Александр Шаравин

На Запад - из России в Россию

Об авторе | Александр Александрович Шаравин — директор Института политического и военного анализа. Действительный член Академии военных наук.

Обсуждаемый текст отчетливо распадается на две части. Первая — исторические, вернее, историко-философские рассуждения. Это не мой “домен”, не буду в него вторгаться. Остановлюсь сразу на тех практических рекомендациях для сегодняшней России, которые из этих рассуждений вытекают.

В сущности, рекомендация четко сформулирована: “Мы должны вернуться домой. На Запад”. Если под “Западом” иметь в виду определенную цивилизационную модель, то это рекомендация не то что верная, она единственно возможная. Цена отказа от ее исполнения — не просто крах надежд на процветание нашей страны, на достойную ее роль в мире и на достойную наших граждан жизнь, а прекращение самого существования России как таковой. Вопрос в том, как эту рекомендацию исполнить. Во-первых, что, собственно, такое сегодня — политически, идеологически, военно-организационно, попросту географически — этот самый Запад? Во-вторых, что мы можем и должны принести туда с собой? И в-третьих, что для этого нам надо предпринять изнутри, что и как поменять у себя самих?

Для Ф. Шелова-Коведяева Запад, “Западный дом” России — это прежде всего, и едва ли не исключительно, Европа, а наш путь “домой” лежит через вступление в европейские структуры — НАТО и, в более отдаленной перспективе, в ЕС. В принципе идея присоединения к НАТО не кажется мне ни абсурдной, ни утопической. Я сам эту идею проговаривал в начале 90-х годов, когда служил в Генеральном штабе еще советских Вооруженных сил. И если бы мы начали ее осуществлять лет 15 назад, в этом был бы большой смысл — и для нас, и для НАТО, и для Запада в целом. Отчасти эти возможные благие результаты у Ф. Шелова-Коведяева прописаны. Но сегодня именно с помощью НАТО (а не США), боюсь, они не достигаются. Кто всерьез готов думать, что в лице НАТО Россия обретет, в случае чего, “надежную солидарную защиту”? Дело ведь не в географической близости, не в глубине и прочности экономических связей и даже не в количестве и качестве вооружений. Дело в присутствии духа, в готовности защищать всеми способами, в том числе и военными, те самые “европейские” ценности, которые действительно у нас общие. Ведь, как известно, отнюдь не недостаток солдат, танков и самолетов помешал европейским демократиям вовремя остановить гитлеровский завоевательский марш. А нынешние европейские деятели, увы, напоминают Даладье и Чемберлена куда больше, чем де Голля и Черчилля.

Ф. Шелов-Коведяев пишет о трех угрозах России — с юга, с востока и с запада, — которые вступление в НАТО помогло бы парировать или хотя бы уменьшить. Две первые угрозы у нас с Европой общие. И как же НАТО им противостоит? Как военная организация европейских стран защищает эти страны? Для начала — с юга. Да, в операции США в Афганистане НАТО участвует, но чисто номинально, обеспечивая американцам скорее юридическую легализацию, чем военную поддержку. В Ираке НАТО как организация не присутствует вовсе, а отдельные страны — члены НАТО своим присутствием, даже минимальным, тяготятся и всячески стараются его свернуть, не стесняясь даже впрямую и открыто отступать перед натиском исламистского шантажа. Да вдобавок еще и позлорадствовать по поводу любой американской неудачи, подлинной или мнимой. Идеологическое обоснование и оправдание такому психологическому пораженчеству — все виды “политкорректности”, которая в сущности есть релятивистское сомнение в непреложности тех самых западных, европейских ценностей. На мой взгляд, такое поведение свидетельствует не столько о степени свободы внутри Альянса, как считает Ф. Шелов-Коведяев, сколько о степени растерянности и недееспособности.

Теперь об угрозе с востока. По моему твердому, не раз высказанному публично убеждению, эта угроза — китайская — самая серьезная и самая реальная, по крайней мере, в перспективе. Впрочем, такая перспектива становится все ближе, и процесс идет с нарастающей скоростью. Об экономическом и демографическом давлении КНР, о ее территориальных претензиях сказано немало. Для меня и как для политолога, и как для военного эксперта очевидно: эта самая мощная в современном мире тирания, не задумываясь, в нужный момент подкрепит свои притязания и военной силой. А притязания эти — ни больше ни меньше как на мировое господство. Ф. Шелов-Коведяев, разделяя такой взгляд, пишет, что Запад “начинает осознавать нависающую китайскую угрозу”. Возможно. И как же реагируют страны НАТО, европейские страны, на эту осознанную угрозу? Все той же политикой “умиротворения агрессора”: закроем глаза на “шалости” восточного соперника, а то и прямо его поддержим, в том числе и в военном плане, — участием в совместных маневрах, готовностью продавать современное оружие. И тут дело даже не в “политкорректности”, а в примитивной трусости и еще в неизбывном детском желании хоть как-нибудь да насолить большому мальчику-американцу.

