|
|
|
Фазиль Искандер
Протирающая очки
* * *
К.С.
Гармония природы есть враньё.
Всё прочее — случайные детали.
Птенцов в гнезде сожрало вороньё,
Пока за кормом сойки улетали.
Не утешают в птицах небеса,
Глухие реки, горные походы.
От подлости людей уйдёшь в леса.
Куда уйдёшь от подлости природы?
Протирающая очки
Там торкались в стекло окна
Зелёно-гибкие побеги.
Была задумчива она,
Полуопущенные веки.
Взяв со стола его очки,
Она платком их протирала.
Движение её руки
Движенье ветки повторяло.
Руки трепещущей наклон,
И ветки за окном скольженье...
С улыбкою подумал он:
Далековатое сближенье.
И вдруг послышалось остро,
Как сказанное кем-то слово:
Чем машинальнее добро,
Тем убедительней основа.
Порою тихо и светло,
Чуть приподняв очки повыше,
Она дышала на стекло,
Так на птенца ребёнок дышит.
И эта белизна платка
Щемящей сладостью смущала:
Так в детстве мамина рука
Глаз от соринки очищала.
И он подумал: чудеса!
Не совпадения удачность —
Приоткрывает небеса
Рука, творящая прозрачность!
И прожитое вороша,
Знававшая такие корчи,
Вдруг успокоилась душа —
Почуял он — и стала зорче.
Он разглядел издалека,
Как некий запоздалый сокол:
Сестру и мать у очага,
Что и не снилось из-за стёкол.
Красота
Какие проводы и встречи,
Далёкий юг, далёкий год!
Пришвартовавшийся под вечер,
Дышал, как пахарь, теплоход.
Она у поручней стояла,
Светясь собой из полутьмы.
Глазели на неё с причала
Гуляки разные и мы.
Фигуры лёгкой очертанья,
То ли улыбка, то ли смех
И льющееся обаянье
Ни на кого или на всех.
Благословляю изумлённость
Её прозрачной красотой,
Тобой, летучая влюблённость,
И недоступностью самой!
Гремело рядом: — Вира! Майна!
В кофейне затевался пир.
Непостижима её тайна,
Но ею постигают мир.
Лицо, бледнеющее в нимбе
Чуть золотящихся волос.
Причал. Богиня на Олимпе
И заглядевшийся матрос.
Студенты
На ужин — булка. Поцелуи,
Как увлажняющие струи.
Какая может быть зубрёжка,
Когда луна глядит в окошко?
Долой учебник и тетради!
От хохота трясутся пряди.
Летят шпаргалки, как листовки —
Знак забастовки.
Ему или себе в угоду,
Влетает в зеркало, как в воду!
Ужимки и дикарский танец,
Смущающий зеркальный глянец.
Но не смущается напарник:
— Огня, — кричит, — я твой пожарник!
К нему в объятья, полыхая,
На койку прыгает, лихая.
От сумасшедшего веселья
Дрожит студенческая келья.
Плач по Чёрному морю
А.Х.
С ума сойти! Одна секунда!
Где моря тёплый изумруд?
Одесса, Ялта и Пицунда —
Для нас умрут или замрут?
Потеря в памяти хранится,
Другим потерям — не чета:
России — южная граница,
России — летняя мечта.
России — южная граница.
Страна до самой Колымы
Сюда мечтала закатиться
И отогреться до зимы.
Суля вселенскую свободу,
Россия, смыслу вопреки,
Тебя разбили, как колоду,
Картёжники-временщики.
Измордовали твою сушу,
Порастащили по углам.
Но море Чёрное, как душу,
Хотелось крикнуть: — Не отдам!
Где горы зелени, где фрукты,
Где на закате теплоход?
Всё разом потеряла вдруг ты,
Оставив земляков-сирот.
России южная бездомность.
Где пляж горячий, где песок?
Где моря Чёрного огромность
И кофе чёрного глоток?
* * *
Страна моя — и смех и грех,
Твои дворцы, твои халупы.
Мысль о тебе — пустой орех.
А мы обламывали зубы.
Друг юности, не прекословь!
Какие споры! Лихорадка!
Была, как первая любовь,
О горькой истине догадка.
Глоток базарного винца
Над шумом нищенской веранды.
И кофе, кофе без конца
Тасует спорщиков таланты!
