|
Света Литвак
указатель лица
Света Литвак
указатель лица
* * *
Посмотришь ли спросонья со скукой
и любовью
На старенькие кровли из плиток
и листов
Железа и фанеры, расшатаны и серы
Знакомые примеры деревьев и кустов.
С покорностью и скукой,
поскрипывая суком,
Сухим неровным стуком, кивком
и шепотком
Зевает захолустье. Посвечивает тускло
Украшенное узким наличником окно.
Заброшенно и скучно, и,
отражённый лужей,
Мигает равнодушно тумана
влажный взгляд.
От слабости и лени в предутреннем
томленьи
Расплывчатые тени двоятся и сквозят.
* * *
И вот я снова в городе Коврове
Пока я вилкой ковыряю в плове
Красивый диктор строго хмурит брови
Произошёл чудовищный теракт
На АэСТэ в программе теле «Факт»
Сорваться или выдержать характер
И сплюнуть рифму, соблюдая такт
Итак, восьмого августа во вторник
Произошёл чудовищный теракт
Какой-то замороченный дурак
В подземный переход подбросил бомбу
Спасатели спускались в катакомбу
А мне в стоматологии за стольник
Сверлили зуб и ставили в нём пломбу
Милицией оцеплен весь район
Крутой спецназ осаживает толпы
И, перекрыв движенье по Тверской,
Спешит Лужков
на Пушкинскую площадь
Откуда прочь походкой воровской
В подземный переход подбросив бомбу
Ушёл преступник — вот, наверно, он
Попал Лужков как кур известный
в ощип
Спешит скорей на Пушкинскую площадь
А я, с балкона свесившись во двор
Кричу восьмого августа, во вторник
Как раз прошёл весёлый летний дождик
И мчит велосипед во весь опор
На нём мой сын в футболке и бейсболке
Теракт восьмого августа, во вторник
Дым взрыва в переходе на Тверской
Сосед в сердцах вытряхивает коврик
Отец включает радиоприёмник
Десятки жертв, спасибо, что не сотни
Испуганных растерянных людей
Набрать воды заходит пьяный дворник
Я выключаю радиоприёмник
Когда же этот кончится кошмар
Авария, диверсия, пожар
У дочери простуда, сильный жар
Болит, болит за Родину душа
На ТВЦ почти без перерыва
Идёт разбор возможных версий взрыва
Носилки поднимает санитар
Дочь убегает, несмотря на жар
Эксперты строят тысячи догадок
Как укрепить общественный порядок
И какова была взрывная сила
Убойной детонации тротила
РЕКЛАМАЛЛАХВЕЛИКАЛЛАХАКБАР
* * *
Чувствую запах фасоли
Молча на стуле сижу
Я бы добавила соли
Я бы сварила лапшу
Я бы сходила на митинг
Тот, что в Мютюалите
О, от меня уберите
То, что стоит на плите
Слушать Мориса Тореза
Видеть Фернана Леже —
Чистить картошку и резать
Я научилась уже
Гордо ходить демонстранткой
С сумочкой и в парике
Я родилась иностранкой
В русском родном городке
Нить раскатившихся бусин
Сам развязавшийся бант
Дело не только во вкусе
Есть ещё ум и талант
Слабо мерцает и гаснет
Чёрной горелки огонь
Дразнится юный проказник
Скачет мой праздничный конь
* * *
Так мы радовались, так смеялись,
Сели вместе за праздничный стол,
Не понравился нам наш товарищ,
Мы прогнали его, он ушёл.
Он ушёл, не промолвив ни слова,
Словно он нам единственный друг.
Неизвестно, о чём он подумал,
Выпуская тележку из рук.
Придавившую тело поклажу
Тяжело оторвать от земли.
Мы все вместе ругали тележку,
И все вместе поднять не могли.
Мы несли бездыханное тело,
Попеременно держа на весу.
Отыскали глухую тропинку
И совсем заблудились в лесу.
Наконец, добрели до деревни,
У ворот постучали впотьмах.
И сейчас навалилась усталость,
И усилились голод и страх.
А в ответ — гробовое молчанье,
Лишь в полях колыхались хлеба,
Да густое коровье мычанье
Раза два раздавалось в хлеву.
Из-за низеньких старых заборов
Забрехали собаки на шум.
Что вы смотрите так удивлённо?
Я не знаю, о чём я пишу.
Это странная злая ошибка.
Мы одни на дороге стоим.
Если он виноват перед нами,
Не повинны ли мы перед ним?
