Андрей Урицкий

Футурум АРТ

При появлении любого нового журнала возникает проблема его самоопределения, проблема декларации, заявления о намерениях. Спрашивается: с чем мы имеем дело, что нам хотят предложить? Издание может быть региональным, поколенческим, идеолого-политическим, коммерческим или каким угодно еще — журнал “Футурум АРТ” (главный редактор Евгений Степанов) — издание авангардное. Точнее, издание, ориентирующееся на русский исторический авангард и его современных последователей — среди соиздателей “Футурума” значится Академия Зауми, а президент ее, поэт и литературовед Сергей Бирюков, — член редколлегии. Отсюда и подбор авторов, и само название, отсылающее к футуризму. Впрочем, первый номер за 2001 год открывается публикацией “пророчеств” Артура Кларка (по материалам СМИ), что недвусмысленно указывает на футурологические амбиции… Этот первый номер вообще выглядит очень странно и нелепо, перечисление странностей и нелепостей могло бы быть весьма объемным, и можно было бы отнестись к журналу как к курьезу, отметив отдельные удачи, но за номером первым последовал сдвоенный № 2–3, и он заставляет изменить мнение, подкорректировать его, сменить тон с ернического на серьезный.

Наиболее внушителен поэтический раздел журнала. Уже в номере первом была интересная подборка тамбовских поэтов во главе с самим Бирюковым; во втором помимо тамбовчан представлены поэты Сибири. Сибирские авторы на общероссийской литературной сцене присутствуют как-то конспективно и односторонне: Астафьев, Распутин — кто еще? Несколько детективщиков и фантастов разного уровня? А поэты в Сибири, судя по “Футуруму”, хорошие и разные: экспериментатор Борис Гринберг (чьи тексты близки к некоторым работам Дмитрия Авалиани), лирический сюрреалист Сергей Тиханов, Виктор Iванов (стихи его известны по альманаху “Черновик”), Юлия Пивоварова, Андрей Богданов и другие. Вот для примера несколько цитат — Борис Гринберг: “Лет ели высоко ломая в округе, / Златая леди ночей, очей. / Летели Вы соколом, а я во круге / Зла таял едино-чей? О, чей?”; Андрей Богданов: “не пойму то ли сон то ли явь / вроде жив вроде не умер а то / говорили оттолкнешься и вплавь / середина / под ногами все дно / все одно”; Юлия Пивоварова: “Если люблю я такой город / Полный истерик и депрессантов / Значит смогу промочить горло / И перебить всех диверсантов”.

Среди прочих поэтов, опубликованных в журнале, на мой взгляд, наиболее сильное впечатление производят Анна Альчук и Евгений Даенин. В стихах Альчук слова ломаются, как хрупкие веточки, соединяются в новые сочетания, трансформируются, образуя неожиданные созвучия и рифмы; в целом это похоже на графические миниатюры как противоположность помпезным и масштабным станковым работам.

Евгений Даенин — один из тех, кого в конце 80-х называли метаметафористами (или метареалистами). Его стихи, иногда герметичные и темные, — это цепочка метафор, ведущая, как вверх по лестнице, к эмоциональному и смысловому результату.

Что касается прозы, то чрезвычайно любопытны сочинения некоего Сидора Иванова (несколько рассказов в №1 и еще один в №2–3). Сидор Иванов, вне всякого сомнения, — литературная маска, сегодняшний Козьма Прутков, поверхностно начитанный резонер и пошляк, любящий порассуждать о любви и дружбе. Но, к сожалению, создателю (создателям?) маски не всегда удается сохранить дистанцию между собой и Сидором, и возникает страшное подозрение: а не предлагают ли нам, читателям, относиться всерьез к этой бессодержательной и туповатой болтовне?

Самый значительный (по объему) прозаический текст — дневниковая проза 1986 года Михаила Крутасова “Жертва палиндрома, или Танцы в сумасшедшем доме”, повествующая о недолгом пребывании автора в провинциальной клинике для душевнобольных. Здесь интересна не фактура, не нравы, не, так сказать, этнография — интересно ощущение того, как здоровый, нормальный человек, оказавшись в ненормальных обстоятельствах, постепенно приближается к границе сумасшествия, как приближается к нему угроза потери рассудка. Автора текста вовремя освободили, но вывод один — в принципе, любого, любого человека можно свести с ума, и без особых усилий.

Имеет ли все это — и стихи, и проза — отношение к авангарду (подчеркну еще раз: авангарду как продолжению русского исторического авангарда)? Кое-что имеет, кое-что нет. Например, благодаря неплохой полиграфии, в журнале “Футурум АРТ” адекватно воспроизведены визуальные стихи — и работы Александра Федулова, Игоря Лощилова, Валерия Шерстяного, Дмитрия Авалиани — это, конечно, авангард, как и некоторые стихи вербальные, как и абсурдистские протопьесы Ры Никоновой, как и заумь киевлянина Юрия Зморовича. Но в сегодняшней ситуации делать авангардный журнал — чисто авангардный журнал — невозможно, неизбежна эклектика, и сие не плохо и не хорошо, сие факт, данный нам в непосредственном ощущении: “Футурум АРТ” —журнал эклектичный, следовательно, так или иначе отражающий современное состояние литературы (главным образом поэзии). И приятной особенностью “Футурума” является наличие в нем критического отдела. Как правило, в изданиях малотиражных такового нет, а тут — и несколько рецензий, и статья Сергея Бирюкова “Эротика и фонетика” (за эпатажным названием скрывается краткий очерк развития русской “звучарной” — фонетической, сонорной — поэзии), и обзор Людмилы Вязмитиновой “Репейник”, “Войско” и многое другое”, посвященный стихам Дмитрия Воденникова, Марии Степановой, Всеволода Зельченко, Дмитрия Авалиани и Евгении Лавут — необходимо отметить точность выбора критика, потому что по крайней мере трое из героев статьи (Степанова, Воденников и Авалиани) принадлежат, по моему мнению, к числу лучших современных поэтов.

Далеко не все удалось создателям журнала “Футурум АРТ”, им так и не удалось полностью избежать странностей и нелепостей, характерных для первого номера. И главная нелепость — рубрика “Стихи о любви”: во-первых, все стихи — о любви (и все стихи — о смерти), а во-вторых, разве “Футурум” — это девичий альбом? Не случайно почти все тексты, напечатанные под этой рубрикой, — слабые или очень слабые. Но завершать заметку не хотелось бы на минорной ноте. Лучше пожелать Евгению Степанову со товарищи успеха. Как показал последний номер журнала, для этого есть все возможности.