|
Об авторе | Александр Иванович Денисенко родился 10 августа 1947 года в селе Мотково Новосибирской области. По профессии — телеоператор (Новосибирское ТВ), занимался также издательской деятельностью (Сибирское отделение изд-ва «Детская литература», «Мангазея»). Напечатан в антологиях «Самиздат века», «Русские стихи 1950–2000», в сборнике «Гнездо поэтов» и в авторских книгах «Аминь», «Пепел». Дебют в «Знамени».
Александр Денисенко
Мальвы наломаны
* * *
Посадили меня на цепь,
Отошли на сотню шагов,
Сели в пыль на дорожный шов.
Бродит ястреб поверх тополей —
Молодой, вороной мясоед.
О, кошмарный и быстрый, о нет.
Вдруг раздался свисток соловья,
Он упал, как кусок хрусталя,
За пшеничную цепь
Приподнял мою степь
И повлёк в голубые края.
Там на небе одно есть село.
Не достанет туда жевело.
Как у первых ворот
Меня встретит народ
Целовать мой запёкшийся рот.
А когда я разжал кулаки,
Были полными обе руки
Горьких трав земляных,
А из ран пулевых
Я достал двух шмелей полевых.
Васильков синеглазый комок
Взял с ладони, потупившись, Бог,
Был он в первом ряду
И у всех на виду
На пилотке потрогал звезду.
И стоял я убитый в степи,
Куда Бог меня сам опустил,
А навстречу уже
Шли ко мне по меже...
...шмель уснул в моём нежном ружье.
В землю Русьскую мой соловей
Все спешит из небесных полей,
Но тяжёлый, как ртуть,
Воздух бьёт его в грудь,
Помогите ему кто-нибудь...
* * *
Вот приехала к нам автолавка:
Бунин, ситец, литовки, трусы...
Бабам — праздник: узять мулине с «городскова прилавка»,
А отец покупает настенные с боем и звоном часы.
Под их музыку день и число, и секунды теперь мы узнаем,
Когда всходит луна и когда в СССР выходной,
Да к тому же амбарный замок песню «Боже, царя храни!» нам сыграет —
Он на клубе висел, когда царь ещё был молодой.
И в придачу, конечно, дадут нам ещё Голсуорси
И подписку на мрачный журнал «Атеист» —
Джон пущай подождёт, пока мы на корову накосим,
А журнал уж давно по ночам вся деревня запоем читает:
До чего ж хороша «Профсоюзная жисть»…
Эх, тряхнём кошельком: в ход пошли утюги, бигуди, «шестиклинки»,
Портсигары, «москвички», чулки, ридикюли, «Казбек»...
— Дайте ж нам поскорей в 33 оборота пластинки,
А не то не видать нам, в натуре, в деревне свободы, а также культуры вовек!!!
Что ж, играйте, часы и замок, и пластинки за милую душу:
Под мелодии ваши мы спать уложили с отцом золотую траву,
И под них на коне вороном волочил я весь день волокуши,
А теперь на зелёнке по полю ржаному с улыбкой плыву.
Вдоль столбов телеграфных дорога спускается к речке.
Провод порван... Гроза... И из провода Рыбников песню поёт
Про Заречную улицу, а с нашей Заречной Татьяна навстречу —
Это я для неё на три года часы переставил вперёд.
Автолавка к нам снова приедет под самую осень...
Я по новым часам на три года уже повзрослел — не салага.
Вот возьму и куплю я для миссис Татьяны роман Голсуорси,
И начнётся у нас на всю жизнь деревенская светлая русская сага.
На ясный огонь
Кто-то в лесу стреляет
Возле родных калин,
А журавли составляют
Самый прощальный клин.
Долго, как в дни Победы,
Смотрит за реку мать...
Жить бы и жить и белой
Людям рукой махать.
* * *
Как заплачу я в синие ленты
Перед группою русских цветов
За деревней, которой уж нету,
Лишь осталась кирпичная кровь.
Вещество моё всё помирает,
Принимая печаль этих мест,
И душа с себя тело снимает
Среди низко опущенных звезд.
