Владимир Пантелеев

И снова «сороковка»...

Почему они твердят:
Не вези на Русь ОЯТ?
Слова народные
XXI век

Для нескольких поколений россиян (чуть не замахнулся на стереотип: “советских людей”) чтение “толстых” журналов всегда было где-то элитарным, в чем-то корпоративным, даже престижным (попробуй подпишись!), а теперь стало, пожалуй, и ностальгическим занятием.

Солгал бы сам себе и уважаемой редакции, что делаю это регулярно, но с тем большим интересом в самом последнем году прошлого века взял в руки седьмой номер журнала “Знамя”.

Полистал, посмотрел оглавление, отметил для себя: Николай Работнов — “Сороковка”, и взялся читать все подряд, подсознательно пытаясь понять: а то ли это “Знамя”?!

Первое признание: “То, то! Спасибо!”…

Ну вот, добрался и до “Сороковки”…

Второе признание: мне этот термин, точнее, жаргонизм, известен давно — всю жизнь живу на Урале, недалеко от этого таинственного, в недалеком прошлом секретного места, с 1990 года (тайны начали раскрываться!) профессионально занимаюсь решением задач социальной и радиационной реабилитации населения и территорий Уральского региона, пострадавших вследствие деятельности производственного объединения “Маяк” (читай “сороковки”).

Из официальных документов известно, что в 1948 году был введен в строй химкомбинат “Маяк” — один из флагманов отечественного ядерного комплекса. В его деятельности имел место ряд радиационных инцидентов и аварий, приведших к радиоактивному загрязнению значительных территорий Уральского региона. Повышенным уровням облучения подверглись более 437 тысяч человек.

Так, в 1949–1956 годах в мелководную, заболоченную реку Теча было сброшено 76 миллионов кубометров среднеактивных отходов суммарной активностью 2,75 млн. Кюри.

В 1957 году в результате взрыва емкости, в которой хранились высокоактивные отходы, в окружающую среду было выброшено 20 млн. Кюри активности, образовался Восточно-Уральский радиоактивный след (ВУРС). Площадь загрязненных радионуклидами территорий составила около 23 тысяч квадратных километров (при плотности загрязнения 0,1 Кюри/кв. км по стронцию-90).

В 1967 году вследствие ветрового переноса радионуклидов с обсохшей береговой полосы озера Карачай — одного из хранилищ жидких радиоактивных отходов — загрязнение прилегающих к ПО “Маяк” территорий увеличилось еще на 600 Кюри.

Последствия выполнения государственных военных программ на территории Челябинской области по своим масштабам и степени воздействия на население и окружающую среду сопоставимы с аварией на Чернобыльской АЭС. В случае потенциальных аварий на ядерно- и радиационноопасных объектах они могут многократно превзойти последствия чернобыльской катастрофы.

За время деятельности ПО “Маяк” накоплено более 500 тысяч тонн твердых радиоактивных отходов, около 400 миллионов кубометров жидких радиоактивных отходов суммарной активностью более одного миллиарда Кюри.

Все это — ПО “Маяк”, все это — “сороковка”!

Но ведь…

Ядерный щит Родины… Более полувека мирной (пусть и относительно) жизни страны…

Цвет нации, сконцентрированный на небольшой, да еще долгие годы засекреченной территории… Десятки лауреатов Сталинской, Ленинской, Государственной премий. Тысячи орденоносцев. Академики, члены-корреспонденты, доктора и кандидаты многих наук…

А еще и…

Высочайшие технологии… Крупнейшее в мире предприятие по производству изотопной продукции… Сотни, если не тысячи открытий, изобретений, патентов…

Это тоже — ПО “Маяк”, все это — “сороковка”!

Кроме того…

Министры и их заместители, директора предприятий, академических и отраслевых институтов, талантливые руководители среднего звена… Сколько их, прошедших школу “Маяка”, школу “сороковки”? Откровенно говоря, не знаю точно, но знаю, что очень много, потому и не называю ни одной фамилии — нельзя никого обидеть.

И это снова ПО “Маяк”, снова “сороковка”! Особо Важная “сороковка”!

