Родословная художника на его выставке - экспонат не слишком частый. Может быть, потому, что редко у кого она есть. Как-то забылось, что русская культура золотого девятнадцатого и серебряного начала двадцатого веков во многом создавалась дворянами. Кое-чем обязана этому сословию и советская эпоха. "Нас вырастил Сталин на верность народу", - стоя пела вся страна гимн, сменивший космополитический "Интернационал". Слова же эти сочинил не кто иной, как натуральный князь, выращенный Сталиным на верность ему, член КПСС.
Семья, родословная которой представлена на выставке Евгения Лансере Третьего, художника и архитектора, в сталинскую сторону не произрастала. Там сплошь - художник, художница, скульптор, архитектор, снова художник, еще архитектор. И так уже вторую сотню лет. Династия. Евгений Лансере Третий - дитя "Мира искусства", это несомненно и это логично. Родовые черты ясно проступают в его натюрмортах, пейзажах, эскизах декораций. Все это можно и нужно видеть. Нельзя увидеть самого Евгения Евгеньевича. Он умер в 1988 году.
"Времена не выбирают, в них живут и умирают". Всю свою сознательную жизнь Евгений Лансере прожил во времена советской власти, власти, которая желала владеть своими подданными подробно, контролировать каждый их шаг. И подданные должны были шагать в ногу, не выбиваясь из строя. Работая в архитектурной мастерской, Лансере был обязан, как и все, снимать по утрам табель. За опоздание на двадцать минут в те годы сажали в тюрьму. Арестовали, например, за опоздание архитектора Сухова, не посмотрели даже на то, что он старик.
Так жила страна. Граждане ее, в том числе самые талантливые, на практике пытались осуществить принцип: если не можешь сопротивляться насильнику, расслабься и постарайся получить удовольствие. "Расслаблялись" многие, изо всех сил старались полюбить власть (стремление полюбить власть с тех пор стало родовой чертой советской и постсоветской интеллигенции). Порой власть отвечала взаимностью и проливала на удачника золотой дождь.
Но так не мог жить носивший громкую фамилию тихий человек. Он не был борцом, ни с кем и ни с чем не пытался сражаться, однако обязанность снимать каждое утро "собачий номерок" оказалась выше его душевных сил. Это послужило одной из главных причин решения Е. Лансере оставить архитектуру. С тех пор этот великий труженик нигде не служил и не знал над собой никаких начальников. Он стал живописцем, вступил в Союз художников, членство в котором давало привилегию не служить в советском учреждении, не попадая при этом в число "тунеядцев". Среди осуществленных архитектурных проектов Е. Лансере два парадоксальным образом связаны с именем Сталина: дом в тогдашнем Сталинграде и дом в тогдашнем Сталино. А о личных его приоритетах можно судить по даче семьи Лансере в Песках, построенной по его проекту. Почти весь нижний этаж занимает огромная гостиная с камином, а верхний - мастерская: главное в жизни - работа и общение.
Общение - это вовсе не то, что на современном сленге называется тусовкой. За большим столом Лансере и в Песках, и в квартире в Бобровом переулке собирались самые разные и неожиданные люди: внучка Хаджи-Мурата (того самого!) и посол одной из европейских стран, знаменитая певица и скромный инженер - сосед по даче, хирург, оперировавший кого-то из семьи, крупный дипломат, преподавательница чего-то... И, конечно, художники и архитекторы всех поколений. Здесь не было прославленных и безвестных, богатых и бедных, добившихся успеха и неудачников. Все чувствовали себя равными, зваными и избранными. Все попадали в ауру естественности, окружавшую Евгения Евгеньевича.
Пожалуй, именно естественность была определяющей чертой его жизни и творчества. Нам вдалбливали в голову, что искусство отражает жизнь. Но оно вовсе не отражает жизнь - оно отражает мироощущение художника. Художник Лансере был внутренне свободен и ощущал мир как гармонию. Гармоничны его пейзажи подмосковных Песков, любимого с юных лет Кавказа, где он вырос. Привязанность к Кавказу наследственная: там много лет провел его отец, академик живописи Е. Лансере, работая над иллюстрациями к толстовскому "Хаджи-Мурату". И внучка Хаджи-Мурата, дочь его младшего сына, появилась в доме Лансере не случайно: Е. Е. Лансере-старший когда-то убедил семью сына Хаджи-Мурата отпустить с ним девочку в Петербург учиться. Девочка стала врачом.
Не надо думать, что Лансере не замечал ужасов эпохи или что они его не коснулись. Достаточно сказать, что был арестован и погиб его дядя, архитектор Николай Лансере, оказалась в эмиграции сестра его отца Зинаида Серебрякова. Власть ощущала эту семью чуждой, враждебной: мало того, что интеллигенты, еще и дворяне. Впрочем, как уже говорилось, и дворяне, в том числе титулованные, принимали, по выражению Генриха Белля, "причастие буйвола", соблазнялись на чечевичную похлебку.
Отвергнув чечевичную похлебку, Евгений Лансере Третий прожил очень скромную жизнь. Он и по природе был человек чрезвычайно скромный. Неизменно молчаливый даже за собственным хлебосольным столом, он был а priori, как правило, одним из самых образованных в любом обществе, но никогда не давал это почувствовать. Избегая всякого блеска, он как будто стеснялся даже того, что был, что называется, видным мужчиной. Не это занимало главное
