Мария Галина

Новая волна, или “Органон” в Сети

Литература, вернее, литературная ситуация не столько развивается (термин “развитие” к литературе вообще применим мало), сколько модулируется последовательно сменяющимися волнами. Каждая новая волна — пришедшее в литературу следующее поколение — не всегда представляет собой один возрастной срез, но приходит со своим языком, со своими темами, со своими кумирами и стилистическими предпочтениями. Еще одна “поколенческая” особенность — первоначальное желание работать командой. Потом, с возрастом, это желание обычно пропадает; платформа, на которую опирались отдельные вершины, постепенно уходит на дно, погружаясь в толщу времени.

“Органон” (http://organon.cih.ru), существующий в сети со второй половины 2006 года, и есть такой поколенческий рупор новой литературной волны. Главный редактор этого проекта, молодой прозаик, критик и поэт Василина Орлова, хотя и утверждает в своем интервью газете “НГ Ex libris”¹ , что “какой-то поколенческой заявки проект в себе не несет, хотя большинство авторов — поздние советские дети”, но далее развивает эту тему в положительном ключе: “Об этом поколении уже многое написано. Одни объявляют его потерянным, потому что у людей на глазах сменилась эпоха и они были порядком дезориентированы: в школе учителя литературы говорили в третьей четверти не то, что во второй, а в четвертой — идущее вразрез со всем, что ты изучал в первых трех классах. Но зато другие считают, что именно эти люди обладают неким особым взглядом”.

Впрочем, в “Органоне” проза Татьяны Набатниковой и Романа Солнцева соседствует с прозой Романа Сенчина и Сергея Шаргунова. То есть дело не в поколении, хотя выбирает-то именно поколение…

Органоном, как известно, называется собрание трактатов Аристотеля, использовавшего в качестве метода научного познания дедукцию; именно в противовес ему в 1620 году английский философ и политический деятель Фрэнсис Бэкон выдвинул свой метод индуктивного познания “Новый органон”, пользуясь которым (цитирую сетевую энциклопедию) “…впрочем, не получил сколько-нибудь значительных результатов — ни в эмпирическом исследовании, ни в области теории, а его метод индуктивного познания через исключения, который, как он полагал, будет продуцировать новое знание “подобно машине”, не получил признания в экспериментальной науке”² .

“Органон”, таким образом, — возврат к старому проверенному прошлому в противовес ненадежному нынешнему инструментарию; а заодно и обращение к тем временам, когда философия была более понятна и доступна, а не превратилась в узкоспециализированную область знаний.

Свои намерения редколлегия журнала декларирует следующим образом:

“По сути, органон — методология, инструментарий, набор орудий. Арсенал мысленных формулировок, оптика восприятия и способ систематизации окружающего хаоса. Старославянское слово “органствовати” значит — “орудиями быть снабжену”. Совсем неслучайно мы обратились с просьбой о месте под электронным солнцем именно к Семену Расторгуеву, руководителю “Центра Исследования Хаоса”, www.cih.ru.

У Расторгуева есть своя теория хаоса, генерирующего, творческого, обладающего огромной потенцией. Думается, что повсеместный информационный хаос — и следствие, и порождение клиповости общественного сознания. Клипу можно и нужно противопоставить мозаику в ее цельной совокупности”.

Кстати, соратниками (такова терминология “Органона), то есть печатными изданиями, с которыми этот, сугубо сетевой ресурс делится текстами, выступают не только сравнительно либеральный журнал “День и Ночь”, но и раздел “Книжная закладка” на сайте “Православие.ru”, а также, мягко говоря, радикально-консервативные “Российский колокол” и “Москва”. Я прочла интервью главного редактора “Российского колокола” Максима Замшева на сайте “Литературной России” (http://www.litrossia.ru/archive/129/person/3079.php) и думаю, что такое “соратничество” “Органону” явно не к лицу.

Впрочем, на деле все далеко не так уж однозначно, вернее, не так уж радикально. В программе сетевого Литрадио http://litradio.ru/prog/4.htm, отвечая на вопросы Сергея Арутюнова, Василина Орлова рассказывает, что “Органон”, являясь литературным интернет-журналом, принадлежит к традиции, которая “шире, чем “Новый мир” и чем толстые журналы вообще”, тем более что, хотя толстые журналы для аудитории “Органона” не особенно референтны, проза “Органона” вполне конкурентоспособна и внутри института толстых журналов. В каком-то смысле традиция, вернее, ориентация “Органона” и впрямь предельно широка — общее свойство сетевых литературных ресурсов, могущих себе позволить не экономить на полиграфии и бумаге. А заодно — и еще одно свойство “новой формации”: несмотря на достаточно жестко декларируемую позицию, когда дело доходит до текстов, выказывается неожиданная толерантность и в отношении стилистики, и литературного направления, и идеологии.

