Мария Галина

Иван Охлобыстин. XIV принцип

Творцы миров

Иногда победитель может позволить себе рискнуть. Дебютный роман его преподобия отца Иоанна Охлобыстина, сценариста провокационного фильма “Даун Хаус”, мастера боевых искусств, имеющего, как следует из краткой биографической справки, “5 детей, 3 высших образования и 4 гладкоствольных ружья”, снискал отзывы прохладные, даже раздраженные. Например, Тимур Кибиров, человек, которого нельзя упрекнуть в отсутствии литературного вкуса, в своем радиообзоре “Книжка за книжкой” (канал “Культура”) так отзывается о нем: “Фэнтези как фэнтези, разве что поскучнее, чем обычно…”.

Толерантней оказалась газета “Газета”: “Охлобыстин сочинил основательное, хорошо продуманное компьютерное фэнтези. Написано не то чтобы оригинально, но остроумно и внятно. Читается легко, так что даже прощаешь автору длинноты и некоторый неявный морализм”.

Как ни странно, фантасты, вообще-то к чужакам весьма не расположенные, восприняли новоявленного собрата по цеху гораздо приязненней. “XIV принцип” Охлобыстина вошел в шорт-лист премии им. Кира Булычева (за гуманизм и художественность в фантастике) и претендовал на приз читательских симпатий “Сигма-Ф”. Любителей фантастики не испугал “неявный морализм”: противостояние добра и зла — одна из почти обязательных характеристик как фэнтези, так и “твердой” фантастики, носившей у нас некогда клеймо-рекомендацию “для среднего и старшего школьного возраста”. Сейчас фантаст стремительно взрослеет и отказывается от разделения на “черное” и “белое”, от свойственной подростку бескомпромиссности и пафосного романтизма. “XIV принцип” — книга взрослая. Охлобыстин демонстрирует нам психологически взрослого героя и взрослую модель взаимоотношений человека с миром. Казалось бы, что нового можно написать о том, как становится реальностью компьютерная игра? Впрочем, и о том, как двое молодых людей любят друг друга, тоже можно написать “Ромео и Джульетту”, а можно — “Уси-пуси, миленький мой”.

Итак, один гениальный человек создал очень сложную интерактивную компьютерную игру и позвал нескольких своих близких друзей поиграть в нее. И тут исполнилась заветная мечта многих заядлых компьютерных геймеров — маг-пойнты (очки), заработанные в игре, необъяснимым образом стали оборачиваться реальными суммами на реальных банковских счетах. Поначалу одного этого хватило, чтобы друзья с азартом пустились в виртуальные приключения. Однако постепенно корысть ушла на второй план — выяснилось, что внутри игры находиться гораздо комфортнее, чем в большом мире. И время тут течет по-иному: игроки фактически бессмертны, а заработанные ими маг-пойнты оборачиваются уже не деньгами, но невиданными возможностями в искусственном, игровом мире, начавшем развиваться и усложняться по законам самоорганизующихся систем.

Быть богом приятно, но как в бесконфликтном мире продолжать игру? За счет чего двигать сюжет? Постепенно в игру вводятся все новые и новые конфликтующие стороны (пойнты начисляются при масштабных тактико-стратегических операциях), измышляются все новые виды разумных обитателей виртуального пространства, а сплоченная группка былых единомышленников и друзей с общего согласия и в соответствии с индивидуальными склонностями разделяется на силы Добра и Зла.

И наконец, усложнение системы приводит к ее переходу на качественно иной уровень. Придуманный мир становится полностью реальным, принадлежащим некоей параллельной реальности, соединенной с нашей “порталами”. Но став настоящим, этот мир в конце концов начинает представлять угрозу — как для нашего мира, неспособного противостоять напору сформировавшегося внутри игры “молодого” хтонического божества, так и для себя самого, поскольку перед ним встает неизбежная и скорая перспектива “последней битвы”, Армагеддона. И, чтобы избежать катастрофы, враждующие силы игры, ее пришлые боги объединяются, намереваясь вызвать мессию, спасителя из реального мира. Но новый мир нуждается в своем собственном Спасителе — и тот приходит, потому что этого требуют универсальные законы Вселенной…

Тема жертвы, божественного искупления, так или иначе необходимого для спасения мира, для его дальнейшего существования, и оказывается скрытым “мессиджем” романа. Версия спасения, предложенная Охлобыстиным, несет в себе зерно христианской идеи в той же мере, в которой оно присутствует, например, в “Хрониках Нарнии”. Иными словами, перед нами, — едва ли не беспрецедентная попытка создать христианский текст на суперсовременном материале — причем текст, далекий и от заигрывания с верующими, и от назойливых нравоучений, и от умильного сюсюканья. И гораздо более тактичный, чем модные нынче православные фантастические боевики, где бесовское воинство подлежит буквальному истреблению под небом Среднерусской возвышенности.

На первый взгляд роман Охлобыстина принадлежит к направлению фантастики, называемому “киберпанком” и посвященному головоломным приключениям героев в мире высоких технологий, часто — внутри “виртуальной” среды компьютерных сетей. Однако “XIV принцип” недаром представлен в аннотации “романом в жанре фэнтези-биотроник”, а не фэнтези-киберпанк. В киберпанке окружающий мир — не более чем человеческое представление, здесь же сотворенный по человеческому представлению мир начинает существовать по общим и непреложным, независимым от человека законам. Киберпанк демонстративно внеэтичен, в романе Охлобыстина этическая система возникает опять же как бы сама собой, по тем же непреложным законам сотворения миров. Киберпанк брутален и агрессивен, поскольку предлагаемый им мир являет собой проекцию сознания определенного (зачастую инфантильного) типа. Охлобыстин, повторюсь, демонстрирует взрослую модель взаимоотношений человека с миром.

За последние два-три года у нас появилось несколько произведений, проходящих по ведомству фантастики, но написанных на крепком мейнстиримовском уровне. Это “Ночной смотрящий” Олега Дивова, “Я, хобо. Времена смерти” Сергея Жарковского, “Война за Асгард” Кирилла Бенедиктова, “Demo-сфера” Ильи Новака, наконец, “Пентакль” Марины и Сергея Дяченко, Генри Лайона Олди (Дмитрий Громов и Олег Ладыженский) и Андрея Валентинова — уникальный опыт соавторства пяти украинских фантастов. С другой стороны, авторы, скажем так, мейнстимовского толка обращаются к фантастике, чтобы донести до читателя некое послание, видимо, не подлежащее трансляции другими средствами. К таким вещам можно отнести “Нет” Линор Горалик и Сергея Кузнецова, “2017” Ольги Славниковой, “Аниматор” Андрея Волоса, “Московские сказки” Александра Кабакова. То есть фантастика постепенно из разряда жанровой литературы переходит в “серьезную”. Причем процесс идет с обеих сторон — и со стороны жанра, и со стороны “большой литературы”.

Неудивительно. Если “реалистическая” литература демонстрирует нам характер и уровень общественного сознания, то фантастика выводит в светлое поле коллективное бессознательное. В наше время, когда происходит стремительная мифологизация и ушедшей советской эпохи, и современных реалий, фантастика оказывается чуть ли не единственным способом говорить о вещах и явлениях адекватным им языком.

Мария Галина