Десятки лет после радиационных аварий “сороковка” тратит миллионы рублей собственных средств на ликвидацию их последствий. Из более чем 50 гектаров первоначальной акватории озера Карачай засыпано более 80 процентов, работы продолжаются, лет через 6–7 на месте жутковатого (почище Лох-Несса) водоема появится, как говорят атомщики, “зеленая лужайка”.

Все так хорошо?! Отнюдь. Ведь под озером есть подземная линза загрязненных вод, да еще и мигрирующая. Есть и целый Теченский каскад водоемов и еще много чего.

Все так плохо?! Нет!

Интеллектуальный, производственный, научный, какой хотите потенциал у “сороковки”, ее партнеров от науки и промышленности для решения и этой, да и других проблем имеется, а вот экономический потенциал… — с этим сложнее.

Нужны деньги, большие деньги!

Но об этом поговорим несколько позже.

Уникальные технологии остекловывания радиоактивных отходов, реализованные на производственном объединении “Маяк”, позволили перевести в инертную, достаточно безопасную для длительного (хотя и оно — временное) хранения около 300 млн. Кюри активности. Еще и в процесс остекловывания вовлечены не только так называемые “свежие” отходы, но и (впервые в мировой практике!) часть отходов, доставшихся от реализации военных программ в прошлом.

Завершение работ по строительству, монтажу, наладке новой печи остекловывания позволит уже в 2002 году продолжить эту чрезвычайно важную деятельность.

Кроме всего прочего, это — еще один “Маяк”, еще одна, новая “сороковка”!

Сомневаюсь, что и это все. “Сороковка”, как мне представляется, многолика, даже метафизична, поэтому о ней скорее всего, как по Козьме Пруткову: “Нельзя объять необъятное”.

Давайте заглянем на условную книжную полку в музее предприятия.

Мы там обязательно должны найти:

книги челябинских историографов В.Н. Новосёлова, В.С. Толстикова “Тайны “сороковки” и “Ядерный след на Урале”;

книги, изданные в Озерске (бывший Челябинск-40): “Творцы ядерного щита” под редакцией П.И. Трякина, Г.А. Полухин — “Первые шаги. История производственного объединения “Маяк”, В.И. Шевченко — “Первый реакторный завод” (страницы истории), Б.В. Брохович — “О современниках” (воспоминания) в двух томах.

А чего стоит прочитать книгу известного журналиста Владимира Губарева “Ядерный век. Зеркало Урала”, где во второй части, названной автором “Свет “Маяка”, изложены его взгляды на крупнейшее предприятие России.

Мы увидим более 20 номеров солидного журнала “Вопросы радиационной безопасности”, который издается самим ПО “Маяк”.

В иностранном разделе фонда очень интересно хотя бы перелистать книгу Жореса Медведева “Ядерная катастрофа на Урале” (Нью-Йорк, 1979 год).

Достойное место на полке, как думается, может занять и “Сороковка” Николая Работнова. Даже фрагментарно перечисленные мною издания автобиографического, мемуарного, историографического плана отражают позицию зрелых, состоявшихся людей — руководителей, специалистов, ветеранов, а “Сороковка” наполнена множеством детских, юношеских, конечно же, потому и более субъективных, но каких ярких, образных, непосредственных воспоминаний, впечатлений!

А как солидно, основательно, аргументированно Н. Работнов переходит к осмыслению вчерашних, сегодняшних и завтрашних проблем ПО “Маяк”, его “Сороковки”.

Может быть, “Сороковка” хороша только своей неподдельной искренностью?

Это я так считаю сейчас, в 2001 году, потому как взял да и перечитал ее. А перечитал в связи с оживленным обсуждением во всех средствах пишущих, говорящих, электронных СМИ проблем ввоза в Россию ОЯТ (О — облученного, отработанного, отработавшего) ядерного топлива.

ОЯТ — это тоже “сороковка”!

За проблемами ОЯТ я слежу достаточно предметно. Только за первую половину года собрал более 80 публикаций на эту тему в центральной и региональной прессе. У Н. Работнова нашел я созвучие своим собственным представлениям, мыслям, а где-то и сомнениям.

