Ревекка Фрумкина

Олег Мороз. 1996: Как Зюганов не стал президентом

“При артобстреле эта сторона улицы особенно опасна”

Заглавие книги Олега Мороза очень точно передает ее содержание: это именно рассказ о том, как было дело, а не о том, почему президентом все-таки был избран Ельцин. Текст книги складывается из трех основных пластов: во-первых, это фрагменты статей и заметок, написанных автором в разгар событий, то есть десять с небольшим лет назад; во-вторых, это приведенные без комментариев социологические замеры рейтингов основных претендентов на пост президента в кампании 1995—1996 годов, и в-третьих, это фактография и анализ политических и социальных процессов в СССР, в России, отчасти и в Российской империи, написанные в наши дни.

О своей позиции автор заявляет сразу: он намерен быть скрупулезно точным в передаче фактов, но вовсе не выдает себя за бесстрастного хрониста: он антикоммунист, и перспективу возможной победы Зюганова на президентских выборах 1996 года считал катастрофой для России, о чем писал постоянно, много и страстно. Именно эта тональность преобладает в книге, поэтому в ней не стоит искать библиографические ссылки или указания на то, как назывался тот или иной бюллетень какой-либо из социологических служб. Но все события, имеющие временную привязку, датированы — если требуется, то с точностью до часа.

Все мы пишем, снимаем, выступаем по радио и телевидению в надежде быть услышанными и понятыми. И все-таки не так много людей, которые бы посвятили этому жизнь, не оставляя пера или микрофона во времена, казалось бы, безнадежные. Автор обсуждаемой здесь книги — как раз из этой когорты.

Олег Павлович Мороз, автор сотен статей и десятка книг, проработал тридцать шесть лет в “Литературной газете”. Из них он чуть ли не двадцать лет заведовал отделом науки и был хорошо известен как советской читающей публике, так и советскому начальству, включая министров и обитателей Старой площади. Это давало ему возможность защищать нашу науку от извивов конъюнктуры, а ученых — от неучей и негодяев с партбилетами. Встречи с Чубайсом, разговоры с Гайдаром и даже беседы с Дудаевым для автора — эпизоды его повседневной журналистской работы.

Отмечу, что война в Чечне — одна из сквозных тем книги; ей уделено не меньше места, чем парламентской и внутрипартийной борьбе. На примерах таких событий, как удачный или неудачный штурм — даже не города Грозного, а всего лишь большого села; гибель целых соединений нашей армии; конкретные решения отдельных командиров и руководителей (причем с той и с другой стороны), запланированные или неожиданные маневры, — внимательный читатель обнаружит, что самые разные ситуации в парламентской и партийной “мирной” жизни напрямую зависели от того, кто, где и как наступал, отступал, бомбил, брал заложников, угрожал, взрывал и т.д. В очередной раз нам напоминают, что даже первая чеченская война никогда не была локализована единственно на территории Чечни. Что же тогда сказать после “Норд-Оста” и Беслана?..

Еще один вывод из книги, показавшийся мне чрезвычайно важным, — это полная закрытость нашей общественной, политической и государственной жизни даже во времена “позднего” Ельцина, который, как мы знаем, никогда не нарушал своего обещания защищать свободу слова. На выборах 1996 года многие — и я в их числе — собирались отдать свои голоса Ельцину, хотя и видели, что он явно нездоров, а кроме того, нередко просто неадекватен. Как и многие, я знала, что у Ельцина был инфаркт, но только из книги Олега Мороза выяснила, что их было пять, причем последний — за неделю до дня выборов.

После пятого инфаркта Ельцин, которому предписан строгий постельный режим, встает с постели, чтобы страна увидела по телевизору, как он опускает бюллетень в урну — меж тем с постели-то он встал взаправду, а вот весь антураж этого “голосования”, как явствует из книги — инсценировка.

…Май 1996 года я провела в Лондоне, где у меня шел эксперимент. Все мои тамошние русские друзья — эмигранты третьей волны — раньше или позже непременно спрашивали меня, за кого я собираюсь голосовать. “Как, Вы — и за Ельцина?!” — возмутился один весьма известный и достойный человек. И, хотя в этот момент я была у него в гостях, я тотчас просто перестала для него существовать. Это повторилось еще раза четыре. Мои попытки объяснить, почему при существующем раскладе сил Ельцину нет альтернативы, отвергались безоговорочно.

