Сергей Бестужев

А.И. Неклесса. Homines Aeris. Люди воздуха, или Кто строит мир? А.И. Неклесса. Постиндустриальный класс. Материалы к заседанию клуба "Красная площадь" от 14 октября 2005 года

Четвертое сословие

“Человек воздуха”, или представитель “четвертого сословия” — основной и, согласимся, несколько загадочный персонаж книги политического философа Александра Неклессы. Персонаж “энигматичный”, но отнюдь не скрытый от опознания, и уж тем более не маргинальный. На постсовременной сцене персонаж этот последовательно и все настойчивее претендует на роль героя совершающейся на наших глазах исторической драмы.

Его родовые владения — эфирные, “воздушные” или, как сейчас принято говорить, “виртуальные” пространства, домены и маркграфства социальных организмов, управляющих смыслами, мотивациями, культурными идентичностями, предпочтениями, целеполаганием общества. А через посредство данных структур — глобальными информационными, финансово-экономическими, политическими сетями, равно как и вполне земными их аппликациями на национально-государственных “полигонах”.

“Люди воздуха” претендуют на положение господствующего класса принципиально нового типа. Амбиции и дерзновенные помыслы тесно сопряжены с честолюбивыми замыслами и технологическими возможностями эпохи, получившей на сегодняшний день пока что скудный, двусмысленный (хотя, если вдуматься, то, возможно, интригующий именно своей пустотностью) ярлык “постиндустриальная”. Речь, однако же, по всей вероятности, идет о революции, причем революции социальной. И одновременно — глобальной. О Революции с большой буквы, имеющий собственный высокий горизонт, исполненный разнообразных миражей и населенный множеством бродячих призраков.

“Идущее во власть” сословие глубоко враждебно началам прежней индустриальной и “веберовской” буржуазной культуры. Стихия страты — управление сложными, критичными системами, эволюционирующими в условиях динамического хаоса. Новому классу управленцев, строящему будущее, отчасти известны возможности сложных саморазвивающихся систем, отдельные формулы активных действий в условиях искусственного наращивания турбулентности, колоссальные потенции некоторых форм контроля над стохастической неопределенностью виртуально-игровых “крокетных полей”… На одном из которых когда-то уже испробовала свои способности различения смыслов легендарная девочка Алиса.

И конечно, “люди воздуха” возникли не на пустом месте.

Предтечами их можно считать, к примеру, “функциональных операторов власти” — консольери всех времен и народов, то есть лиц, причастных к принятию управленческих решений не через обладание собственностью, а используя специфические, “партийные” позиции в социальной мозаике власти, в запутанных интригах имущих классов, в клубках и столкновениях интересов разнообразных влиятельных сословий. Автор книги приводит примеры подобной социальной практики. Всех их роднит непременная особенность: “ползучее” завоевание интеллектуалами — технократами, идеократами, партийными бонзами — доминантного положения в рядах политического класса, а на последнем этапе — умаление влияния “людей земли” (т.е. непосредственных собственников материальных ресурсов) на принятие стратегических решений.

Через огонь, воду и медные трубы многовековой трансформации прошел разнообразный люд четвертого сословия, оперирующий нематериальными, “воздушными” активами: знанием, социальными, культурными и более специфическими гуманитарными технологиями, образованием, информацией. В результате не особо заметные в свое время средневековые чиновники-клирики посредством чреды мутаций превратились сначала в национальных и международных управленцев, клерков-бюрократов эпохи модернити, а затем в нынешних представителей влиятельной “давосской культуры”. Ранее же, пребывая в обличье интеллектуальной и чиновной обслуги буржуазного сословия, “судейские и литераторы” вкупе со своими временными попутчиками-заказчиками вели собственную битву за будущее, опрокидывая один за другим монархические режимы на протяжении “длинного” XIX века: от Великой французской революции и до завершения Первой мировой войны.