Где горы пожелтевших книг?
Где сборища в гостях у друга?
...Добро и зло зашли в тупик,
Не в силах одолеть друг друга.
Давно не спорим мы теперь.
Что толку, прав или неправ ты?
Но в мире нет страшней потерь
Потери любопытства к правде.
Просьба
Не допил — бессонница.
Перепил — похмелье.
Не за нами гонятся
Радость и веселье.
Не грехами ль родины
Мы грешим и сами?
Иль греховна родина
Нашими грехами?
Нету и теории:
Что же тут первично?
Мы — вино истории,
Выпитое лично.
Пить — борьба с химерою,
Мера непростая.
Как бороться с мерою,
Меру соблюдая?
Я не знаю, в ранге ли
К Богу обращаться.
Помогите, ангелы,
С Богом пообщаться.
Совесть
Дарвина великие старанья,
Эволюции всемирная волна.
Если жизнь — борьба за выживанье,
Совесть абсолютно не нужна.
Верю я — в картине мирозданья
Человек — особая статья.
Если жизнь — борьба за выживанье,
Выживать отказываюсь я.
Есть бессовестность, конечно, но не это —
Тянут люди трепетную нить —
Неизвестному кому-то, где-то
До смерти стараясь угодить.
Кто создал чудесный этот лучик,
И кого он не пускает вспять?
Погибали лучшие из лучших,
Чтобы этот лучик не предать.
Говорить, конечно, можно много,
Многое понятно между строк.
Совесть есть, друзья, реальность Бога,
И реальность совести есть Бог.
* * *
Тысячелетье в тупике
От слов, услышанных в дорогу:
— Ударившему по щеке, —
Сказал, — подставь другую щёку.
Неужто мысли нет иной?
И не было? Так миром правят.
Жди с окровавленной щекой,
Когда другую окровавят.
Чего Он от людей хотел?
Ждал час, когда мы хлопнем дверью?
Терпенья нашего предел
Неужто вычислял? Не верю!
Чего же Он хотел тогда?
Он ждал преображенья муку.
Взрыв совести. Огонь стыда,
Смиряющий у бьющих руку.
Вещи
Да, вещи тянутся к вещам,
И никому от них не тесно.
И это внятно мне и вам,
И даже почему-то лестно.
Но в некий, непонятный час,
Как колокол над головою:
— Встань и иди! — ударит глас
С неслыханною прямотою.
— Встань и иди! — великий глас,
Судьбы сладящая тревога.
Но ты среди вещей погас,
Баррикадируясь от Бога.
— Встань и иди! — впадая в транс,
Не выбросив себя наружу,
Ты упустил последний шанс
Спасти, быть может, свою душу.
Что остаётся? Без затей
Жить ничего не нарушая,
Платком, легчайшим из вещей,
Глаза порою осушая.
Дружба
Гремела музыка. Вино лилось рекой.
Бывало, вместе пировали,
Но друг вильнул, слегка махнув рукой,
На первом же опасном перевале.
Что’ верность друга? Что’ его плечо?
Мы упиваемся участьем.
Прижатые друг к другу горячо
Объединяющим несчастьем.
Оно нас сводит, не сводя с ума,
Поёт о дружбе непреложно —
Больничная палата и тюрьма.
Всё остальное ненадёжно.
Смерть
...Предпочитаешь эту или ту?
Спросили, как услужливые черти.
Я никакую не хочу, поверьте,
Но если говорить начистоту,
Страшна не смерть, а ожиданье смерти.
Тогда, вперёд! Ни ада и ни рая
Не загадав... Ни другу, ни врагу
Не досказав, что говорят у края...
Так, финишную ленту разрывая,
Вдруг падают спортсмены на бегу.
* * *
Обрываясь с неведомых крон,
Уходя в непомерные дали,
Только ржавые крики ворон
Над Россией рассвет означали.
Так бывало всегда и везде.
На рассвете вороны толкутся.
Ну, а певчие, певчие где?
Ждут, когда легковеры проснутся.
Поэту
Нет щедрости щедрей, чем Пушкин.
И не пытайся быть щедрей.
Читатель скажет: — Новый Плюшкин,
Незваный гость среди гостей.
А здесь на музыку атака.
Куда ты в музыку полез?