Собирание грибов
Во-первых, надо взять корзину,
На дно газетку постелить,
Намазать кремом нос и спину,
Чтоб насекомых не кормить,
Обуться в простенькие кеды,
Найти одёжку постарей,
Сказать, что будете к обеду,
И выбрать ножик поострей;
Сначала ехать в электричке,
Сойти на станции лесной,
В березнячке найти лисички
И долго резать по одной;
Вдруг подосиновик заметить,
Оранжевый как апельсин,
Такой единственный на свете
И, к сожалению, один;
Шуршать листвою под ногами,
Находкам радуясь любым,
По ельникам, заросшим мхами,
Искать заветные грибы, —
А вот болотовик и зайчик,
Свинушка и моховичок,
И тёмной шляпкою маячит
Приземистый боровичок, —
Сердечно радоваться встрече
И любоваться, не спеша
Под корень срезом поперечным
Свалить крутого крепыша,
И, обойдя пенёк и ёлку,
Совсем молоденький, смотри, —
Челыш с прилипшею иголкой,
Да не один, а целых три! —
Сложить в корзинку аккуратно
И, сделав несколько шагов,
Встречать внимательно, азартно
Уловки милые грибов;
Весь день по лесу куролесить, —
В глазах рябит и мельтешит,
Одних лишь белых ровно десять,
И ноша руку тяжелит.
Лежат в корзине вперемешку
Сопливых несколько маслят
И разномастных сыроежек
И тонконогеньких опят, —
Полно для жарки и для сушки,
Но оторваться не дают
Белянки, рыжики, волнушки,
Всё попадаясь там и тут.
* * *
Вдоль дороги тянулись заборы,
Средь лесов простирались поля,
Горизонт обозначили горы,
Сажу с охрой смешала земля.
Паренёк повозил на палитре;
Отгоняя назойливых ос,
Растянув перепачканный свитер,
Вытер локтем испачканный нос.
Подвергая этюд корректуре
И входя потихонечку в раж,
Наблюдал, как незримо в натуре
Освещенье меняло пейзаж.
Обмакнув шелковистые кисти,
Положил цветовое пятно,
И мазок стронциановый чистый
Как-то вдруг оживил полотно.
До чего удивительно просто,
Непонятно теперь самому,
Так легко зафиксировать солнце
На холсте удаётся ему.
Нежно-ультрамариновый голубь,
Горячо-апельсиновый крот,
На проплешине камень лиловый
Фиолетовый греет живот.
И ничто из того, что летает,
Из того, что бежит и ползёт,
Тля зелёная, моль золотая
Незамеченной не ускользнёт.
Перекрёсток, просёлок, опушка,
Подорешник, маслёнок, свинушка,
Василёк, одуванчик, ромашка,
Птичка, рыбка, зверушка, букашка,
То, что близко и прячется в даль, —
Живописного ряда деталь.
2000
* * *
Посв. команде Ипатово-5
Снова в наши степи на казацкий смалец
Едет делать деньги
злостный иностранец,
В Ставропольском крае тянет
нефтепровод,
Это для раскопок подходящий повод.
Где тысячелетья высились курганы,
Налетели хлопцы, будто уркаганы.
Человек в прикиде форменного зека
Памятник срывает бронзового века.
Фыркает и глохнет заказной бульдозер,
Задубели комья на ночном морозе.
И опять гуляет на раскопе ветер,
Спички вырывает и рулетку вертит.
Щерится с похмелья бодрый археолог,
Весел его голос, век его недолог.
В тесных погребеньях скорченных
нагайцев
По надбровным дугам, по костяшкам
пальцев,
Подавив зевоту, вычислит устало
Взглядом искушённым профессионала.
У восточной бровки, на краю кургана,
Словно упираясь, скалится погано
Вырытый по плечи в катакомбе ямник
В кинутые сверху родичами камни.
Больше полугода не бывая дома,
Начинаешь видеть вещи по-другому.
И страдать от женских фокусов не надо
В рамках полевого жёсткого уклада.
Старенький приёмник голову морочит.
Слева кость длиннее, справа кость
короче,
Тлен под черепами, охра на подстилке
И на два приёма жидкости в бутылке.
Выпускник истфака, подогнув коленки,
Ползает по яме, подрубая стенки,
Острую лопату сменит нож короткий,
После зачищает скальпелем и щёткой.
Шапочку небрежно сдвинув на затылок,
Отряхнёт крупинки спёкшихся пылинок
И зовёт Серёгу принимать работу,
Скажет: всё готово, можно делать фото.
Ставропольский мальчик глазом
ювелира
Перепроверяет точность нивелира.
Колышек из бровки взял какой-то
умник,
Вот он выпирает, сунутый в подсумник.
Путает размеры, курит папироски
Временный художник,
баловень московский.
