Стихи из дневников

А мне остался этот кров,
Молчанье старых стен,
Остались ночи без шагов
И дни без перемен.

Осталось мне — в который раз! —
Глядеть в проём окна
И знать, что в сумеречный час
Не явится она.
Что та, которой много лет
Служил я на земле,
Не видит, нет. Не слышит, нет.
Исчезла в этой мгле.

А я и ныне не постиг,
Откуда был тот свет,

Ко мне примчавшийся на миг
С неведомых планет.

Я пьесу написал о Николозе
Бараташвили. Не в стихах, а в прозе.
Но из неё не выветрился дух
Созвучий, ритма, вольного напева.
Поэзия, загадочная дева,
Загадочно мой обострила слух.
Поэзия мой обострила взор,
И я увидел памятники гор,
Вечерний танец звёзд в дегтярной выси,
Их отраженье в зеркале Куры,
Бег улиц, утомлённых от жары,
Твои дворы, твои дары, Тбилиси.
И сердце пробудилось, и добро
Ему открылось. К подвигу готово,
Вдруг ожило поникшее перо,
И первое с него слетело слово.
За ним — другое, третье… В том году
О, Грузия, я жил в твоём саду.
И странный всадник, мальчик хромоногий,
Меня вознёс под месяц круторогий.

Всё я верчусь среди этого улья,
Всё не уйду.
Я ещё помню, как венские стулья
Были в ходу.
Я ещё помню пузатые кегли,
Чинный крокет.
Было и сплыло. Полвека ли, век ли?
Разницы нет.
Да, но футбол! Он легко и задорно
Правил душой,
Воздух был запахом кожи и дёрна
Вместе с травой.
Вижу я гол на последней минуте,
Лето в соку,
Небо над бухтою, море в мазуте,
Город Баку.

Произнося: до свиданья, рассчитываешь на встречу.
Произнося: прощайте, словно идёшь на дно.
Как не дано увидеть мне своего предтечу,
Так и с далёким правнуком встретиться не дано.

Простимся. Никто не услышит ни вздохов, ни укоризн.
Как вышло, так оно вышло, и выткалось так само.
Я написал до востребованья всю эту длинную жизнь
И в отделении связи пылится моё письмо.

Вчерашние наши подружки пополнили армию вдовью.
Вчерашние исполины — теперь они ниже травы.
Сердитые молодые? Одни потеряли здоровье
И уж давно не сердятся. Другие давно мертвы.

Мой друг, я к тебе приникаю душою неутолённой,
Прости меня примирённо и лихом не поминай.
Прощай, мой ковчег нелепый, прощай, мой дом обречённый.
Прощай, моя весточка миру. Песчинка моя, прощай.

И мало сил, да много пота.
Что дальше? Дальше — тишина.
Моя бурлацкая работа,
Ты наконец завершена.
Томила. На заре будила:
“Вставайте, сударь. Ждут дела!”
Но лавром ты не наградила,
Смиренья тоже не дала.
Пусть так! На грозном пограничье
Не обвиняю, не корю.
Своё кляну косноязычье,
Тебя ж за всё благодарю.

И перед тем, как безусловно
Навек покинуть милый кров,
На старый стол смотрю любовно,
Черноволос и белобров.