На Блока и на Пастернака
Ушла вся музыка небес.
Но если ты поэт и воин,
Попробуй, с хаосом сразись!
Великий Тютчев недостроен,
Поскольку бесконечна мысль.
Молитва
Господь, наш путь тобой завещан,
Спаси, не требуя причин,
Страшусь неженственности женщин
И бабомыслия мужчин.
Одной красавице
Пой, красавица! Мужчин глухая раса
С дней Адама предпочла уже
Хорошо организованное мясо,
Хорошо организованной душе.
Исповедь абсурдиста
Сумасшедшая страна,
Сумасшедшая жена,
Сумасшедшие друзья.
Можно жить или нельзя?
Надо приструнить страну,
Надо приглушить жену,
Сдать немедленно друзей
В исторический музей.
Лопнет, как струна, страна,
Обхохочется жена,
Скажет, поглядев в окно:
— Не пойти ли нам в кино?
А друзья в музее в ряд
Истуканами стоят.
Шепчет каждый истукан:
— Есть и водка, и стакан.
Народ
Ни паровоз, ни теплоход
Не утолил его страданья.
Столетье мается народ
В огромных залах ожиданья.
Он мается или привык?
Зал ожидания — Россия.
О чём задумался, мужик,
Обиды у тебя какие?
Он удивляется со сна,
Бормочет в поисках веселья:
— Как мало выпито вина,
Какое долгое похмелье...
Вопрос
Ты скажешь: — Быть или не быть?
А может: — Пить или не пить?
Что лучше? Так или иначе,
Без философской городьбы,
Признаемся, наморщив лбы,
Достигнуть ясности дабы’,
Что упрощение задачи —
Есть усложнение судьбы.
Рождение человека
Дикарь в лесу бананы ел,
Рукой прокорм прикрыв сурово.
И жадно на него глядел
Младенец племени чужого.
Младенец чмокал, как во сне,
Дикарь и сам как бы спросонок,
Но равнодушно не вполне
Подумал: голоден ребёнок.
Держаться крепче надо впредь
Законов племени и веры.
Ребёнка хочется жалеть,
Хоть он не из моей пещеры...
Тогда невидимый огонь
Влетел в него, сорвавшись с неба.
И он ребёнку ткнул в ладонь
Прообраз будущего хлеба.
Ребёнок ел. Он дал ещё.
Чему-то смутно удивился.
И вдруг подумал: хорошо...
...И человек на свет явился.
Слон
Что главное в зверинце? Слон.
Там, где имеется в наличье.
Всемирной пошлости заслон
И лопоухое величье.
А простодушный его вид —
Есть богатырская примета.
Переминается. Стоит
Горою, ждущей Магомета.
Его доверчивая лень
Не ждёт удара ниоткуда.
Но столь доступная мишень
Смущает даже лилипута.
Как тянется к нему дитя,
Как рад, могучему, ребёнок!
Детей на спину громоздя,
Он сам играет, как слонёнок.
Жующий листья и плоды,
Он доказал, добра посланец,
Что в мире крови и вражды
Мощнее всех вегетарьянец.
На толки суетной молвы,
На лозунги любой окраски
Глядят с огромной головы
Чуть иронические глазки.
В любом краю, в любой сезон
Он — в государстве государство!
Где слон в пространство погружён,
Там вытесняется коварство.
...Когда Господь его лепил
Любовно, долго, без аврала,
Был у него избыток сил
Или избыток матерьяла?
Сказал он: — Истина ясна,
Никто не может быть в загоне.
Поставив на ноги слона,
Он сдунул бабочку с ладони.
...Когда от скуки тянет в сон
И все мечты в душе закисли,
Скажи себе: — Да будет слон!
И сгинут мелочные мысли.
Ласточка
А. Хлебниковой
Какой порыв, какой размах,
О, ласточка, черти черту!
Как поиск истины впотьмах,
Твои зигзаги на свету!
О, ласточка, какой размах!
Стремительная чистота.
Так вольно реешь в небесах
И так трепещешь у гнезда!
Гнездо под крышею у слег,
Где тянутся птенцы в мольбе.
Какая храбрость, человек,
Она доверилась тебе!
Забудем тягостные сны,
Ночную тень земных обид.
А небеса нам не страшны,
Там роспись ласточки парит.
|
|