Меж тем в конце января 1996 года, по данным ВЦИОМ (а это еще ВЦИОМ Левады!), за Зюганова были готовы проголосовать 11,3% опрошенных, а за Ельцина — только 5,4%! Неудивительно, что Олег Мороз в тексте, датированном 25 января 1996 года, писал: “…надо попытаться сплотить не столько демократические — к тому же очень плохо поддающиеся сплочению, сколько антикоммунистические силы. С тем чтобы предотвратить катастрофу”. Сколь плохо демократические силы поддаются сплочению, мы уже видели на примере Явлинского — именно его тактика привела к чудовищному провалу демократических сил на выборах спикера Думы в 1996 году. Поразительно, что история и в самом деле ничему не учит: вроде бы уже и школьникам известно, куда привел Германию отказ немецких коммунистов блокироваться с социал-демократами.

Бесспорно, что даже внешне Борис Николаевич Ельцин периода 1995—1996 годов мало напоминал харизматического лидера, слова которого мы ловили в 1991-м: тот человек за четыре года сгорел у нас на глазах. “Шапка Мономаха” оказалась ему тяжела прямо-таки в буквальном смысле: он толком не лечился (об этом, в частности, Мороз пишет достаточно подробно); он неумеренно пил — с его-то сердцем и почками; неукротимый темперамент сжигал его изнутри, оборачиваясь не просто необдуманными поступками, но и решениями, трагическими для страны. Да, случалось, и не однажды, что за Ельцина просто по-человечески было стыдно. Неудивительно, что Егор Гайдар мучительно колебался, прежде чем прийти к решению о безоговорочной поддержке Ельцина, — не знаю, как другие, а я об этом узнала именно из книги Мороза.

Но на выборах 1996 года мы оказались перед лицом коммунистической угрозы, воплощенной в кандидатуре Зюганова. Люди, готовые голосовать за него, симпатизировавшие ему как личности, разумеется, в большинстве своем вовсе не какие-то уроды. И тогда, и теперь сторонники персонально Зюганова (я не имею в виду сторонников абстрактной “левой идеи” — наша “левая” всегда конкретна и неизменно кончалась ГУЛАГом) — это люди преимущественно старших возрастов, потерявшие в результате реформ статус, сбережения и, что важнее всего, — надежду.

Впрочем, и мне доводилось встречать людей не старшего, а цветущего возраста, деды которых — обычные крестьяне — сгинули в лагерях, а отцы и матери всю жизнь трудились “за палочки” (молодому читателю придется объяснять, что это значит). Сами эти люди вполне “при деле” и к тому же владеют кое-какой собственностью — квартирой, машиной, “шестью сотками”, а иногда и домиком, так что живут лучше рядовых бюджетников. Именно приватизация сделала их по меньшей мере собственниками жилья — а значит, обеспечила им возможность свободно распоряжаться не самыми малыми суммами. Однако эти люди и сегодня злобствуют и ненавидят Чубайса, а в 1996-м данная часть электората готова была голосовать прежде всего против реформ, то есть против Ельцина.

Таким образом, содержательно предвыборная борьба за Ельцина, что как раз и описано в книге Мороза, — была прежде всего борьбой против коммунистического реванша, против перспективы возвращения назад.

Казалось бы, понятно, куда именно. Однако историческая память человека устроена весьма сложно. Об этом и написана книга.

Подробно описывая перипетии политической борьбы вплоть до июля 1996 года, автор дал нам возможность проследить динамику роста рейтинга Ельцина и падения рейтинга Зюганова, что само по себе выглядит впечатляюще. Чего мне недостает в данном случае — это демонстрации механизма, с помощью которого соратники Ельцина сумели переломить ситуацию. Поездки Ельцина по стране — это важная часть его предвыборной борьбы. Но главная ли? Ведь только при артобстреле быстро становится понятно, какая именно сторона улицы особенно опасна.

Когда этот текст дойдет до читателя, счет времени до следующих президентских выборов пойдет на месяцы. Для тех, кто в 2008 году впервые придет к избирательным урнам, противостояние Ельцин—Зюганов, скорее всего, лишится даже исторического интереса. Боюсь, что для этого поколения что парламентские, что президентские выборы вообще не воспринимаются как гражданское действие, как личный выбор. Быть может, книга Олега Мороза могла бы заставить их призадуматься. Быть может…