Что касается переработки ОЯТ, давайте сначала хотя бы конспективно определим границы некоего информационного поля, в пределах которого поразмышляем вслух.

Цели, которые преследуются при переработке и рециклировании отходов в машиностроении или при производстве, например, целлюлозно-бумажной продукции, очевидны: это — повторное использование вторичного сырья, уменьшение количества отходов, непригодных для повторного использования, и их кондиционирование для окончательного захоронения, исключающего опасность загрязнения окружающей среды.

В этом случае вопрос “зачем перерабатывать?” не стоит.

Почему же возникает вопрос, необходима ли переработка отходов в ядерной энергетике?

Видимо, в основном из-за того символа, каким стала ядерная энергетика — одно из крупнейших достижений двадцатого века.

К великому сожалению, энергия деления ядра была в первую очередь использована в военных целях. Такого трагического начала биографии не знает ни один из традиционных видов энергетики. Поэтому отношение широкой публики к ядерной энергетике в мирных целях было весьма настороженным.

Вместе с тем, прогресс науки и техники — процесс необратимый, и в настоящее время на АЭС в различных странах мира эксплуатируется более 430 реакторов (в том числе в России — 30). В ряде высокоразвитых стран (Япония, Франция, Бельгия) доля производства электроэнергии на АЭС достигает в общем объеме 30, 50 и даже 75 процентов!

К 60-м годам теперь уже прошлого века в нашей стране стали проявляться диспропорции в добыче и потреблении топлива. Существенно возросли затраты на транспортирование топливно-энергетических ресурсов. Перевозки угля из восточных районов страны в европейскую часть и на Урал составляли около 40 процентов грузооборота железных дорог. Для пополнения ресурсов органического топлива пришлось осваивать малообжитые районы Сибири и Севера, в связи с чем все более возрастала его стоимость.

Анализ альтернативных органическому топливу источников энергии с учетом уровня развития ядерной техники и технологии показал, что реальным источником энергии, решающим проблему истощения запасов органического топлива и снижения экологической нагрузки на окружающую среду, может и должна стать атомная энергетика.

В стране начались строительство и эксплуатация атомных электростанций (АЭС). Кроме того, наш ледокольный и подводный флот в основном был оснащен атомными энергетическими установками.

Встал вопрос: что делать с отработанным (облученным) ядерным топливом?

В большинстве ядерных реакторов, применяемых в современной ядерной энергетике, в качестве теплоносителя используется вода (в нашей стране это реакторы типа ВВЭР-440, ВВЭР-1000).

Во время эксплуатации один раз в год около одной трети топливных сборок из твэлов, находящихся в активной зоне реактора, заменяются, так как накопившиеся продукты деления урана-235 постепенно ухудшают качество топлива, и его эффективность снижается.

Отработавшие твэлы содержат недоиспользованный уран-235, который после его выделения и очистки можно повторно использовать для изготовления ядерного топлива.

В результате захвата нейтронов ядрами урана и последующим распадом образуется смесь изотопов плутония и 30–35 килограммов осколочных элементов; многие из них являются ценным сырьем, которое невозможно получить другим методом.

На основе цезия-137 и стронция-90 разработаны источники ионизирующих излучений, использующихся в космонавтике, медицине, навигационном оборудовании, службе погоды. Изотоп плутония-238 используется в кардиостимуляторах, протезах сердца, тепловых источниках тока, технеций-99 — в ранней диагностике раковых заболеваний. В отработанном топливе содержатся также благородные металлы: палладий, рутений, родий.

Отработанного ядерного топлива накоплено в мире более 200 тысяч тонн, да и ежегодный прирост составляет 11–12 тысяч тонн.

Специалисты стран, развивающих атомную энергетику, предлагают следующие варианты обращения с ОЯТ:

переработка с возвратом урана, плутония и радиоактивных отходов;

длительное хранение (40 и более лет) с возвратом ОЯТ;

длительное хранение с последующей переработкой, с возвратом урана, плутония и радиоактивных отходов;

длительное хранение с последующей переработкой без возврата урана, плутония и радиоактивных отходов;

прямое захоронение.

