* * *
годы воды нарастая несла весна
луковым древком пела в реке плотина
следом стелилась по небесам тесьма
инверсионным и воплем локомотива
место где пристально рос и светил в окно
бедных предметов недоуменье вдовье
силился стиснуть множество их в одно
пусть не единство пусть от силы подобье
смысла и слов описать интерьер тюрьмы
город в грозу но в мозгу у меня внутри
боль постепенно где прожита не страшна
меньше вещей небольшая вмещает старость
с той стороны видней что весна прошла
город просохнет но столько воды осталось
бархатны бурые перья над тростником
боль серебрится любовью на стебле тонком
срезать простой свисток и сыграть на таком
не получалось когда начинал ребёнком
тёмные плавни не подлежат ножу
в лодку котомку потом поплыву поеду
только налажу лиру и расскажу
как я желал и не смел одержать победу
тем кто уже не возьмёт ни пера ни копья
и никогда не вернётся таким как я
* * *
Что касается меня...
Б. Окуджава
допустим от поезда отцепляют вагон
у окна студентка с фейсом сбежавшим за ночь
аудитор из бийска майор фсб без погон
и кормящая грудью двойню прекрасная завуч
вот и скрылся состав над будкой мёртвый дымок
почему-то придётся ждать разъездного отряда
что попутчик майор аудитору невдомёк
но зато аудитор майору открыт как правда
и студентка в тоске глядит в пустоту с полотна
аудитор притворно в папку где чёт на вычет
но красавица завуч как ночь к нему холодна
всё косит на майора и сиську в ребёнка тычет
он бы вышел в ижевске где все эти средства пропьёт
посговорчивей там и добрей у прелестниц лица
но вагон отцеплён снаружи жизнь напролёт
а внутри остаётся папку на пах и злиться
почему мне про вас известно ну всё почти
сочинил бы сам но такие точней чем гвозди
этот верный майор эта чудная завуч мечты
и болван аудитор к ижевским ласточкам в гости
что ни час то не ближе до омска или москвы
приступает студентка тушью по кислой коже
но внутри считает что все как один козлы
и права наотрез но хочется завуча всё же
* * *
зима распрямит изнутри свитера и перчатки
там рук и локтей и согретых сердец отпечатки
вернее объёмы под шероховатостью шерсти
фигуры декарта насквозь в снеговую подушку
созвездие жизненных форм возникающих вместе
сезонные зимние лица в надежде на дружбу
зима ниспадает и пышет как снежная домна
куда нам телесно друг с другом и вместе объёмно
такие живые на ощупь приветствуя встречных
внезапные ноги влагая в двуствольные ножны
а многие дети вообще в своих варежках вечных
и страх отступает раз дети на свете возможны
внутри под одеждой поэты и певчие музы
мы племя платона тетраэдров крепкие друзы
пространство протёрто в локтях уступая старанью
и мы существуем сквозь стужу прекрасно и тесно
прижав идеальное тело углом или гранью
овечьим руном обведя заповедное место
покуда пурга расстилает огромные песни
какие мы твёрдые были и быстро исчезли
* * *
упала мгла и мы пришли
подвыпившие на перрон
где бисерные две клешни
простёр над нами скорпион
возможно я стоял один
в какой-нибудь из прошлых раз
но много в памяти картин
что вместе несколько из нас
гостям и жителям земли
последний к поезду звонок
терпите звёздные зверьки
один теперь членистоног
локомотив с трубой у рта
не оставляй меня тогда
мы выпили и вот пурга
состава хвост последний свет
и жизнь как женская рука
в пургу протянутая вслед
когда случится с нами смерть
надежды обнажится суть
случайный не посмеет спеть
зимой на станции уснуть
к ларьку за радостью отстав
где обрывается состав
по шпалам точная игла
в ночные контуры села
где выход светится едва
из беличьего колеса
как ждать осталось тяжелей
тебе плацкартная душа
пока взовьётся водолей
окатит смертью из ковша
нас кто стояли на лугу
с тобой и я тебя люблю
* * *
знаешь давай убежим в макао в рио
эта нужда и служба такая проза
будем я бык а ты белоснежка ио
или наоборот я вред ты польза
или вообще не будем никто на свете
из пустоты не выпятить сочетаний
телу навязло висеть бельём на скелете
фикция слова не больше чем прочерк тайный
ты например пространство я время что ли
всё что останется если сомкнутся шторы
знаешь давай никогда друг друга не встретим
от исполненья желаний в мускулах вялость
кто остаётся может и жил за этим
чтобы гадать по кому всегда тосковалось
в рио в макао выбраться порознь разве
в жизни животных уйма живых картинок
дачный участок можно вскопать на клязьме
с силами зла за судьбу вступить в поединок
раз ты заглазно веришь в меня хромого
мне всё равно что ты может быть корова
поздно сгустившимся норовить не рождаться
раз не спросили кто в ноздри вдевали кольца
тысячам вовсе участи не дождаться
от громовержца с огнивом молотобойца
если меня на земле никогда не станет
новый возникнет в сызрани или ницце
или кто книгу значений за нас листает
с воплем ослепнет на самой пустой странице
точен двоичный код орёл или решка
да или нет никогда не грусти белоснежка
* * *
кто камни тяжелил и руку правил богу
чтобы родней всегда и так звеня земля
кто зодчий всех зверей и сочинил погоду
увы что был не я
когда в безоблачной но за полночь гилее
так млечно теплится узор подложных тел
стоять и видеть сон что есть одна милее
какую ты хотел
на свете бога нет но к куполу крутому
прильни где невелик зодиакальный круг
в танцующий бинокль мы говорим плутону
прощай холодный друг
кто щерился без глаз от пристани кромешной
кто опускал во мрак беззвучное весло
теперь в последний раз мерцает под одеждой
нагое естество
простые проводы стакан и осетрина
кость компаса дрожит берцовая в окно
за тот предел где лжёшь ни ты ни прозерпина
не властвуют давно
* * *
природа пригорода ночью
вся обморок и детский страх
сквозь дым и трескотню сорочью
является в последних снах
резвы условные младенцы
в лесах от клязьмы до невы
где нынче дачные владельцы
подчас фактически не мы
давно не в должности ребёнка
влюблён однажды или пьян
всё кажется что шёл недолго
от прежних елей и полян
всё под гору валун тантала
в тот ископаемый июнь
где пел гандлевский вполталанта
покуда весел был и юн
из городов где вдруг умолкли
проснуться или умереть
в ландшафт как левитан у волги
в лесу кондитерский медведь
когда в ольшанике увязли
в палатке дуло и текло
но за чертой советской власти
ей были путники никто
лишь помню что везде погода
на водку редкие рубли
огромный дождь в конце похода
как шумный обморок внутри
* * *
что-то жить с утра неповадно телу
в пустоте стекла
если взять стакан и хуяк об стену
устоит стена
как у нас припас алый труп на рее
винегрет к столу
может вслед придут кто меня добрее
и сожгут страну
а пока над ней перезвон бокалов
морды в оливье
с днём варенья свет пистолет макаров
в золотом кремле
но за гробом зебры до звёзд саванна
словно в детском сне
только слов во рту до свиданья анна
и другие все
