Александр Агеев

Прорвемся

Что-то давно уже я не заглядывал в наши главные “патриотические” издания — в газету “Завтра”, в “День литературы”. Какое-то время назад чтение этих газет было сродни экстремальному туризму. Ежели скучно стало и адреналина в крови не хватает, загляни в “Завтра”, прочти там очередную передовицу Проханова (что-нибудь, например, про “улицу золотых унитазов”) — и сразу же закипит твой разум возмущенный, захочется что-то сказать, появится некий текст.

А почему сейчас не очень тянет погулять в этом партизанском заповеднике? Да так как-то, нет особой надобности, потому что патриотизма вокруг столько стало, что утюг страшно включить — вдруг и он начнет рассказывать мне, как правильно родину любить. На фоне нынешней власти и нынешнего телевидения (а не одно ли и то же они?) “Завтра” и “День литературы” — это такие кустари без мотора, старые башмаки вручную починяют. Но они уже обречены, ибо началась великая индустриализация патриотизма. Мне еще не говорят, что Россия — родина слонов, но я, поскольку уже давно живу, узнаю' (слышу) в многоголосье разнообразных СМИ риторику 70-х. Разница разве что в том, что дикторы 70-х никуда не торопились, читали свои утвержденные в инстанциях тексты с чувством, с толком, с расстановкой. А нынешние телеведущие успели усвоить, что время — деньги, поэтому темп речи у них на порядок выше — в минуту нужно утоптать хотя бы десяток фраз. Успеть до рекламы. Так что и про любовь к родине приходится говорить быстро, напористо, агрессивно. Любить надо отчизну, да не какой-то там “странною любовью”, а вместе со всеми — быстро и эффективно, потому что надвигается реклама очередного американского автомобиля.

А мне вот почему-то родину хочется любить неторопливо и не без странностей (“странности” — это ведь не извращения, это такой полемический диалог обреченных на сосуществование субъектов. Типа: зачем же ты так со мной поступила? — А ты зачем в юности говорил “эта страна”?).

Ну, словом, решил я для восстановления чувствительности к этим проблемам почитать “День литературы” (№ 6, 2007) и сразу обнаружил огромную по газетным меркам статью главного редактора Владимира Бондаренко — “Прорыв в будущее”. Не про литературу, а про жизнь.

Бондаренко — человек восторженный, пафосный, уж если чем увлекается, так это не меньше, чем на ближайший год. А ближайший год — это выборы, парламентские и президентские, да и прочая властная суета. Много всякого разного будет, но Бондаренко пока преисполнен оптимизма (или оптимизмом?).

Грядет, грядет возрождение России: “Россию ждет прорыв в будущее. Подобный прорыву Петра Великого, Александра Третьего и Иосифа Сталина. В ожидании прорыва все западные страны с опаской смотрят на нас, как бы его притормозить, как бы его не допустить. А у нас чуть ли не каждую неделю некие знаковые события. Вот уже и президент Путин говорит о новой русской технотронной революции”.

Прочитавши такое, сразу же чертыхаешься: ну надо же составить такой список “прорывных” деятелей российской истории! Ну бог с ним, с Петром, это азбука и хрестоматия, но куда же это прорвались Александр Третий и Иосиф Сталин? Александр Третий аккуратно свернул все действительно “прорывные” реформы своего папеньки, Александра Второго Освободителя, приказал всем сидеть смирно и не рыпаться на предмет их продолжения. Жизнь при нем была тихая, стабилизация настала и непонятно даже, откуда произросла потом, при его сыне Николае, революция 1905 года, не говоря уже о 17-м. Куда это “прорвался” Александр Третий? Про Сталина уже и говорить стыдно. Гитлер, рассказывают, тоже детишек любил, и животных — овчарку Блонди.

