НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Говорит коллективная память

С.Б. Борисов. Энциклопедический словарь российской повседневности ХХ века. Том II. — Шадринск: Шадринский Дом Печати, 2016.

«Замолаживает, однако!» — сказал ямщик, указав кнутом в хмурое небо. Владимир Иванович Даль, незабвенный автор «Толкового словаря живаго великорускаго языка», сильнее закутался в тулуп, достал блокнот и записал: «Замолаживать — пасмурнеть, заволакиваться тучками, клониться к ненастью…». «Замолаживает, — тем временем продолжал ямщик, — надо бы потолопиться, балин. Холошо бы до вечела доблаться. Но-о-о!»

Когда о ком-то сочиняют такие добрые анекдоты, значит, по-настоящему любят и помнят. Владимир Даль оставил после себя труд, переоценить который невозможно. Он не просто сохранил для грядущих поколений значение тысяч и тысяч слов, пословиц, поговорок, многие из которых безвозвратно ушли в историю, — хотя и этого было бы более чем достаточно! Он отобразил целую эпоху, сохранил в памяти поколений необъятный пласт народной культуры XIX века.

Казалось бы, далеко в прошлом остались люди, способные на такой титанический труд, и сегодня, в эпоху калейдоскопической скорости изменений общественного бытия, едва ли находится место неспешному созерцанию и кропотливому анализу окружающей действительности. Тем удивительнее и приятнее удостовериться в том, что жив еще русский энтузиаст, готовый бескорыстно посвятить долгие годы собиранию осколков уходящего времени. Такого энтузиаста мы встречаем в лице ведущего научного сотрудника Шадринского государственного педагогического университета, кандидата философских наук, доктора культурологии Сергея Борисовича Борисова. На его счету уже не одно похожее издание, и рассматриваемый «Энциклопедический словарь российской повседневности XX века» стал логическим продолжением его непрерывной творческой работы.

Труд С.Б. Борисова трудно назвать словарем в строгом смысле этого слова. Ведь в отличие от толковых словарей того же Даля, Ушакова, Ожегова или других энциклопедических изданий, лингвистические определения и толкования слов во всем многообразии их значений не являются для автора первоочередной задачей, а временами отсутствуют совсем. Скорее, перед нами замаскированная под словарь алфавитная подборка, основная миссия которой — передать дух минувшего столетия, живописать страну, которой больше нет на карте, — СССР. Отсюда и такой основательный подход автора-составителя к увековечиванию «неофициальной речевой практики»: жаргонизмов, крылатых выражений, присказок и цитат из песен… Отсюда же столь широкий разброс освещаемых тем: от орудий производства до названий популярных журналов, от респираторных инфекций до распространенных дурных привычек, от дорогостоящих вин и духов до товаров широкого потребления, от фамилий популярных артистов и марок отечественных автомобилей до причесок, мод, вариантов досуга и общественных заведений. Все то, что ежедневно наполняло жизнь наших бабушек и дедушек, наших родителей, да и нас самих — кого-то в детстве, кого-то в юности, а кого-то и в зрелости.

Возьмем, к примеру, словарную статью про киоск — казалось бы, что интересного может быть в обыкновенной «палатке для мелкой торговли»? Но С.Б. Борисов находит, о чем поностальгировать. «Я помню Никитские ворота тех времен, когда кинотеатр «Повторного фильма» назывался еще «Унионом»… Перед входом на бульвар стоял киоск по продаже газированной воды, там же можно было купить штучно конфету «Ромашка» или «Василек». В кувшинах, отсвечивая разными цветами, были налиты сиропы: кизиловый, вишневый, малиновый, яблочный, крюшон… И можно было попросить воду с любым из этих сиропов…» — приводит автор-составитель цитату, относящуюся к 1930-м годам.

