Дмитрий Сухарев

Где цвел Чимган

     Среди миров

Глагол ишачить, он из наших мест,
Он вот что значит:
Ишак тоску былинкою заест
И вновь ишачит.

Ишак запьёт слезинкою тоску,
И полегчают ишаку глаголы.
Галактика пустынна.
Гол такыр.
У саксаула сучья врастопыр,
Глаголы голы.

И я подобно ишаку с печалью,
Задрав башку, к созвездию причалю.
Среди миров в мерцании светил
Ни сена клок, ни ангел не гостил.

Но есть на свете звёздочка одна,
И вновь ишачить мне велит она.

   Здравствуй, племя!

— Ты, такая нежно-молодая,
Тоненькая, стройная такая,
Ты скажи, в детали не вникая:
Где взяла словечко прохоря?

— Я-то? Откровенно говоря,
Вычитала у Бродского.

— Так и думал.
Ну хорошо, чего стоишь, пошла вон.

    «братьев наших меньших...»

Не обижу авангарда
он безухому утеха
обездоленному доля
уценённому цена
а профессору-русисту
из занюханного штата
он и тема и полтемы
и осьмушка супертекст

Позабуду ли русиста
как взывал он голосисто NO PAPER!!
как он искреннюю руку
нам тянул из нужника
мы не вложим в руку дружбы
ни светильника ни бомбы
вложим мнучий и могучий
актуальный супертекст

О заезжие русисты
ЦРУшного разлива
снова вам луга росисты
и приветлив ветерок
а спасение осьмушка
суггестива-дискурсива
да тамбовского разлива
шустерня игривых строк

   Владимиру Корнилову
   
               Я думал, что ты европеец, а ты,
                  оказывается, евразиец.
                              В. Корнилов (по телефону)
Ты прав, Корнилов, я не европеец —
Переболел,
Перегорел, не тщусь, не ерепенюсь.
Что мне Бодлер?
Что мне Парни, когда есть ты, 
Корнилов?
Когда твоя, Корнилов, борода —
Уже полмира:
И горы, и боры’, и города.
Где плешь тысячелетного газона,
Стиху не цвесть.
Иное — зона,
Она всегда в природе русской есть.
Смердящая ли гиблая промзона,
Кирзо’вая ли зона гарнизона,
Холерный карантин,
Шарашка ли, —
Растут стихи, не ведая резона,
Грибами вылезают из земли.
И голос поднадзорного Назона
Нас внятно окликает издали.
Внемли, Корнилов!

   Подражание Слуцкому

Журналы, где принял крещенье!
На ваших страницах гощу.
Мне ваших страниц угощенье
Подобно густому борщу.
Не вечноувечная лира,
А старого «Нового мира»
И «Юности» древней тома
Сойти не позволят с ума.
Я вас уберёг от помойки,
Я вас под резак не пустил,
А то подыхал бы на койке
И в морге бы, вот где, гостил.

А я, как отмечено выше,
На ваших страницах гощу,
Где проза и прочие вирши
Подобны густому борщу.
Борщи означают здоровье,
А если я дал слабину,
То, значит, не крепко держался
За ваш калорийный комплект.
Вы мне конура и берлога,
Подворье, подспорье, подмога,
И вам методично с утра
Кричу мелодично «ура».

      Призраки ночи

Слушать бы ночью ангелов пенье,
Мне же досталось чьё-то сопенье.
Это не кошка и не собака,
Это явился тот бедолага —
		Призрак биофака.
Он проникает в дом без отмычки,
И возникает гул ботанички,
Стук волейбола, дух диамата,
Сень туалета, стон деканата —
		Это диковато.
Я же не Гамлет, чтобы ночами
Всякие духи в ухе звучали,
И времена не те, чтобы тени
Вольно свиристели
Около постели.
Но еженощно льются из мрака
Трель горихвостки, стих Пастернака.
Хлюпнула кочка, булькнула фляга.
Это уходит тот бедолага —
Призрак биофака.
Вот и исчезли бледные тени.
Кто-то помедлил возле постели.
Остро пахнуло потом девчачьим.
Сядь, посудачим.
Или поплачем. 

     Такие калачи

В одной психушке, в лазарете,
чи в Брич-Мулле, чи в Назарете,
прилежный лекарь Миша Книжник
лечил молекулами ближних.

Теперь нас лечат психоцентры
настоем цитрусовой цедры,
а я желаю несказанно
чи чачи с мёдом, чи нарзана.

Чирчик усох, бахчи в полыни,
тех адресов уж нет в помине,
а мы чириканьем нептичьим
по всем чикагам ближних кличем.
Скажите, Дина из Сохнута,
не вы ли Дина из матнаса?
И дикая собака Динка —
не вы ли из консерватории?

Когда-то на заре истории
я знался с Девушкой одною,
она на «вы» была со мною.
А время всё-таки не лечит.
Бывает всякое:
		надрался,
и вдруг на твой предсмертный лепет
вылазит льдина из матраса.
Короче, ор.
Короче, дымка.
Где цвёл Чимган, течёт Ордынка.
Давай же, Книжник-чёрт, лечи!
А стрелы всё-таки пронзали.
Она жила на Чиланзаре.
Короче, где карагачи.

   И не забудьте про меня

                    Дайте Тютчеву стреко’зу...
                                             О. Мандельштам

Дайте Бродскому боро’ду,
Бородицкой — бороду’,
Одураченному — оду,
Удручённому — «Бурду».

Дине Рубиной — рубильник
И рубанок и рубин,

Дабы пел ей дрозд-рябинник
Сень отеческих рябин.

Подождите жечь железом
Сеню Бляхера, юнца,
Дайте Сене уд с обрезом,
Пусть половит на живца.

Дайте речке водоро’сли,
Печке — вечного огня,
Ну а после, ну а после
Не забудьте про меня. 

    Из Ю. Кима

А давай-ка, дорогая хозяйка,
Наши грабли, топоры и оглобли
		Пошвыряем под навес
		И пойдём в Булонский лес
Или пиццею ужрёмся в Гренобле.
Ведь пора же, ведь пора, ведь пора же,
Ведь пора же дать себе малость блажи —
		Чтоб не сеять и не жать,
		А вприпрыжку побежать,
Или лечь да полежать хоть на пляже.
Партократы нам с тобой враки врали,
Демократы с нас не раз лыко драли,
		Казнокраду казнокрад
		Друг, товарищ, сват и брат,
А такой, как ты, не видели крали.
Мы на службу положили годочки,
Послужили, дослужились до точки,
		И отныне в нашу тишь
		Пусть приносит птица-чиж
От сыночка нам привет и от дочки.
Нежно пахнет коровяк под навесом,
В доме окна распахну — пахнет лесом.
		Тут и Ницца и Булонь,
		Тут и пицца и бульон
И косая со своим интересом.