Чем еще одушевляется Бондаренко — так это тем, что на “прорыв” президента Путина благословил сам “старец”. Первая главка этого опуса называется “Благословение старца”, и речь там о протокольном заезде президента к Александру Исаевичу Солженицыну по поводу вручения ему Государственной премии. Бондаренко описывает эту процедуру как явление мистическое, знаковое. Типа, Путин ездил к Солженицыну за благословением на “прорыв”, как раньше к старцам ездили цари и князья. Александр Исаевич уподоблен здесь едва ли не Сергию Радонежскому: “В этом плане встреча Владимира Путина с великим старцем Александром Солженицыным тоже становится знаковым событием”. И дальше: “Это знаковое благословление великого старца уже не уходящей, а новой России, ее новому прорыву в будущее. Но реален ли он? Не окажется ли блефом, каких много было в истории России? Благословение старца вполне понятно, Александр Солженицын хочет остаться не только писателем и воителем, но и пророком, предвосхитителем новой России, о чем ему мечталось многие годы”.

Сказать про живого человека, да еще неглупого, что он хочет остаться пророком и предвосхитителем новой России, что он мечтал об этом многие годы, — это, по меньшей мере, бестактно. Откуда мы знаем, о чем мечтал и мечтает Солженицын? Даже если и об этом, так тут лучше промолчать. А с вручением Государственной премии ситуация была несколько менее пафосная. Цинично скажу: государству нужно было, чтобы Солженицын эту премию принял, чтобы Путин не испытал конфуза, который испытал Ельцин, наградивший Солженицына орденом Андрея Первозванного (высший орден России), когда писатель от ордена отказался. Удалось, хотя могу представить себе, сколько было переговоров и прочей административной суеты. На этот раз все прошло благостно и чинно, да и бог с ним. Что-то типа благословения (на что? на какую битву?) Путин получил. Особенно Александр Исаевич советовал президенту обратить внимание на малый и средний бизнес.

Я, собственно, про то, что канонизировать человека при жизни — это значит ставить его в заведомо комическую ситуацию. Но Бондаренко этого не чувствует, его несет на волне пафоса — Россия идет на прорыв, и даже Солженицын с нами!

Большая часть статьи Бондаренко посвящена как бы “анализу” “приоритетных национальных проектов”, коими у нас ведает, вестимо, первый зам премьера Дмитрий Медведев. Он, собственно, и становится главным героем статьи. Почему-то думается мне, что Бондаренко не очень разбирается в финансах и прочих инструментах управления огромной страной, зато он по-человечески любит Медведева и по ходу статьи то грозно предупреждает его об опасностях, стоящих на его славном пути, то немножко журит, то тяжко вздыхает, рассказывая, какой груз берет на свои плечи этот топ-менеджер. Ужас, что такое, и без сталинской хватки ему не обойтись: “Каким же богатырем нужно стать Дмитрию Медведеву, чтобы осилить наш деревенский воз. И кто, какая региональная элита ему поможет? “Бездеятельность на местах — главный тормоз многих хороших начинаний в деле реализации нацпроектов… это сильно тормозит процесс, и мы будем с этим бороться”.

Как бороться? Какими силами? Не напоминают ли нынешние непрерывные поездки Медведева по России поездки Сталина по богатым хлебом областям, которые отказывались продавать хлеб, придерживая до повышения цен. Тогда и созрел в голове у лидера план коллективизации. Что зреет у Медведева, покажет будущее. Допускаю, что убежденный либерал и западник самой жизнью будет вынужден становиться лютым государственником и русским почвенником. Сталин тоже много чего понаделал дурного, прежде чем поднять свой знаменитый тост за русский народ”.

Угу. Ежели человек хороший, так он непременно станет почвенником и государственником, куда ж ему деваться в такой интересной стране. Пусть он там десять Оксфордов и Гарвардов прошел, все равно — понюхает нашей исконной-посконной реальности и быстренько начнет осваивать ценный опыт незабвенного Иосифа Сталина.

Что не есть неправда.

С другой стороны, почитавши такое и посмотрев “ящик”, иногда хочется не то чтобы в эмиграцию, но хотя бы в резервацию. А впрочем, прорвемся…

Александр Агеев