Все эти варианты, кроме последнего, реализуются на мировом рынке услуг по обращению с ОЯТ. Причем его переработка составляет примерно 10%, долгосрочное хранение — примерно 35%, остальное подлежит прямому захоронению.

Крупные предприятия по переработке ОЯТ действуют во Франции (мощность 1600 тонн в год) и Великобритании (мощность 1200 тонн в год). В России на ПО “Маяк” (в “сороковке”) с 1977 года работает завод мощностью 400 тонн в год, ныне загруженный едва ли наполовину. В стадии проектирования находится завод в районе Красноярска мощностью 1500 тонн. Суммарная мощность двух российских заводов к 2025 году позволит переработать все ОЯТ с реакторов ВВЭР-440, значительную долю ОЯТ с реакторов ВВЭР-1000, а также 5000–6000 тонн ОЯТ от зарубежных АЭС. Стоимость переработки “зарубежного” топлива составляет порядка 1 миллиона долларов за тонну.

Отсюда и часть аргументов за переработку ОЯТ. Средства на его переработку с российских АЭС, топлива, выгруженного из реакторов подводных лодок и атомных ледоколов, значительные средства на реализацию реабилитационных экологических программ в районах размещения ядерных объектов можно и должно заработать! Это — высокотехнологичный бизнес. Надо гордиться тем, что мы это умеем!

Наша страна еще в 70-х годах сделала свой выбор в обращении с отработанным топливом с учетом конкретных экономических, экологических и научно-технических соображений, существовавших в то время. Важно отметить, что переработка ОЯТ позволяет подвергать захоронению только непригодные для народного хозяйства отходы.

Концепция обращения с ОЯТ в нашей стране выбрана исходя из принципа: “не оставлять наши проблемы потомкам”.

Принятые недавно изменения в законодательстве, обуславливающие возможность ввоза в Россию для хранения и переработки отработанного ядерного топлива, создали правовую базу для восстановления угасающих в последние годы взаимоотношений, в первую очередь с нашими традиционными партнерами — странами Восточной Европы, где были построены АЭС с реакторами советского производства. В противном случае конкуренты займут ту часть международного рынка услуг, которая связана не только с переработкой ОЯТ, но и с поставками этим АЭС так называемого “свежего” топлива, а это сотни миллионов долларов.

Уж очень наивно предполагать, что после принятия закона, разрешающего ввоз и переработку ОЯТ, дремлющие на наших границах сотни и тысячи супостатов с ведрами, ушатами и прочими емкостями, полными радиоактивных отходов, хлынут на необъятные просторы России! Скорее наоборот, надо будет за ввоз ОЯТ еще и побороться.

Сегодня рынок ОЯТ — это 5 миллиардов долларов. К 2020 году эксперты оценивают его рост до 20 миллиардов долларов. Претензии России всего лишь на 10 процентов этого рынка предельно корректны — получилось бы.

Диаметрально изменившаяся позиция руководства США (а у них 109 действующих реакторов, и они контролируют чуть ли не 90 процентов мировых запасов ОЯТ), которые десятки лет декларировали и последовательно отвергали саму идею переработки ОЯТ, вызвана не только экономическими, но и политическими мотивами.

Приведу для иллюстрации пару высказываний влиятельнейших фигур из американского истеблишмента. “США следует пересмотреть свою политику и разрешить исследования и практическое использование различных способов утилизации ОЯТ, способных сократить количество образующихся отходов и снизить риск нераспространения” (Р. Чейни, вице-президент США, из интервью агентству “Рейтер”).

Выступая в американском Сенате при обсуждении проекта закона о поддержке ядерной энергетики (!), сенатор Доменици, в частности, сказал: “Наше лидерство подвергается серьезной угрозе. Как нация, мы не можем позволить себе потерять ядерную энергетику… Если бы мы обеспечили переработку ОЯТ в нашей стране, мы бы значительно снизили количество высокоактивных отходов”.

А что, разве Россия может позволить себе потерять ядерную энергетику?