Вот опять раскопан допотопный
жмурик,
Подошёл начальник, деловой в натуре,
Вдруг опять находка, глянул
с интересом, —
Не мелькнёт ли зелень бронзовых
подвесок,
Тонкая нарезка костяных колечек,
Россыпь бусин в виде рыбок и сердечек,
Хрустнет под лопатой срезанная ровно
В рыхлую засыпку чёрная жаровня
Или шлем сарматский золотого
сплава, —
Вдруг тебя настигнет ветреная слава.
И опять гуляет по раскопу ветер,
Для него другого места нет на свете.
Крохотная мышка ссыпалась с отвала
И как раз в пустую ямину попала,
Лезет на ботинки, роет норки ловко,
Всё равно замёрзнет серая полёвка.
На исходе осень, по утрам морозит.
На какую свалку нас судьба забросит...
В тёплое местечко на зиму забьёшься,
Если от безделья вовсе не сопьёшься.
Вот как эта мышка, выкопаешь норку,
Чтобы грызть и нюхать высохшую корку.
* * *
нам можно делать харакири
мы не нужны русской культуре
нас мало: раз, два, три ... четыре
не служащих инфраструктуре
кондуктор, спящий в пассажире
нам не даёт прибавить скорость
наш срок безжалостно транжирит
преступная нерасторопность
кого поддерживает сила —
кому отказывает слабость
на что привычка согласилась
на то упрямства не осталось
так привести себя в порядок
не может гордый неврастеник
шагая меж заросших грядок
давно не полотых растений
* * *
в медицине нарядной
есть немало примет
убедительных данных
эффективности нет
например, горечавку
при лечении ран
насыпают в повязку
или в воду для ванн
небезвредный краситель
из незрелых плодов
знают как дополнитель
алкогольных паров
аромата и вкуса
виноградного сусла
горчеватка мясистая
огорчиха росистая
медуница неясная
запустила пучок
опылением грубым
на слабительный дрок
и развесилась вниз
таким неправильным двугубым
пурпурным венчиком своим
из растений целебных
рвут лечебный букет
изо всех губоцветных
это буквицы цвет
фиолетово-чёрный
многоцветно-пахучий
раскрывается плотный
листопыльник паучий
что ни шаг — то лекарство
васильков до хрена’
огуречная паста
бузина, белена
связь лозы узловатой
с четрёхгранным стеблём
листьев продолговатых
с городча’тым краём
в диком и одичавшем
состояньи растут
корнем прямостоячим
минералку сосут
копят капли отравы
потогон, мочегон
кровянистые травы
травянистых лугов
совмещает проворство
навернувшихся слов
с чудотворным притворством
ускоряющим рост
всех лекарственных свойств
сбор от нервных расстройств
Опала поэта
противно противоположно
сопротивление пера
усилью пальцев ненормальных
коды логических затрат
сюда нельзя обратно можно
закон тщеты рациональной
под росчерк кисточек малярных
расписка вредного вора’
на куртках лётчиков полярных
вразрез проткнутая дыра
в замке заклинившийся спальник
по бывшей трассе магистральной
по кругу тихого двора
топчи снежок прогулкой ранней
нетвёрдой поступью с утра
а днём проклятая жара
по трубам гонит воздух тухлый
и за столом невежда ушлый
садится портить и ругать
жуёшь обед тягучий сальный
и тянешь с полки томик пухлый
и машинально держишь взгляд
наступит ночь прохладный ветер
срывает пуговицы с петель
в кровати холодно свежо
переходя по коридору
погасишь свет задёрнешь штору
теперь лежать и думать впору
всё равнодушное подряд
2001
* * *
сухая шершавая палка
сотрёт указатель лица
под палкой сиделка-гадалка
и я — предсказательница
пейзаж нарисует художник
филолог открытку пришлёт
когда расцветёт подорожник
я тоже отправлюсь в поход
язык повторяет последний
ушедшей зиме комплимент
окутана облаком смертным
я также последний агент
окидывать мысленным взором
иметь презентабельный вид
одним выразительным словом
и я бы могла поразить
на всём протяженьи спектакля
она притворяется злой
литвак ли она просто так ли
я тоже хочу быть такой
и сколько ещё соблазнится
наивных прелестников рой
моя дорогая столица
моей специальной игрой
2001
* * *
за перекатом турникета
на оборот на новый лад
как перекошенный приклад
моё простое имя Света
из одиночки рикошетом
простые люди повторят
пока росла кривая ссора
песка из мусора и сора
доска почёта и позора
для чередующихся дур
одна ползла моя фигура
на переломный перекур
пока озябнут мёрзнут руки
и осыпается фасад
как перебежчица от скуки
не переносится назад
берут на грязные поруки
и на вооружённый взгляд
как здесь на донышке канавы
поросшей буйным сорняком
не потревожат перепевы
и не напомнят ни о ком
перелетающие девы
через меня одним прыжком
|
