Ольга Бугославская

"Мне уже многое поздно, мне уже многим не стать..."

Об авторе | Ольга Бугославская родилась в 1974 году, окончила филологический факультет МГУ, кандидат филологических наук. Живет в Москве. Публиковалась в журналах “Вестник МГУ” и “Знамя”. С 1996 года работaает в коммерческом банке.

В нескольких своих выступлениях режиссер Павел Лунгин высказывал мысль о том, что сегодня у многих людей присутствует ощущение, что у них как будто украли жизнь. То есть некая вывеска “жизнь”, которая может быть даже и весьма нарядной, есть, а самой жизни за этой вывеской нет. В довольно острой форме это переживается теми, кого причисляют к так называемой офисной интеллигенции, которая возникла у нас за последние 10—15 лет. При внешнем благополучии представители этой прослойки живут с подспудным чувством, что жизнь действительно пошла как-то не совсем так: то ли они сами заехали не в ту степь, то ли степь изначально представляла собой нечто совсем не то, что они думали. В тисках подобных сомнений бьются обычно две категории офисных служащих.

К первой относятся потомки советской интеллигенции, как гуманитарной, так и технической. Представьте, что у вас есть первый диплом, скажем, искусствоведа или архитектора, инженера, микробиолога, астронома или еще кого-нибудь. Вы свободно владеете, причем именно свободно, английским и немецким или английским и французским, а то в придачу еще и каким-нибудь китайским языком. Окончили музыкальную школу по классу фортепиано, а может, даже и скрипки. И к тому же у вас разряд по горным лыжам, теннису или там по плаванию. Подготовившись таким основательным образом к жизни, выйдя за порог alma mater и оглядевшись по сторонам, вы быстро понимаете, что голод — не тетка, а поэтому играть на скрипке и считать звезды вам долго не придется. И вот вы устраиваетесь в один из случайно подвернувшихся офисов, куда являетесь во всем своем великолепии, считая в глубине души себя большим подарком для работодателя. В первый же день выясняется, что из всех приобретенных вами навыков востребованными оказываются умение, скажем, составлять таблички в xls и писать короткие, не очень содержательные мэйлы на английском языке. Между тем, что вы можете, и тем, что от вас требуется, сразу возникает тревожный дисбаланс, и вы уже чувствуете, что он вряд ли когда-нибудь выровняется. Нельзя сказать, что вы ждали чего-то радикально иного, но все же не думали, что мозги вам совсем не понадобятся. По наивности вы начинаете рассчитывать на повышение в должности. Однако карьерный рост, постепенно решая ваши материальные проблемы, никак не помогает решить проблему с мозгами. На новом посту вы полностью осваиваетесь за месяц-другой, а впоследствии и быстрее, и он тоже перестает требовать от вас интеллектуальных усилий, при этом, возможно, забирая массу физических сил. В собственных глазах вы становитесь героем анекдота: “Умище-то куда девать?”. Вы можете переходить из компании в компанию, подниматься по карьерной лестнице, получать второе высшее образование, наращивать зарплату, чего я всем желаю, но проблема самореализации будет нависать над вами все с большей определенностью.

Дело может принимать и несколько иной оборот. Сплошь и рядом бывает еще и так, что человек, обремененный разнообразными знаниями, особенно из гуманитарных областей, имеет ярко выраженную склонность к витанию в облаках. Одно из следствий — масса прочитанных книг при острой неспособности к выполнению простых практических задач. Те же таблички в xls при этом раскладе неожиданно могут явиться непреодолимым препятствием “на пути к успеху”. В этой ситуации возникает еще один внутренний конфликт: с одной стороны, вы с высоты своего полета, выраженного в престижном гуманитарном образовании, позволяете себе презирать всякую суетную ерунду, составляющую офисную деятельность, — глупые таблички, мэйлы, отчеты и прочее. А в то же время, положа руку на сердце, вы не ахти как здорово умеете все это делать, и любая выпускница секретарских курсов может дать вам сто очков вперед. И здесь начинается путь с облаков на грешную землю, сопровождающийся внутренней ломкой, переоценкой себя и собственных приоритетов.

В общем, вы зачем-то научились играть на скрипке, конструировать корабли или атомные станции, читать египетские иероглифы, общаться на нескольких языках и нашли всему этому достойное применение: к вам будут обращаться, когда кого-нибудь из клиентов вашей фирмы нужно будет развлечь непринужденной беседой о том, что происходит в современном авторском кино, где в ближайшее время можно услышать Юрия Башмета и что новенького стоит посмотреть у Петра Фоменко.

