Борис Хазанов

Rainer Rother. Leni Riefenstahl. Die Verfьhrung des Talents

Вопрос стоит так: киноискусство на службе у тоталитарного режима — или режим на службе у искусства. В первом случае это будет однозначный приговор, нестираемое клеймо на Сергее Эйзенштейне (“Октябрь”, “Александр Невский”, первая серия “Ивана Грозного”), на Дзиге Вертове (“Три песни о Ленине”, “Шестая часть света”), на каком-нибудь Файте Гарлане (экранизация романа Л. Фейхтвангера “Еврей Зюсс”), на старейшине нацистских кинорежиссеров Карле Фрелихе (“Родина”) и, разумеется, на Лени Рифеншталь. Во втором случае мы получим ответ-отповедь: да, это искусство расцвело под эгидой фашистского или коммунистического государства, но это — искусство. Властители приходят и уходят, искусство остается; Эйзенштейн, Рифеншталь — прежде всего художники, мастера и новаторы. Их роль в истории кино невозможно переоценить, их влияние на кинематографию всех стран чрезвычайно велико, и так далее... Фашистская эстетика “тоже” имеет право на существование (на самом деле — не имеет). Фашистская эстетика в конце концов не хуже всякой другой (на самом деле хуже, и еще как).

Лени Рифеншталь не забыта. Какое там. К нашему позору, она сделалась культовой фигурой. Но ведь и сбросить ее начисто со счетов тоже невозможно. Автор тщательно документированной, в сущности, первой в Германии фундаментальной работы о Рифеншталь отнюдь не склонен безоговорочно реабилитировать первую даму национал-социалистического кино. Пожалуй, он тяготеет к тому, что можно было бы назвать принципом дополнительности. Прежде всего он хочет дать объективный анализ “наследия”. Задача блестяще выполнена.

На обложке книги — фотография 1936 года. Фрау Лени Рифеншталь на съемках фильма “Олимпия. Часть 1: Праздник народов. Часть 2: Праздник красоты”. Волевая молодая женщина в брюках и спортивной блузке устремила взгляд на “объект”. Ниже голова оператора Вальтера Френца перед камерой. Снятый по заказу министерства пропаганды, огромный по тем временам (три с половиной часа) фильм об Олимпиаде вышел на экран ко дню рождения Гитлера в апреле 1938 года.

Что происходит в эти годы? Международные Олимпийские игры — зимние в Верхней Баварии, летние в Берлине. Четырехлетний план развития и милитаризации экономики, аналог советских пятилеток. Вступление немецких войск в демилитаризованную Рейнскую область. Съезд партии в Нюрнберге. Гражданская война в Испании; аэропланы легиона “Кондор” бомбардируют Гернику. Выставка “Искусство вырождения” в только что сооруженном Доме немецкого искусства в Мюнхене: под гром и гогот пропаганды демонстрируются подлежащие изъятию и уничтожению картины художников парижской школы, немецких экспрессионистов и пр. Оккупация Австрии; восторженный отклик-воззвание немецких кинематографистов, среди подписавших — Рифеншталь. Речь Гитлера перед высшим военным командованием: “величайший полководец всех времен и народов” излагает план предстоящей завоевательной войны. В Мюнхене подписано знаменитое соглашение между Англией, Францией и Третьим рейхом; вернувшись в Лондон, Чемберлен возвещает, что мир в Европе спасен. Вермахт оккупирует Чехословакию. Операция “Хрустальная ночь”: по всей Германии отряды СА громят синагоги, еврейские магазины и дома общин; аресты и убийства. Вводится знак “J” (Jude) в паспортах немецких евреев. Рейх заключает пакт о дружбе и взаимопомощи с Советским Союзом; секретный протокол предусматривает раздел Польши. Уже сняты и прошли по экранам страны фильм “Победа веры” о первом после захвата власти партийном съезде и короткометражка “День свободы: наш вермахт”. Вышел фильм “Триумф воли”. Рифеншталь получает призы в Париже и Венеции, триумфальная поездка за океан, чествование в Голливуде...