Но ведь есть и заявление, что Россия без их, американцев, согласия не вправе перерабатывать топливо, произведенное в США, даже полученное из третьих стран. По сути, Америке необходимо выиграть время, чтобы самой это право реализовать, так как сегодня технологиями переработки ОЯТ она не обладает. Зато США обладают огромными финансовыми ресурсами на разработку этих технологий.

Правда, дистанция достаточно большая, поэтому, кроме прочих усилий, востребован один из известных, хотя и нецивилизованных способов: попридержать соперника хоть за майку, хоть за что получится…

Эта трансформация позиции США по отношению к проблемам обращения с ОЯТ, похоже, создала серьезные проблемы в рядах псевдоэкологов и иже с ними. Вдруг исчезнет один из главных доводов: “А американцы не перерабатывают!”

Тут еще и японцы завод в Рокасё по переработке ОЯТ мощностью 800 тонн в год вот-вот построят… Вроде и эту нацию (упорную, последовательную, расчетливую) не дезавуируешь! Возили бы себе во Францию свои ОЯТы, как раньше… Нет, сами хотят перерабатывать! А англичане, только что озвучившие программу масштабнейших мер по строительству нескольких новых АЭС в весьма сжатые сроки!

Так что, как ни крути, — атомная отрасль сегодня становится одним из приоритетных направлений развития энергетического комплекса большинства высокоразвитых стран, и именно поэтому Россию всеми силами пытаются с рынка ОЯТ вытеснить, да и под любыми предлогами не позволить строить АЭС по российским проектам в других странах. Способ достижения этих целей давно известен — давление на общественное мнение.

Союзники находятся быстро: лозунги у них высокогуманны, идеалы — настолько замечательны, что оппонентов и быть не может (а кто против безмятежной, здоровой жизни будущих поколений, кто против голубого неба, чистого воздуха, зеленой травы и прозрачной воды?).

Можно и на референдуме эти вопросы обсудить. Подумаешь, только и всего что потратить парочку миллиардов рублей из бюджета!

Мне публичные противники развития атомной энергетики и ввоза облученного топлива представляются какими-то многорукими существами. По меньшей мере, кажется, что некоторым из них просто рук не хватает: две — чтоб очередной лозунг: “Долой …!” держать, еще одна — голосовать “против”, еще одна, побольше размером, — чтобы бить себя в грудь: “Я за народ, за избирателей!..” Но у части из них, наиболее агрессивных, есть, похоже, еще одна рука — чтобы расписаться в получении или без расписки взять у тех, кому все это выгодно, полагающиеся тридцать сребреников (сорри, лучше “зелеными”!) за предпринятые усилия других многих рук.

Несколько встревожил и насторожил сам процесс обсуждения изменений — поправок к “атомным” законам в Государственной думе, когда известный политик, одна из “знаковых” фигур политического Олимпа, заявляет: “Я в этих проблемах ничего не понимаю, но я — против!”.

А как быть с теми, кто заклинал: “Деньги, заработанные на ввозе, хранении и переработке ОЯТ, все равно разворуют… Деньги не дойдут до тех, кому предназначены…” и т.п.

Вы же народные избранники, господа законодатели! А посему признавшие заранее собственное бессилие, — уйдите! Может быть, дай бог, придут другие, которые в конце концов улучшат ситуацию с оперативным принятием необходимых обществу, юридически корректных, жестких, если надо, законодательных актов, да еще и заложат четкие механизмы реализации законов и добьются их безусловного выполнения. А то ведь правовой нигилизм, всеобщая неисполняемость принимаемых властных решений и даже законов стали у нас чуть ли не предметом национальной гордости.

Право, формулируя свое отношение к животрепещущим проблемам современности, может, все-таки надо следовать совету философа: “Сомневайся!” или уж по Михал Михалычу Жванецкому: “Тщательнее, ребята, надо, тщательнее!”

Тогда и проблемы ввоза ОЯТ в конце концов станут обычными — технологическими, высокорентабельными, экологически безопасными, но отнюдь не гипертрофированно глобальными, заслоняющими множество настоящих проблем, волнующих современное общество.