Вторая категория несчастных офисных служащих — экономисты и юристы, которые на первый взгляд смотрятся в офисе более уместно. Имеются в виду те, кто отучился на эконом- или юрфаке не только по необходимости, но и в силу изначального интереса к предмету изучения, а также имеет талант к освоению практической стороны жизни. Здесь человека может сильно подвести невесть откуда вдруг берущийся масштаб личности, совершенно в условиях офиса неуместный и дико мешающий своему обладателю. Если вам оказывается мало того, что вы зарабатываете в месяц сколько-то тысяч или десятков тысяч долларов или евро и вам не очень хочется положить оставшуюся жизнь на то, чтобы это количество тысяч сохранить и увеличить за счет тихого сидения и трусости, то ваше дело — труба.

Самый адекватный офисным реалиям подход состоит в формуле: лишь бы меня не трогали. Если вы молоды, здоровы и на вас можно пахать и возить воду, но при этом единственное, чего вы хотите, это ежемесячно получать некоторую гарантированную сумму при минимальной затрате сил, то у вас никогда не возникнет серьезного конфликта с офисной действительностью. Если не сразу, то со временем вы точно сможете соорудить себе на работе “тихую гавань”, сбросив свои проблемы на кого-нибудь из подвернувшихся коллег и научившись изображать активность. Обычно считается, что так называемая “команда специалистов” представляет собой некий отлаженный механизм, где каждый выполняет свою функцию, внося “ценный вклад в общую работу”. Как бы не так. Существует, к примеру, некая рабочая группа человек из двадцати. Среди них, скорее всего, найдется один, действительно способный что-то делать, решать, о чем-то договариваться и таким образом тащить на себе “команду специалистов”. Он и будет находить клиентов, придумывать для них индивидуальные схемы и предложения, разрабатывать документы и прочее. Все же остальные будут при этом просто присутствовать. Вернее, они тоже будут сопровождать его на тех же переговорах, что-то конспектировать в блокнотах, делать многозначительные лица, ставить где-то свои подписи, отправлять кому-то факсы, но при всем том их реальное участие в процессе будет равно нулю. А когда этот одиночка покинет наконец “рабочую группу”, то группа еще долго будет ехать на том, что было сделано этим несчастным, теперь уже совершенно беспрепятственно выдавая его результаты за свои собственные. И вам совершенно необязательно становиться рабочей лошадкой, которая везет на себе “хвороста воз”, — проще играть роль хвороста. Тем более что эта роль неубыточна. Надо отметить, что происходит такое, конечно, далеко не только в офисах.

Есть еще счастливые люди, которые изначально от жизни ничего особенного не ждут и твердо знают, что, например, “работа есть работа” и что обольщаться вообще не стоит ни на какой предмет. Правда, носители такого философского взгляда обычно бывают напрочь лишены амбиций и харизмы.

Но если вас начинает распирать до смешного глупое и практически неосуществимое желание сделать нечто такое, что будет хотя бы кому-нибудь действительно необходимо, если вам хочется работать, включая интеллект, делая усилия, реализуя скопившуюся энергию и получая реально востребованный результат, то добра не будет. Вы почувствуете, что ломитесь в запертую дверь. Бытующее и всем навязываемое представление о том, что “хороший специалист” или “настоящий профессионал” “всегда пробьет себе дорогу”, что “его всегда оторвут с руками и ногами”, — разумеется, глупость. Если иметь в виду зарплату, то ее могут найти далеко не только “хорошие специалисты”, но и плохие тоже, причем обычно гораздо быстрее. А вот получить работу не только высокооплачиваемую, но и позволяющую самореализоваться, удается единицам. Таких мест-то совсем не много, и механизм попадания на них, мягко говоря, не до конца транспарентен. Здесь далеко не все зависит от вас. Зависит, конечно, многое, но в какой-то момент вам должно просто повезти или не повезти. И если вам не повезет, вы будете обречены делать таблички, расшивать документы по папкам, подписывать стандартные договора, вести стандартные переговоры, обсуждая стандартные предложения, просиживать штаны на совещаниях, механически руководить механическим процессом, годами делая одно и то же. Это может происходить на разных уровнях, но суть дела, скорее всего, останется без изменений. Даже если вы постараетесь внести в это “одно и то же” нечто новое и нетривиальное, согласитесь выполнять в “рабочей группе” функцию трудоголика-одиночки, то все равно офисное королевство быстро станет вам маловато.