Главное достояние этой книги — цитаты. Обилие свидетельств современников, не понаслышке знающих все тонкости советского быта. Вот еще пример — коммунальная квартира. Здесь С.Б. Борисов приводит цитаты за весь период коммунального сосуществования наших соотечественников, с 1920-х до 1960-х годов, когда «квартирный вопрос», испортивший москвичей, начал потихоньку решаться: «Я стою в темном коридоре нашей квартиры. Коридор у нас изогнутый — буквой «Г». В одном конце коридора парад­ная дверь, а в другом — кухня, и из кухни еще одна дверь — так называемый «черный ход». В середине этой буквы «Г», в углу — наша комната, а направо и налево комнаты соседей… Из кухни раздается сильный шум: гудение примусов, бульканье воды, звяканье посуды…»; «Когда я еще жила с родителями в коммунальной квартире на улице Горького, моя мама, имевшая почетное звание “Заслуженный врач республики”, откровенно завидовала нашей соседке Ксении Ивановне, в прошлом уборщице, а нынче пенсионерке. Ксения Ивановна постоянно готовила морковные и тыквенные оладьи, картофельные котлеты, начиненные жареным луком, драники, лапшевники, творожники, блины и блинчики всех видов — то есть дешевые, но трудоемкие блюда. Маме, чей рабочий день имел начало, но не имел конца, проще было сварить курицу — что, конечно, было недешево»; «…В коммунальной квартире живут девять семейств… Коридор — ничейная территория, и поэтому из недр девяти комнат исторгнуто все то, что может мешать и действительно мешает в квартире. Вот к потолку подвешен велосипед. Он запылился, заржавел, им давно никто не пользуется, а выбросить хозяину жалко, авось когда-нибудь пригодится. На стене старый абажур и проволочная клетка без дверцы. Дальше красуется, тоже над головой, детская ванночка и жестяное корыто для стирки белья…».

Разумеется, существует масса литературы, описывающей советскую действительность устами современников, в первую очередь это, конечно, изобилие художественных произведений советских классиков. Выбрав формат энциклопедического издания, С.Б. Борисов занял свою особую, доселе никем не занятую нишу — систематизировал все советское бытие, изложил его в алфавитном порядке, и если есть потребность узнать подробности о том или ином аспекте жизни или предмете обихода советского периода, этот словарь-воспоминание может стать незаменимым подспорьем.

Открываем, например, том на прилагательном «Красный» и узнаем, что под одним только названием «Красный мак» в 1950–1970-х годах выпускались духи, карамель, крем для защиты от солнечных ожогов, пудра и туалетное мыло. Даже вокально-инструментальный ансамбль был под созвучным названием — «Красные маки». А знаменитый «Красный октябрь»? Сорт печенья, название десертного полусладкого шоколада в плитках, марка пианино… «Ленинград» и его производные: шоколады и печенья, холодильники и телевизоры, акварельные краски, бритвенные лезвия, крем, тушь для ресниц, сигареты, пиво, колбаса, мороженое…

Как собрание жаргонных слов и выражений советской эпохи книга С.Б. Борисова — просто кладезь. Живи мы немного в других общественных реалиях, она могла бы стать настольной для сценариста, кинематографиста, писателя или представителя любой другой творческой профессии, специализирующегося на реконструкции советского периода (к слову, сейчас эта тема очень в моде).

Скажем, забытое выражение «Ну, ты даешь стране угля…» — и тут же конкретные примеры, демонстрирующие, как оно использовалось в обиходе: «Ну, ты даешь стране угля, мелкого, но много!.. Ты чего ж женился такой молодой? А погулять?». Или вот еще одно позабытое выражение — «На всю железку», то есть изо всех сил, во всю мощь, и иллюстрация из далекого 1943-го: «Мир узнает, как дрались моряки — без оглядки назад и без страховки, а всегда на “полный газ”, на “всю железку” — каждый раз так, как будто это было их последним сражением». И еще множество поговорок, которых молодое поколение и не слышало никогда: «На атасе стоять» — «наблюдать, чтобы вовремя предупредить об опасности»; «На басы брать» — «стремиться подавить человека, воздействуя на него грубым голосом, криком»; «Наше вам с кисточкой!» — «фамильярное приветствие при встрече» — и так далее и тому подобное.

При знакомстве с этой книгой возникает ощущение, что такую работу надо делить еще на несколько изданий, чтобы каждое во всей возможной полноте отражало более узкие аспекты «российской повседневности ХХ века»: жаргонные слова и народные поговорки отдельно, популярные товары и предметы обихода отдельно, общие понятия и специальные термины — отдельно... Но увы — тираж делает книгу библиографической редкостью: всего двадцать пять экземпляров собрания слов и сведений, которыми говорит коллективная память. Переиздание совершенно необходимо.

Марианна Марговская