Так что на сегодня единственный на Западе, кто на деле пытается противостоять общим угрозам, — это США. Да, в меру своего понимания — не слишком тонкого, в меру своего умения — не всегда изощренного, в меру своих сил — очевидно истощающихся. Но пока еще противостоит, и это напрямую связано с мерой их, американцев, убежденности в достоинстве основополагающих, Реформацией и Просвещением сформулированных “западных” ценностей, способности их воплощать и готовности их утверждать. Иначе говоря, — мерой их осознания и принятия на себя миссии спасения западной цивилизации. А поскольку для России (как думают многие у нас в стране, не только мы с Ф. Шеловым-Коведяевым) вопрос принадлежности к западной цивилизационной модели и, следовательно, сохранения и упрочения ее — это вопрос жизни, то и жизненно важный союз для нас — это союз с США, а не с НАТО. (Кстати, по опыту собственных совсем недавних встреч в Брюсселе, в Штаб-квартире НАТО, могу сказать, что если кто и приглашает сейчас Россию в НАТО, хотя бы гипотетически, то это именно американцы, а не европейцы). И для США этот союз был бы жизненно необходим. Не только в силу очевидных геополитических и военных причин. Но и потому, что российская нация — молодая, ее современное государственное устройство, по большому счету, — ровесник американской государственности, и сегодня она находится в периоде исторического творчества. Это значит, что именно мы и только мы сегодня можем заново переосмыслить и пережить наши общие с Западом ценности, вдохнуть в них новый дух и новый огонь. Это значит, что только мы можем поддержать, укрепить, а где-то и подправить американскую волю к самосохранению Запада как Запада.

Ф. Шелов-Коведяев говорит и о том, что, вступив в НАТО, мы тем самым обезопасим себя еще от одной угрозы — с запада. В каком случае эта чисто гипотетическая пока что угроза станет реальной? Только в одном: если Россия полностью и твердо повернет назад, в СССР, на Восток. Тогда мы и впрямь станем Верхней Вольтой с ракетами, только на сей раз ржавыми и плохо контролируемыми. Спасти Запад и нас самих от такого оборота событий не смогут никакие союзы — ни формальные, ни неформальные, ни с НАТО, ни с ЕС, ни с США. Более того, в том-то и дело, что сами эти союзы могут быть никак не фактором, не пружиной внутреннего самоопределения России, а исключительно его следствием, проекцией нашей внутренней политики на внешнюю.

Ф. Шелов-Коведяев заканчивает свою статью риторическим вопросом: “Кто мне докажет, что легче настроить нацию на распад, чем вылечить небольшую группу политического класса от антизападного синдрома?” Попробую я. Легче, потому что легче заразить опасной болезнью человека даже с неплохим иммунитетом, чем вылечить больного неизлечимой болезнью, да к тому же не желающего лечиться. Болезнь эта состоит в том, что люди из этой “группы” как были, так и остались советскими людьми, носителями советской идеологии и, что еще опаснее и живучее, советской психологии. Нашим гражданам за последние годы волей-неволей приходилось переучиваться, чтобы выжить, — менять образ жизни, профессию, повседневные привычки, следовательно, взгляды и даже характер. А у большинства представителей правящего класса поменялись лишь названия ведомств да имена начальников, но никак не представления о жизни. Соответственно советским, то есть нежизнеспособным, осталось и само государство. “Антизападный” синдром есть только одно из проявлений синдрома советского. У правящей группы он оказался неизживаем, как оказалась нереформируема советская государственная (политическая, военная, правовая и т.д.) конструкция.

И что такое, собственно, “распад” России? Обычно под этим подразумевается реализация сепаратистских настроений. Так получилось, что за последние год-полтора я и сотрудники нашего Института политического и военного анализа объехали буквально всю Россию, от Камчатки до Калининграда, включая Северный Кавказ. Сколько-нибудь серьезных, не маргинальных, сепаратистских настроений, желания отделиться от Большой России мы не встретили нигде — ни у “титульной нации”, ни у “малых народов” (может быть, у них даже еще меньше). Но угроза обвала, атомизации России безусловно существует. Только причина — не в сепаратизме, этническом или местническом, а в неадекватности того самого “политического класса”, и не небольшой группы, а в целом. Точнее даже будет сказать, всего истеблишмента, всех “элит”, не только политической, но и культурной, военной, деловой, научной, спортивной, какой угодно. У них нет внятного проекта для будущего России. Их абсурдные, хаотичные, не достигающие даже их собственных эгоистических (точнее, грубо корыстных) целей действия и рождают у российских граждан апатию, уныние, равнодушие даже к собственной судьбе, не говоря уж о судьбе страны. Это и есть главная угроза для нас. Она внутри, и только изнутри с ней и можно бороться. Мы словно бежим наперегонки сами с собой. Что случится раньше? Мы найдем в себе силы заняться собственным реальным будущим, а не будем скучать по мифическому прошлому, сформулируем собственные цели и нужды, выдвинем людей, способных их осуществить, и приведем их к власти? Тогда, в частности, сложатся у нас и плодотворные союзы с Западом. Или та самая “небольшая группа” если не окончательно, то очень и очень надолго замурует нас в советском тупике? Тогда одним из последствий катастрофы станет, естественно, невозможность такого рода альянсов.

Иначе говоря: путь России домой, на Запад, лежит не только и не в первую очередь через заключение тех или иных союзов с теми или иными странами и объединениями Запада. Он лежит прежде всего через наши собственные умы и души. Путь, собственно, даже не на Запад, а к самим себе. Из России в Россию.