|
|
|
Лариса Щиголь
Имперский гром
Об авторе | Лариса Щиголь родилась в 1942 году в иркутской эвакуации. В дальнейшем — училась в Киевском государственном университете, работала экономистом. Стихи в России практически не печатала, разве что в детстве, в журнале “Пионер”. В 1997 году уехала в Германию. В настоящее время печатается достаточно много, в том числе в журнале “Знамя” — третий раз. Заместитель главного редактора журнала “Зарубежные записки”. Живет в Мюнхене.
На оставление...
Вопрос только — куда отойдёт Киев.
Из письма
По ненависти, в воздухе разлитой,
Но кровью не пролившейся пока,
Мы чуем, и почти наверняка,
Что Киев будет Речью Посполитой
В очередные средние века.
Чего ж ты колокольчиком бренчала
В своих пространствах — Господи, прости?
Неужто надо всё начать сначала:
Мазепу клясть, Хмельницкого трясти?
Ведь ты же не колеблешься в основах
Колеблемых? — поди, не Парагвай. —
Рожай теперь, давай, Пожарских новых
И Сталиных из бездны вызывай.
Нам без тебя в окне не будет света —
Чего ж ты рубишь — невпопад, сплеча,
И всё летишь и не даёшь ответа,
Охрипшим колокольчиком бренча?
9.12.04
* * *
Ничтоже состоявшись, Третий Рим
Преставился намедни. Сотворим
Ему не память, но одну из тем,
В известном смысле, вечную. Меж тем,
Стихая по пути, имперский гром
Катится опрокинутым ведром
И наконец вступает в тишину
Над башней, представляющей страну.
Как раз на башне полночь. Бьют часы.
Наследник, торопясь, растит усы
И требует у зеркала лицо,
С которым здесь выходят на крыльцо.
Глаза уже суровы. Лоб высок.
Да вот — подводит малость голосок...
Но дайте (ну, второй, допустим) срок —
И басом обернётся тенорок.
17.03.04
Охота
Жрать не искали, а — души свои веселили:
Белого зайчика в белом лесу подстрелили,
Пять мужиков — на одну нежношёрстную шкурку —
Алая кровушка насмерть примёрзла к окурку.
Водку глушили, патронов-пыжей не жалели —
Зимние маки на белом снегу заалели,
Едет трофей, не пеняя, лыжнёю неловкой,
Алые пятна роняя пробитой головкой.
Шик камуфляжей сбавляется кровушкой алой,
Алою кровушкой, алой — но всё-таки малой:
Большие беды отводит мужская забава —
Белому зайчику, мёртвому зайчику — слава!
...Может, не слышал он боли в смертельном испуге,
Тёплый животик за други кладя и не други...
Вон он висит, небрежённый, под крышей сарая,
Алою кровушкой белую шкурку марая.
18.11.04
* * *
В чистом поле едет рать
За отчизну умирать.
Вся как есть помрёт она,
А отчизне — ни хрена.
10.03.04
* * *
Не поспевший к причастию буйвола выбирает сегодня пепси —
Ну, и дует её старательно, причём в любую погоду.
А я, покуда хватает спеси,
Вбираю ещё минеральную воду —
Той страны, где нам удалось родиться,
Но никто не сможет похвастать, что там и помер.
Хороша, если помните, была водица —
“Ессентуки” — или, там, “Боржоми”, такой-то номер.
Та страна теперь представляется морем света,
Но, наверно, иллюзия: дело, скорей, в размахе.
И конечно, там были страхи. Но были это
Тоже... как бы точнее... иного масштаба страхи...
...Поднимаешься в небо с пузырьками кислого газа —
Или каплешь в стакан серебристым таким стаккато...
“Отдыхайте на курортах Кавказа!” —
Говорит улыбающийся гражданин с плаката.
9.02.05
* * *
Когда осколки рухнувших святынь
Навеки скроет пыльная трава,
Высокая и гордая латынь
Вступает в суверенные права.
Как канувший в бессмертье Вечный Рим,
Исчезнув на земле, в снегах, в песке,
Мы, может быть, ещё раз повторим
Его пример в судьбе и языке.
Не знаю, друг степей — или пустынь
Хранить назначен русские слова,
Но верю, что, пока живёт латынь,
Великая Империя жива.
О morituri!.. Завещай латынь,
Когда преходит твой земной черёд...
...Не то чтобы post scriptum — но Хатынь —
В том самом смысле — тоже не умрёт.
24.01.05
* * *
Это необязательная болтовня,
Только и значащая: услышь меня,
То есть не то чтоб не осуди —
Но хотя бы не слишком строго,
И не то чтоб уж прямо прижми к груди,
Но не гони с порога.
Это нечаянные слова,
Означающие, что за мной — Москва,
То есть мне некуда отступать (но тебе наступать — неохота),
И я не то чтоб теперь в бегах,
Но уже залегла ни на шаг в снегах,
Как некогда там — пехота.
Это слетающее с потолка —
Или с неба? — попросту с языка? —
Неподъёмней снежинки и мотылька,
Mea culpa — то есть грешу и каюсь.
И бегут в бесконечность — или куда? —
Два — параллельных? — ну да — следа —
По Эвклиду, не пересекаясь.
16.01.05
* * *
Владимиру Берязеву
Выползаешь из моря на сушу,
Обретаешь две стройных ноги,
Идеалы, бессмертную душу,
Муки совести, страхи, долги;
Чти родителей, помни о Боге,
Не глазей на чужую жену...
О Творец, убери свои ноги —
Я опять в эту воду нырну.
28.03.04
Манифестъ
Нет, я не Байрон...
М. Лермонтов
Нет, я не дама, да, не дама —
Нипочему.
И даже мужику не дам, а
Сама возьму.
Я дамских шляп и финтифлюшек —
Да, не ношу,
И нежных слов для дамских ушек —
Нет, не пишу.
И если мне целуют ручки
(Ну, раз в году), —
Я и на этакие штучки
Как раз кладу.
И если услыхать придётся:
Нет у тебя, чего кладётся,
Что чушь-то несть?
Я и тогда отвечу прямо:
Да, я не дама, нет, не дама,
И значит — есть!
3.11.04
* * *
N.
Кто вышел в Пушкины, а кто не вышел, да.
Он будет Вяземским, и это не беда, —
Или Языковым, что уж совсем неплохо.
Что ж, какова бы ни была эпоха,
А Пушкин у неё один всегда.
Как все, был в жизни гость. Но из гостей,
Что балы посещают для забавы —
И тянется за ним, помимо славы,
Шлейф в виде эха сплетен и страстей.
А что не дура у него губа —
Так и у нас с тобой она не дура,
Но тем, кому судьба литература,
Характер — и тем более судьба.
При жизни он бывал невыносим,
Теперь же пусть не благостен — но сносен,
Когда лежит среди родных осин —
Или чужих платанов или сосен, —
А мы ещё по свету колесим.
Иль в небесах висит среди светил
И по ночам смущает наши думы.
А плата... По запросу и платил.
У прочих не сыскалось нужной суммы.
16.02.05
Мюнхен
|
|
