|
Мария Игнатьева
В праведных и неимущих
Об авторе
Мария Юльевна Игнатьева (Оганисьян) родилась в Москве. В середине восьмидесятых закончила журфак МГУ, начала работать в ИМЛИ. Избранником ее оказался школьный учитель из Каталонии, далее последовала эмиграция и жизнь в Испании. Публиковалась в “Знамени” (1997 г. № 4, 1999 г. № 9, 2002 г. № 9), книги стихов “Побег” (1997), “На кириллице” (2004). Живет в Барселоне.
* * *
Средь бабушек этих такие подчас
Встречаются русские Нюры:
То на перекрёстке стоят подбочась,
То в садике стынут понуро.
Я их обожаю за то, что молчат,
Морщин своих не напрягают,
Не то что когда поучают внучат
И в булочной хлеб покупают,
За их одиночество в городе том,
В котором печальной старушкой
Я буду сидеть на скамейке с котом
И, может быть, выглядеть русской.
2004
Памяти Н.Н. Волкова
Призрак старшего Гамлета из-под земли:
“Помни, помни!”
— Нет, это другим бестолковым
Будешь напоминать, как тебя извели
Из пространства живых в направлении новом.
Дорогая страна моего языка!..
Так во сне обнимаю умершего брата.
На свиданье допущен, выходит зэка,
Плоскостопый и царственно-одутловатый.
Было имя не имя, а просто словцо,
Поговорка, пример для студентов МАПРЯЛа*:
“Николай Николаевич”, просто лицо
Из военно-лирического сериала.
Отдаются правдивому бреду на суд
Киноплёнки эпохи, скучавшей по правде.
Вот конец психологии: зрелый абсурд —
На могильных дрожжах хорошеющий Клавдий.
И дымок поднимается, к небу спеша.
Поспевая за ним, как за собственной тенью,
В тесноте перехода тоскует душа,
Безразлична, казалось, по определенью.
Не дрожи, моя радость, в еловом лесу
Междувременья и сочленений дремучих,
Выходи на обочину и голосуй
За рождение в праведных и неимущих.
2003
* * *
О, дева-лебедь, Немезида!
Волною бьётся о крыло,
Как вдохновение, обида:
Что будет — то произошло.
Напрасно ты взбиваешь пену,
Противясь Зевсу: эту дрожь
Переживёшь, родишь Елену,
Разрушишь Трою — и умрёшь.
* * *
Я запасаюсь мольбою заранее,
Словно в метро — проездным:
Смерть, исполняющая желания,
Соедини меня с ним,
Что бы то ни было, ни было что бы то —
Видишь, язык мой готов
Пробовать неизменяемость опыта
Перестановкою слов.
Смерть, если ты разрываешь сцепления
Переживаний сквозных,
Верно, противостоишь исцелению
Самых безумных из них.
Там правота, правотой воспаленная,
Не заживает — постой,
Сердце ль не пело во мне, преломлённое
Некогда этой рукой?
Это безумье посмертною славою
Ты сбереги, сбереги.
Перенеси в облака величавые
И на другие круги.
1999
* * *
Женской поступью водит перо,
Шелестя от любви до издёвки.
Петрушевской пейзажи: метро,
По туннелю напра…, к остановке
Двести двадцать четвёртого. Ртом
Не мороз, не кусок расстегая,
А как новорождённый — роддом,
Человеческий град постигая,
Выбирается из-под земли
Гражданин. Он откуда приехал?
Где-то там за рекою, вдали,
Продают эти шубы со смехом
И улыбки без губ и зубов.
На залысине шапку поправит.
Третий выход наверх. — Будь здоров!
Сам себя и родит, и поздравит.
Элегия
Скоро полжизни пройдёт за границей.
Господи, как удалось сохраниться,
Корни пустить в пустоте?
Что меня вынесло — заколдовало —
На берег моря, в цепь заковало —
Байки травить на вирте?
В ветках застыв паутинного древа,
Вянет красавица — рыба и дева —
Всё ж не исчезла во лжи:
Через пройдя унижения детства
И преступления зрелости, средство
Я отыскала. Скажи!
Только-то это и важно по сути:
Как избежать растворения в мути
Мимо текущего дня,
От колыбели до третьей женитьбы,
Как растворимое время сгустить бы
До полноты бытия?
Я насчитала четыре отмычки
К преодолению сна и привычки,
Впрочем, хватило б и двух:
Роды и слёзная память о Боге,
Приостановка дыхания в йоге,
Рифмой натянутый слух.
Всё-таки речь не о них, а о пятой.
Горло сведёт, и заплачут ребята,
Гостья взойдёт на крыльцо.
Может быть, ночью — в пёстрой сорочке,
С острой косою, в белом платочке,
С русским, как в сказке, лицом.
Что ж: на родном понимая наречье,
К милой сестрице выйду навстречу,
Руки воздев, воспарю.
И с высоты обновлённого духа —
Облака жизни из праха и пуха —
Сброшу в огонь чешую.
29 января 2004
* * *
Почти двухметровая девка в метро
Пьёт “Старого мельника”, будто тоскует
По житнице счастья. Старуха с ведром
И не одобряет, и не критикует,
Она догорает, как в церкви свеча.
Качается в ритме колёс каланча.
Громкоговорителя голос родной
Всё с тем же советским покоем всеведущим
Нас предупреждает о станции следующей,
Как Фанни Раневская: “Крошки, за мной!”
Малютка выходит, за горло свою
Бутылку держа. И конец интервью.
Смотрю, как живая, на розы в ведре.
Мне, кажется, всё это снится с тех пор как
Другая страна расцвела на заре
Ноль Первого века и вянет в разборках,
Хоть пивом запить или песней запеть,
Те срезаны, эти останутся зреть.
Мелькает скользящею змейкой в песках
Попутный вагон, темнотою извергнут.
Эх, на золотых от любви лепестках
Последние искры безропотно меркнут,
Как некая, всеми забытая цель…
Мы к Новому Мельнику едем в тоннель.
Барселона
* МАПРЯЛ — Международная ассоциация преподавателей русского языка.
|