“Поэзия у нас в основном традиционалистская… белый стих, скрытые цитаты, прерывистое дыхание — все это очень камерно и довольно маргинально”, — продолжает главный редактор в своем интервью; но и здесь декларация о намерениях не совпадает с их реализацией. При внимательном рассмотрении оказывается, что поэтический раздел формируется, скорее, по принципу личных симпатий нежели литературной концепции.

И это хорошо, поскольку твердое следование установкам (на поэтический консерватизм, в частности) может привести к появлению банальных, вторичных текстов, которые вполне могли бы органично существовать на страницах “Дня поэзии” — 70-х. Такие тексты в поэтическом разделе “Органона” попадаются, хотя и редко. Тем забавнее неожиданный для “неоконсервативного” ресурса раздел “Скрупулы”, где присутствуют самые разные — в том числе и формалистские — эксперименты, наподобие “Ночи библиотек” Татьяны Липовскиной:

“…Будь эта история хоть мало-мальски правдивой, вначале режиссер обязан был показать, как парня приводят в маленькую черную комнатку с глухими жалюзями на окнах, сажают его под белую лампу перед пирамидой из черных папок с бумагами и заставляют ознакомиться с Правилами Техники Безопасности. Из них он должен узнать, что:

— запрещено приближаться к читателю, находящемуся под высоким напряжением

— запрещено спускаться на 34-й уровень на грузовом лифте

— запрещено спускаться на 34-й уровень на чем бы то ни было

— запрещено даже думать о том, что может находиться на 34-м уровне

— в ответ на вопрос “где у вас тут медиатека” категорически запрещено делать потерянное лицо и говорить, что у нас нет и не было никакой медиатеки; напротив, надо улыбнуться как можно шире и загадочнее и отправить спрашивающего на 34-й уровень (желательно в грузовом лифте)…”.

Близок к “Скрупулам” и раздел “Опыты” (“Опыт” как знание, состоявшаяся попытка, незавершенная во множественности опытов, с одной стороны, экспериментов, с другой, эссе).

Здесь можно найти самые неожиданные тексты: “…Инставрация обретает справедливость не в подрывной деятельности, а в обработке холодных гладких поверхностей, на которых не в силах удержаться ни одна из форм бытия”… “Инставрация, или Нищета историософии” Алексея Нилогова.

Интернет-журнал не может рассматриваться как законченное произведение — “Органон” представляет собой скорее несколько разделов с последовательной выкладкой прозы, стихов, критики и прочего. Вообще, повторюсь, несмотря на все заявления издателей, “Органон” — издание отнюдь не такое заидеологизированное, как это следует из деклараций, не чуждое иронии и представляющее довольно обширный пласт современной литературы. Это вполне живой журнал — кстати, и в прямом смысле: “Еще одно важное направление связано с Живым Журналом — как бы мы ни хотели, в настоящий момент нам не удастся уйти от этого. Очень много по ЖЖ рассыпано эссе, зарисовок, некоторые интереса вне контекста ЖЖ не представляют, а некоторые представляют. Мы просто хотим читать друг друга. А где еще это можно сделать? Только создать такой журнал самим”.

Честно говоря, большинство литературных предприятий затеваются для того, чтобы читать друг друга. Но событием становятся только тогда, когда их начинают читать другие. Будем надеяться, что “Органон” в этом смысле получился. Интереснее другое: останется ли декларация, условно говоря, “нового консерватизма” просто декларацией? С одной стороны, тезисы о “новом консерватизме”, “новом викторианстве” и так далее высказываются самыми разными лицами, с другой — потока “неоконсервативной” и при том хорошей литературы пока не наблюдается (исключения всегда есть, но на то они и исключения). И если в поэзии нынче торжествует, по словам Федора Сваровского, “новый эпос”, новый не только по существу, но и по форме, то с прозой дело обстоит сложнее. Впрочем, проза обладает большим запасом инерции, полагаю, что, по закону маятника, обращение к консервативной форме действительно более чем вероятно, и удачи на этом пути, несомненно, нас ждут. Проблема в том, что управлять этим процессом практически невозможно, прорыв на то и прорыв, чтобы случиться не так, не там и не тогда…

 1 “Нарциссизм — это неустранимый зуд”. Беседовал Михаил Бойко. — “НГ Ex libris”, 2008, № 2, 24 января <http://exlibris.ng.ru>.

2 http://www.krugosvet.ru/articles/05/1000581/1000581a1.htm

 3 С текстами и биографией Натальи Ключаревой можно познакомиться и здесь:
http://www.polutona.ru/?show=klyuchareva