Гелене Берта Амалия Рифеншталь, прожившая необычайно долгую жизнь, родилась в Берлине в 1902 году, была танцовщицей, спортсменкой; получив травму колена, обратилась к кинематографии, стала известной киноактрисой и режиссером, до переворота 1933 года ставила видовые и почвенно-романтические фильмы, в которых сама же и снималась.

Две картины о съездах нацистской партии — “Победа веры” и в особенности “Триумф воли”, самое знаменитое творение Рифеншталь, — производят сильное впечатление до сих пор, чему не мешает даже то, что иные кадры невозможно смотреть без смеха и отвращения. Эффект “Триумфа воли” и есть, собственно, то, чего добивалась Лени Рифеншталь, — окончательное слияние эстетики с идеологией; антиномия, указанная выше, лишается смысла. И хотя автор книги решительно возражает против сравнения двух выдающихся современников — Рифеншталь и С. Эйзенштейна (“русские революционные кинематографисты отнюдь не отрицали, что они заняты политической пропагандой” — стр. 221), мы можем сказать, что совершенство фашистской эстетики, достигнутое в “Триумфе воли”, сравнимо лишь с оперным — и для сегодняшего зрителя достаточно пародийным — великолепием некоторых сцен в созданном почти в это же время советском патриотическом боевике “Александр Невский”.

Р. Ротер отмечает важную черту кинематографического стиля Рифеншталь — одну из ее новаций: соединение документального (псевдодокументального) кино с приемами нарративного игрового фильма. “Триумф воли”, 114-минутная звуковая лента 1935 года, с объявлением во весь экран: “Im Auftrag des Fьhrers” (по заказу Вождя), открывается кадрами не менее знаменитыми, чем детская коляска Эйзенштейна. С небольшой высоты мы видим залитый солнцем средневековый Нюрнберг, город изумительной красоты, каким он был до гибели от воздушных налетов во время войны. Огромная тень скользит по крутым крышам, башням и шпилям церквей — фюрер летит в самолете на всеимперский партийный съезд. Зловещее пророчество. Восемь лет спустя город был превращен в огромное поле развалин.

Секвенция съемок, сделанных движущейся камерой (главным образом с автомобиля), прослеживает путь вождя от приземления на аэродроме до появления в окне отеля. Это вдохновенный рассказ о Пришествии и Явлении народу. За исключением панорамных кадров — кортеж машин вдоль всей улицы — Адольф снят снизу, он велик и величествен (и необыкновенно смешон), ликующие массы сняты сверху. Он — над нами. Мы под ним. Весь вступительный эпизод имеет внятный сексуальный подтекст. Лица крупным планом — это женщины и девушки. Мать с ребенком на руке протягивает фюреру цветы. Зритель не видит реакции Гитлера, вместо этого — смеющееся лицо девочки между двумя мужиками в форме СА. Снова мать и ребенок, букет вручен. Бравурная музыка. Так начинается этот шедевр, который здесь нет нужды пересказывать.

Сравнительно недавно был снят документальный фильм — интервью с 95-летней, прекрасно сохранившейся Рифеншталь. Она восхищается кадром из “Триумфа воли”: шеренга черных мундиров спускается с широкой парадной лестницы нюрнбергского стадиона. Каждый шаг сверкающих сапог в точности совпадает с ритмом барабанного боя. Лени Рифеншталь все та же: ни малейших сожалений о прошлом. Как и прежде, она решительно отметает упрек в том, что она служила верой и правдой Гитлеру; как и прежде, категорически отрицает какую-либо связь своей кинопродукции с идеологией нацизма. Бедную женщину оболгали, оклеветали.

Некогда красовавшееся во всех кинотеатрах нашей страны изречение Ленина изумляет своей проницательностью: действительно, никакой другой род искусства не оказался таким полезным “для нас”, как кино. Экран словно создан для бронебойной тоталитарной пропаганды. Именно эта пропаганда в ее модельных образцах предписывает особую настороженность к современным средствам массовой информации, которые так легко превращаются в средства индоктринации. Этот урок фашизма не стоило бы так быстро забывать.