Ну, а более современным образчиком “людей воздуха” стали правители финансовых и постиндустриальных империй, пионеры информационного фритредерства, создатели универсальной глобальной биржи и резервной системы. А заодно с ними — партократы различных стран и народов (параллельная, хотя, если пристальнее вглядеться, в сущности, та же административная/управленческая страта). Представители нового класса в своих различных версиях в ходе растянувшейся на столетие революции менеджеров сумели настолько умело управиться с чужой собственностью, что если не прямо отчуждали в какие-то моменты ее от владельца, то делали, по сути, бессмысленной и недееспособной без эффективных кадров/изощренных практик, включая политические, юридические и другие трансгрессии. Тем самым в той или иной форме фактически постепенно переподчиняя ее себе.

И тут автор задается сакраментальным, но безусловно болезненным для нашего общества вопросом: как именно процесс прихода к власти “людей воздуха” может быть рассмотрен в нынешних российских реалиях? Каковы его настоящие обличья и будущие перспективы? Ведь именно в современной России, да и на всем постсоветском пространстве глубокий кризис модернизационных основ государственности вообще и механизмов воспроизводства/коммуникации элит в частности стал с некоторых пор очевиден. Причем в пределах ближнего зарубежья — там, где с наибольшей силой пересекаются интересы ведущих геополитических игроков — кризис этот вкупе с другими факторами уже породил явно обеспокоивший традиционалистские власти феномен “цветных революций”…

И здесь в сюжет книги вплетается параллельный мотив — тема “революции корпораций”: появление динамичных экономических, социокультурных связностей, хотя и образуемых на основе привычных корпоративных организмов, но действующих в новой деятельной среде “поверх барьеров” прежних норм и границ.

Одновременно с этим ареал политической власти заметно чаще пересекается и все больше совпадает с пространством деловых операций, повышая масштаб и градус последних. В итоге само государство превращается в своеобразную бизнес-корпорацию, находящуюся на распутье относительно своего будущего устройства и порой — по крайней мере в некоторых аспектах — подозрительно напоминающую криминальное сообщество с собственными “паханами”, “бакланами”, “шестерками” и отделенным от них невидимой, но прочной стеной “быдлом”.

Подобной деградирующей ретрокорпорации Александр Неклесса противопоставляет альтернативный реестр форм и кодов грядущей гегемонии, ведя разговор о деятельной оболочке и одновременно — обширном, лабиринтообразном андеграунде планеты. Основной вектор этих проекций и размышлений — перспективы расплывчатых, не вполне формализованных (в прежних категориях) пучков социальных связностей, возникающих в новой социальной/технологической среде и пронизывающих, словно рентген, предметные поля человечества. Автор называет эти организованности амбициозными корпорациями. Основаны они вроде бы на тех же корпоративистских принципах, но имеют признаки иной природы, явно тяготея, например, к трансэкономическому целеполаганию. Ключевое отличие амбициозных корпораций от традиционных, а также коррумпированных, сросшихся с властью бизнес-структур, — в основаниях их активности, поскольку генеральной целью является не только и не столько получение прибыли как таковой, сколько “нематериальная цель”, “серьезно понятая миссия” и даже “собственное, оригинальное прочтение начал повседневности и горизонтов бытия”.

В подобной, сразу же отметим, зачастую отнюдь не альтруистической практике на первом этапе ее становления перемалывается и унифицируется как раз публичная, внеэкономическая ткань общества, трансформируясь в обновленный реестр капиталов: человеческий, интеллектуальный, символический, социальный, культурный. Тем самым создавая химеричный, транзитный язык новой параэкономики, при помощи которого читаются прописи и начала иноположенных по отношению к прежним ориентирам регламентов операций. Со временем, однако, становится все более заметным, понятным и обоснованным привкус — а в перспективе приоритет, перевес — иного, трансэкономического ценностно-мотивационного интеграла над столь привычной промышленно-экономической совокупностью интересов.

Динамичные плеяды амбициозных корпораций, объединяясь в звездные констелляции нового мира, активно и субъективно вторгаются в политику и культуру, предпочитая при этом сетевые формулы действия, становясь a-образцами эволюционирующей самоорганизации нового строя “людей воздуха” — новой элиты, преображающей повседневность с позиций собственных приоритетов развития, принципов социокультурного конструирования, интенсивной трансляции смыслов и умелой имплантации замыслов.

