Галина Ермошина

Мир Паустовского: Культурно-просветительский и литературно-художественный журнал; Мир Паустовского: Избранные страницы. Московский литературный музей-центр К.Г. Паустовского

Выход за рамки музея

Журналы и альманахи сейчас не издает только ленивый. Весьма распространены литературные журналы в областных и даже районных центрах России. Уровень их редакционной подготовки и качество публикуемых текстов достаточно разнообразны: от вполне профессиональных до откровенно халтурных, когда нужно быстро потратить средства, выделенные каким-нибудь банкиром, которого посетила муза, и ему захотелось увидеть свои вирши не просто напечатанными, но напечатанными демократично — среди местных литературных авторитетов. Понятное дело, что такие издания перестают существовать сразу же после того, как у банкира поослабнет писательский зуд и он переключится на другие не менее полезные дела.

Но есть журналы другого свойства, которые издаются непонятно на какие средства, лишь благодаря фанатизму (в хорошем смысле) и упорству людей, не получающих за это, как правило, ничего, кроме среднестатистической зарплаты. Видимо, именно таким и является журнал “Мир Паустовского” (главный редактор Галина Корнилова), издаваемый Московским литературным музеем-центром К.Г. Паустовского с 1992 года. На сегодня вышел уже 21 номер и еще одноименный альманах лучших публикаций за все время существования журнала.

Название действительно отражает концепцию журнала — мир, который выстраивается подобно системе с центром притяжения, вокруг которого кружат планеты и спутники, кометы, астероиды и звездная пыль. Но при этом Паустовский если и является отправной точкой журнала, его солнечным светом, то все же не претендует на центральное место непогрешимого и ослепительного светила. Составители журнала и альманаха отдают себе отчет в том, что Мир Паустовского — это только маленькая часть всего остального литературного мира, и хотят раскрыть и показать эту часть, сделать ее доступной. Образ Паустовского здесь играет роль магнита, который притягивает к себе не только тех, кто знал его и общался с ним, но и довольно обширный круг авторов, которых нельзя даже назвать продолжателями и духовными наследниками писателя. Видимо, здесь присутствуют совершенно иные критерии отбора материала. Может быть, по принципу пересекающихся прямых или наложения окружностей. Как бы то ни было, но в мире Паустовского, созданном в журнале, не чувствуется тесноты и ограниченности. Этот мир разомкнут для входящего и смотрящего. Тексты Паустовского присутствуют в нем как некое смысловое поле, задающее контекст, в котором существуют другие авторы.

Особый отпечаток на журнал накладывает тот факт, что издают его музейные работники, которые и по инструкции, и по призванию обязаны не только собирать и хранить любую информацию, относящуюся к предмету или человеку, но и структурировать пространство музея, создавая подобие жизни в тех комнатах и залах, где давно уже не живет их хозяин, как, впрочем, и никто уже давно не живет. При этом очень велик риск принять подобие жизни за самое жизнь. Ибо по определению музей — это место, искусственно созданное и нежилое, памятник, мемориал. И надо отметить, что в данном конкретном случае жизнь, которую мы видим на страницах журнала, совершенно не похожа на музейную. По крайней мере, на ту, которую мы привыкли таковой считать — где все вещи лежат на своих установленных местах и сдвинуть их на полсантиметра вправо — значит нарушить экспозицию. Издатели пытаются сделать журнал именно таким миром, который не казался бы, а был живым. И в большой степени это удалось. В Мире Паустовского можно ходить там, где желает посетитель. Да и не посетитель он, а одновременно и гость, и хозяин. Территория не огорожена, веревочки не протянуты, и нет табличек о частной собственности, потому что мир не может принадлежать кому-то одному, пусть и очень уважаемому человеку. Все авторы на страницах журнала именно живут, проживают свою жизнь, а не остаются в тени классика. Тексты самого Паустовского занимают довольно скромное место: из 204 страниц — не более 20 в журнале, и из 456 страниц — 70 в альманахе.

Совершенно очевидно, что журнал задумывался и делался как общедоступное периодическое издание, которое изначально было предназначено не для филологов и исследователей, а для широкого круга самых разнообразных читателей, что, естественно, наложило отпечаток некоторого междусобойчика: когда собираются люди, хорошо знающие друг друга, и разговор идет, что называется, “за жизнь”. Очевидно, поэтому в журнале на удивление мало серьезных исследований творчества писателя. Это работы Валентины Базилевской о загадках повести “Судьба Шарля Лонсевиля”; Нины Сапрыкиной о читательском восприятии произведений Паустовского и Булгакова, о загадках и сложностях их текстов; Светланы Шоломовой об отношении Варлама Шаламова к Паустовскому. Много воспоминаний и размышлений о Паустовском: Бориса Зайцева, Бориса Чичибабина, Владимира Тендрякова, Юрия Казакова, Виктора Некрасова.

“Мир Паустовского” предлагает читателю разные тропинки, расходящиеся от имени одного писателя практически во всех временных и пространственных направлениях. И неожиданностей здесь случается гораздо больше, чем в лесу или в поле. Где и когда, в каком литературном журнале можно встретить одновременно имена и тексты Генриха Сапгира, Бенедикта Сарнова, Татьяны Бек, Нины Горлановой, Даниила Гранина, Олега Чухонцева; рисунки Оскара Рабина и Евгения Кропивницкого, Анатолия Зверева и Нади Рушевой? Где на случайно открывшейся странице прочитаешь о Переславском музее узкоколеек, об усадьбе “Кузьминки”, о гербе князей Голицыных?

Журнал можно открывать и читать практически с любой страницы и находить там совершенно неожиданное. Например, прочитать стихи тех поэтов, которых любил Константин Георгиевич, а это Гумилев и Мандельштам. Можно прогуляться по местам, в которых бывал Паустовский, и посмотреть на них с современной точки зрения. Связь с современностью в журнале чувствуется постоянно. Причем современность эта — современнее некуда: в рубрике “Тарусские страницы” опубликованы стихи и рассказы самых молодых жителей этого уголка земли. Миниатюра 12-летнего Арсения Шиловского называется “Я запомнил лето таким”: “Рыжая лошадь с золотистыми гривой и хвостом, скачущая по свежему зеленому полю… Всплеск рыбы в Оке…”.

Как говорят издатели журнала, самое ценное в нем — проза самого писателя. Однако еще важнее — воссоздание атмосферы эпохи, времени и места, в которых эта проза создавалась. И другой — в которой она продолжает жить. Наверное, именно так и складывается мир — из того, что находится вокруг, со всеми несообразностями, излишествами, неожиданностями. Мир одного человека не может состоять только из него одного. “И больше всего ему было нужно, чтобы его не забывали, как не забывают и ныне, когда Паустовского давно уже нет, но его место в литературе навсегда за ним. …Писатель не уходит, он растворяется в самом воздухе своей страны, если любил ее, писал для нее и ни на что не променял бы даже ее мокрый ивовый куст” (В. Лидин).