Время для попыток найти ключ от закрытой двери, разумеется, сильно ограничено. Когда вам лет двадцать пять — тридцать, вы можете смотреть на все с юмором и надеяться на будущее. После тридцати к вам начнут подступать смутные опасения, но все-таки еще будет жива надежда куда-то прорваться: еще немного — и, например, Анатолий Чубайс, каким-нибудь чудом прознав о вашем существовании, возьмет вас своим заместителем. Вот тогда-то ваша деятельность приобретет всем очевидную значимость и подлинный размах. В тридцать пять это станет похоже на пьесу “Три сестры”: “в Москву, в Москву”, а все поезда меж тем ушли. Для вас начнут тикать часы: еще несколько лет — и вам придется поставить на себе крест. После сорока вырваться на какой-то принципиально новый уровень крайне сложно, почти невозможно. Чудеса, конечно, случаются, но… Ближе к сорокалетнему рубежу вам, скорее всего, придется признать горькую правду: вы никакой не “капитан бизнеса”, не один из big guys playing big games, никакие свершения вас не ждут, и благодарные потомки вряд ли восславят ваше имя. Вы — обычный небокоптитель, чье место за конторкой, который по ошибке принял себя самого за важную персону, как Городничий Хлестакова. От массы таких же небокоптителей вы выгодно отличаетесь лишь тем, что, копошась в лягушатнике, способны отдать себе отчет в том, что вы именно копошитесь в лягушатнике, а не бороздите океанские просторы.

История, конечно, до крайности банальная. Нечто подобное, вероятно, должно происходить, например, с актером, который всю жизнь играет в сериалах, надеясь в глубине души, что когда-нибудь известный режиссер разглядит его замыленный талант и пригласит на роль Гамлета. И когда на Гамлета уже не пригласили, ему приходится только гадать: позовут его под занавес на Короля Лира, или он так навсегда и останется главным героем 240-серийной любовно-криминальной драмы “Застрелиться и не жить”, принесшей ему море “народной любви”?

Не уверена также, что история хоть сколько-нибудь нова и уже не происходила с сотрудниками советских НИИ, например.

Когда включается обратный отсчет, а света в конце туннеля не видать, возникает угроза в прямом смысле сойти с ума от накопившихся психологических проблем, нереализованности и осознания собственного ничтожества. Примеров тому вокруг бесчисленное множество. В поисках почвы под ногами люди впадают в самые разные крайности.

Один из самых простых и мирных способов временного выхода из кризиса — обмануть самого себя, заставив поверить в то, что ваша деятельность и в самом деле представляет собой нечто. В этом несложно убедить прежде всего окружающих: внешне вы вполне благополучны, работа ваша считается престижной, на вашей визитке написано что-нибудь вроде Resident Vice-President. О том, каково же содержательное наполнение всего этого, со стороны догадаться трудно. А кроме того, у всех действительно разные представления о масштабной работе и масштабных задачах. Для многих умение составить справку на английском языке — уже о-го-го! Главная же цель — загипнотизировать себя. Для этого часто используется аутотренинг. Это когда совсем не глупый и действительно образованный человек всем встречным и поперечным начинает рассказывать о том, как интересно и важно, условно говоря, “улучшать статистический учет именно в легкой промышленности”: рисовать графики, составлять какие-нибудь списки, контролировать документооборот и вести переговоры по трехкопеечным вопросам. Эти вещи он будет описывать, конечно, совсем другими терминами и гордо называть их “бизнесом”. А если ему когда-нибудь посчастливится побывать на многолюдном мероприятии, куда на полчаса заглянет, например, Олег Дерипаска или Михаил Прохоров, то всю оставшуюся жизнь всем, кому можно, он будет говорить, что Дерипаска и Прохоров — его близкие приятели.

Более откровенные формы сумасшествия представляют собой всяческие доходящие до болезненного фанатизма увлечения. Ваше изначально безобидное хобби — кино, театр, горные лыжи, дайвинг, фитнес и прочее — по мере разочарования в основной еятельности, процентов на 80 — виртуальной, начнет приобретать все более диспропорциональные размеры. У вас появится нездоровый огонек в глазах, который будет внешним признаком того, что вами уже утрачена всяческая способность разговаривать о чем-либо, кроме как о снаряжении для дайвинга, например. Вместо двух раз в месяц вы начнете ходить в театр каждый день, или интересоваться футболом в той степени, в какой это можно делать, только будучи профессиональным футболистом. А то еще приметесь посещать свой фитнес-клуб утром, в обеденный перерыв и вечером на ежедневной основе. Это никоим образом не будет свидетельствовать о вашей приверженности здоровому образу жизни, а будет лишь означать, что, к сожалению, вы окончательно кукарекнулись. Окружающие станут вас избегать, отводить взгляд, чтобы, не дай Бог, не нарваться на ваш рассказ о последних театральных премьерах или подводных красотах того или иного уголка Мирового океана. Для вас же все это будет обезболивающим средством: сходил в театр — полегчало, нырнул под воду — отпустило. Самый распространенный анальгетик для женщин — это, естественно, шопинг: купила новые туфли Prada — и тоже на пару деньков повеселела. Вы станете жить короткими перспективами: дотянуть до выходных, до отпуска, до покупки нового автомобиля, и так далее. Особенно быстро такие вещи прогрессируют на фоне личных проблем.

