не угрозой,
Но всё же в голову беру
И застываю под берёзой,
Играя в эту же игру.

Так, из осенней рощи выйдя,
Не замышляя что-нибудь,
Друг друга тщательно не видя,
Мы продолжаем общий путь.