Автор приводит в книге также достаточно неожиданную параллель, прочерчивая траекторию опыта начатков подобного строя — в России и… в СССР. Своеобразными предтечами амбициозных сетевых корпораций можно считать, к примеру, еще средневековые монастыри, по-своему выполнявшие функцию духовных (равно как, впрочем, производственно-экономических, культурных и порою даже политических) скреп социальности. Но схожие в чем-то примеры, оказывается, неожиданным образом можно отыскать и в совсем недавней истории страны.

Так, наукограды, бывшие очагами инновационных прорывов, а одновременно искрами столь нехарактерной для тех лет свободы творчества (пусть и весьма относительной), Неклесса называет единственным аргументом, который потенциально был способен — на фоне остальных несуразностей режима — как-то оправдать его легитимность на склоне века и даже наметить пути реальной, а не декларативной трансформации в постиндустриальное будущее. Эти “точки роста” грядущей — но так и не “возросшей”, не сбывшейся — социальной реальности, разбросанные по причине секретности по долам и весям всей России, образовывали некий системный каркас. Иначе говоря, они представляли некую несущую конструкцию, на которой, в сущности, за счет завоевываемого в мире авторитета (и, пожалуй, еще тюменской нефти) крепилось все остальное — от колхозов и стратегических ракет до ударных строек и ЦК КПСС.

Ныне транснациональные амбициозные корпорации — это, в сущности, глобальный эксперимент в сфере социального конструирования. Обладая значительным креативным потенциалом, организационной инакостью, миссией, отличной от ценностей повседневного бытия, в случае усугубления дезинтеграционных и прямо деградационных процессов на планете они способны на лету перехватить социальную инициативу, реализовав коды “власти без государства”. Власти, основанной на “новой локальности” и широкой автономии влиятельных групп, а еще точнее — на суверенитете личности, со всеми вытекающими из этого факта неоднозначными и противоречивыми следствиями.

Книга Александра Неклессы оставляет сильное, но неоднозначное впечатление. Что напрочь улетучивается у читателя — так это беспечное “авось пронесет”. Начинаешь понимать роковую неизбежность кардинальных перемен в мироустройстве, а что касается России — реальность утраты даже иллюзорных остатков имперского величия и “каталогизации” миллениума русской истории в “колумбарии” отработанных временем государственных практик.

Однако двойственность природы “людей воздуха”, сокрытая (приоткрытая?) в игре с латинским вариантом названия книги (а также в развернутом полемическом послесловии В.Л. Цымбурского), предполагает возможность исторической альтернативы утраченному величию “Третьего Рима”. Дело ведь, в конечном счете, в характере и личностных свойствах российских, да и любых других “людей воздуха”, которые, что, кстати, совсем не очевидно, гораздо теснее прежнего поколения связаны с метафизическими просторами как Пандемониума, так и Китеж-града.

Окажется ли люд “четвертого сословия” качественно иными существами, нежели нынешние гомункулы из корпорации утилизаторов страны? Смогут ли они возвыситься до предъявляемого временем вызова? До сочетания интеллектуальной, творческой активности и морально-нравственного аскетизма? Вопросов возникает масса, и это не случайно: перед нами новое поле для раздумий, стратегический прорыв в иную концептуальную систему координат. Обращу в этой связи внимание лишь на самую последнюю работу Александра Неклессы, посвященную той же теме — “Постиндустриальный класс”, выпущенную в октябре 2005 года клубом “Красная площадь” для своих членов, к сожалению, совершенно мизерным тиражом.

В общем, оба исследования вводят читателя в состояние задумчивости и размышлений. Правильно ли мы до сих пор прочитывали открывавшиеся листы другой книги — “книги жизни”?

А местами “темные воды” “Homines Aeris” (приведу, наконец, и латинское название обозреваемого труда), двусмысленные артикуляции, начинающиеся с первых же страниц, с неожиданных, неоднозначных версий перевода самого заглавия, содержат подсказку “модели для сборки” этого не слишком простого и глубоко персонального для читателя puzzle’а. Сколь, однако же, и актуального, столь и необходимого для определения духа наступающего времени и характера происходящих перемен.

Последнее, но, думаю, для многих читателей журнала немаловажное обстоятельство — значительная часть текста обеих работ, в полном соответствии с декларируемыми в них принципами, выставлена автором на сайте “Интеллектуальной России” (www.intelros.ru) в открытом для свободного чтения доступе.