Вы почти неизбежно начнете озираться по сторонам, чтобы приблизительно понять, только ли вы один находитесь в столь странном положении, в то время как существование окружающих наполнено смыслом, или происходящее с вами является чем-то неизбежным для всех?

Вы попробуете понаблюдать за бывшими коллегами, которые ушли из офиса, чтобы “делать свой бизнес”. Один из таких, уходя, сказал: “Это может быть новый Microsoft, а может быть пшик”. Получившееся, естественно, оказалось гораздо ближе к пшику, чем к Майкрософту. Довольно скоро этот коллега вернулся обратно с навсегда застывшим на лице выражением удивления: “Мне казалось, что я всегда знал, где я живу, и знал, что такое коррумпированное государство. Все-таки я взрослый человек, ненаивный и опытный. Так я думал, во всяком случае. Но ты знаешь, то, с чем сталкиваешься, когда приходится иметь дело с тем самым коррумпированным государством, настолько превосходит все самые пессимистичные ожидания, что…!!! Страна, которая видится из окна офиса наемному работнику, и страна, в которой оказываешься, пытаясь организовать что-то свое, чтобы кормить себя самостоятельно, — это совершенно разные вещи. Отсюда тебе мерещится, что ты в двадцать первом веке живешь, а там на самом деле — средневековье, классический феодализм! Выйди из офиса — и увидишь древнюю Москву, как в фильме про Ивана Васильевича. Я только одно понял: отсюда надо валить, чтобы хотя бы дети ничего этого не знали и не видели”.

Тогда вас начинают посещать мысли о том, что нужно уехать за границу и делать карьеру в других условиях. Очень кстати судьба сводит вас с европейским коллегой, который занимает у себя в офисе должность, примерно аналогичную вашей. Только вам меньше тридцати, а ему к шестидесяти, и зарплата у него, как ни странно, ниже, чем у вас. Он рассказывает вам неутешительную историю о безработице, о том, как сложно переместиться на новое место, поскольку все уже занято, а потому приходится десятилетиями сидеть в одной и той же клеточке штатного расписания.

Вы надеетесь встретить счастливого человека в лице своего бывшего однокурсника, который в свое время “остался в науке” и который, по вашим представлениям, должен, по крайней мере, заниматься тем, что ему нравится. Однако оказывается, что “тем, что нравится”, он как раз практически не занимается, а все больше ходит на заседания кафедры, проверяет абитуриентские контрольные и сочинения, скачанные из Интернета, а также принимает посильное участие в ежегодных конференциях, посвященных вопросу “Ну почему аборигены съели Кука?”. Живет он с родителями, за границей никогда не был. Хотел было смотаться в Прагу за счет заведения, но в последний момент поездку у него перехватила Клавдия Матвеевна — известная на кафедре интриганка. В общем, не будет у вас повода сказать себе: “Вот я дурак! Надо было и мне в своем институте оставаться!”.

Если бы вы увидели, что где-то у кого-то все сложилось на сто процентов, было бы легче. Вы смогли бы понять, где сами ошиблись и какой момент упустили. А так вы остаетесь наедине со своим недоумением. Хуже всего, когда вы понимаете, что со своей стороны сделали все, что могли, перебрали все возможности, прошерстили всю округу, и теперь вам остается только ждать: выпадет вам шанс или нет. А часы идут. Постепенно вы превращаетесь в злое, нервное, резкое существо, склонное к черному юмору. Или, напротив, — в нечто потухшее, вялое, заторможенное, вечно сонное, ко всему равнодушное и внешне похожее на подушку. В этом случае явленное вами нечто будет особенно ярко контрастировать с привычным представлением об офисном служащем — эдаком бодряке со стремительной походкой. Всем довольные и пропитанные оптимизмом бодряки, конечно, тоже существуют, но их гораздо меньше, чем принято думать. А кроме того, какая же из бодряков интеллигенция, хоть бы даже и офисная.