Леонид Латынин

Круглое окно

Леонид Латынин

Круглое окно

         * * *
Это жизнь налетает как ветер,
Крышу рвёт и бросает во тьму,
Словно нету мне места на свете, 
Даже в собственном бедном дому.

Что я значу средь этой юдоли,
Что оставлю на скучной земле?
Крохи мысли в убогом глаголе ...
Крохи уголий в белой золе ...

А ещё невесомее пуха,
Незаметнее тени тенет,
Тускло, тускло устало и глухо:
То ли женщина, то ли старуха
Мне прошепчет в отверстое ухо —
Безнадежно и бережно — нет ...
                     14 января 2000 

         * * *
Заклятье пало почему-то так,
Как падает не занавес, но штора,
А может, свет дрожащий светофора,
А может, на пол стёршийся пятак.

Заклятье отлетело, истекло,
Как влага из разбитого корыта,
И вот оно закрыто и забыто,
Как вдребезги разбитое стекло.

И голова от туловища вдаль
Куда-то плавно унеслась поспешно,
И стало вдруг грешно’, точнее гре’шно,
В крутом расудке размешать печаль.

И всё опять звенит, напряжено,
Всё на пружине взведено и сжато,
Как будто в стены дряхлого Арбата,
Господь прорезал круглое окно.

И я смотрю на мельниковский дом,
И рук твоих тепло стекает в душу,
Я, может быть, и этот дом разрушу,
Что дался нам с таким большим трудом.

Девятый день сплошного января,
Зелёный чай пролит во время оно,
И ты босая сладко спишь у трона,
В растворе спирта пальцы растворя. 
                         22 февраля 1999

         * * *
Мы связаны бываем с целым светом —
Листком бумаги, ниткой телефонной,
И детскою игрой в любовь и долг.

Но вот приходит время расставаться,
И нити рвутся с треском или тихо,
И, кажется, ничто уже не тронет
Твоей души, ни искренность, ни право
Убить тебя реально или в мыслях.
Живёшь в лесу и ходишь за грибами,
И ловишь рыбу даже равнодушно,
Забыв, что у неё, быть может,
Подобная твоей,
            угрюмая и нежная душа.
Отрезав голову и выпотрошив рыбу,
И вылив на железо масло,
Что привезла тебе печальная курсистка;
Застенчиво на нежность намекая,
Ещё когда ты был свободен,
Не всунут в одиночество,
Как голос в тело, как гвозди 
                      в банку из-под краски,
Как мышь по шею в мышеловку,
Как скальпель в глаз, и как в кулак змея.
Однако же, вернёмся к сковородке.
Зажарив рыбу на шипучем масле, —
Полезной памяти курсистки,
Ты вытащишь из банки из-под краски
Хорошие и правильные гвозди
И, обкусав, конечно, не зубами,
Кусачками округлые головки,
Вобьёшь их в стену.
Для чего же рыба?

Конечно же, для силы.
Хороший завтрак прибавляет силы.
Но главное — сумей не переесть.
Потом восстань, помой посуду,
И, разбежавшись, стукнись головою,
Но если смел, полезнее лицом,
Об эту стенку. И когда железо
Войдёт в твою расколотую плоть,
Ты, как и я, сумеешь ощутить
Живую связь тебя и мира;
Конечно, если гвозди
Уже успеют заржаветь от влаги,
В лесу её всегда намного больше,
Чем в городе, напичканном 
                      теплом и духотой,
Так, если ржавчина, считай, 
                       пришла удача.
Побившись головой или лицом
Об эти гвозди, 
Иди живи, и пусть гниёт лицо...
И вот когда слепой, в коросте,
В хлопьях гноя, ты закричишь,
Не выдержав гниенья, —
Сумеешь ощутить, с какою силой
Твоим несчастьям сострадает мир...
Умри потом спокойно. Не забудут,
А будут говорить:
«Он просто глуп,
Не стоило так биться головою,
Тем более лицом,
Смотрите ничего не изменилось ...»
Ты им не верь и не печаль души:
Как воды, загорожены плотиной,
Когда-нибудь весной, сумеют путь найти
Внизу ли, сбоку, а может, 
                    через край перевалив,
Когда-нибудь, но выйдут за 
                       пределы водоёма,
И проведут свою полезную работу...

Так твой поступок незаметно
Для их ума,
Изменит их и жизнь и представленье,
О том, как следует и жить и поступать,
И даже, к счастью,
Изменит жизнь неверующих в это.
Но какова механика влиянья
И в чём секрет и сам я не пойму.
Но станет мир щедрей на состраданье.

И никакая сила помешать не в силе,
Забытой боли сделать милосердней
Живущих после нас,
И вслед за нами.

       Гроза
Как бешено люблю я эту воду,
Что хлещет сверху, золотом дымясь,
Лицо и грудь подставив небосводу,
Я с ней вступаю в медленную связь.

Деревьев ветви жёлты и прозрачны,
И алых маков головы влажны,
И облака — и дымчаты, и мрачны — 
Из края в край плывут, обнажены.

И я молюсь и плачу не напрасно,
И вот вверху, пронзив земной зенит,
Кривой зигзаг колеблется прекрасно,
И колет вдрызг гранитный монолит.

Гроза моя, сестра моя по страху,
По ужасу, по свету и огню,
Залей дождём казённую рубаху,
Дымящеюся влагой первеню.

И задыхаясь, чудом поражённый,
Я в травы на колени упаду,
Полуживой, уже полусожжённый
В твоём, гроза, божественном аду.
 

Леонид Александрович Латынин родился в 1938 году в городе Приволжске Ивановской области. Закончил филфак МГУ, работал в издательстве «Художественная литература» и журнале «Юность». Автор книг стихотворений: «Патриаршие пруды», «Осенние часы», «Перед прозой». Живёт в Москве.