Пока льётся из глаз проявитель,
Вижу, как погубили обитель:
Растерзали деревья и доски,
И большие кукушкины слёзки.
* * *
Умер дед. Семья сидит у тела.
Самый старый дед в селе Мотково.
Самый-самый старый дед Валера
Будет жить на небе голубом.
Дед отцвёл. Про тонкую рябину
Замолчал его аккордеон,
Перед смертью он сходил на почту,
Пацанам раздал аккредитив.
Я-то знал, что деда умирает...
Мы соседи. Через городьбу.
Светлый стал. Глядит невыносимо.
Я сосед его. Колхозный тракторист.
Надо ж быть мальчишкой, кавалером.
Чтоб с такой улыбкой помереть.
Бабы его белым коленкором
Спеленали, будто он родился,
Мужики на белых полотенцах
Отнесли, наверно, в самый рай.
Брат мой, Саша, из пединститута
Раньше брал у дедушки фольклор,
А теперь сидит, тоскует, курит,
Повторяет: замять... синий цвет...
Так мы дедушку весной и схоронили.
День был серенький, но чей-то самолёт
Прозвенел над тополем, заврался...
Видно, летчик деревенский был и вот
С нашим дедушкой на небе повстречался.
* * *
Старый воин Николай
Из страны Дайяси
На хорошеньком коне
Ехал восвояси.
Сильный ветер бил в лицо.
Развевалась бурка,
А к седлу привязан был
Тонкогубый турка.
Спать ложились, а коня
В степь большую, голую...
Уходил он, наклоняя
Золотую голову.
* * *
снег снег снег снег снег снег снег
это кажется метель пурга
всё уляжется уйдёт в снега
мёрзлый тополь отойдёт ко сну
в бесконечную свою страну
ешь откусывай хрусти вино
пока вьюги на Москве гостят
это мёртвые давным-давно
с неба девушки летят летят
Песня для кинофильма
Грустит собака. Грустные глаза.
Зелёные глаза. Над огородами
Подсолнухи потухшие. Роса.
Картошку уже выкопали. Продали.
Подруги за плетнями у да у
Да лодочница с горькими глазами
Мне встретится на быстром берегу
С большими довоенными слезами.
Грустит собака. Оные глаза
Набухли. Растопырились. Рехнулись.
Когда с войны вернулся я назад —
Собаки меж собой переглянулись.
* * *
Батюшки-светы, сватья Ермиловна,
Осень кидается в речку Сартык.
Кони колхоза имени Кирова
Стиснули конские рты.
Что рассказать? Возле почты — лыва,
В лыве корабль да пух петуха.
Жизнь поутихла, лицо уронила
В согнутый локоть стиха.
Наш председатель с лицом одиноким
Каждый день щупает рожь.
На потолке деревенском высоком
Бережно выступил дождь.
Там собирается в воздухе чистом
Рота родных журавлей:
Кончились летние русские числа —
Ладно, вожак, не жалей.
Вот зарыдали они, зарыдали,
Вот позабыли меня.
Я догоню. Мне сегодня не дали —
Заняты оба крыла.
Завтра десятое августа. Осень.
Осень? Да нет же. Да осень же. Да.
Или почудилось вслед
. . . . . . . . . . . и понеже
. . . . . . . . . . . сильно-пресильно
. . . . . . . . . . . всегда
* * *
Ещё не померкли цветы луговые,
А тополь с женою обнявшись идут,
И лошади бродят вокруг легковые,
Цветы непомеркшие бережно гнут.
Учитель с учителкой едут в тумане
(Крючков-Бархударов да Бойль-Мариотт)
Крючков-Бархударов смеётся на раме,
И крутит педали мсье Мариотт.
А вот показалась большая большая
Корова корова — звезда между рог.
Она наклонилась, телёнку читая
Зелёную книгу, зелёный лужок.
О чём ты так горько задумалось, лето?
Забыло на резкость поставить узор...
Стоит восклицательный флаг сельсовета,
Да школы неполной пронзительный взор
Напомнит, что в этом берёзовом корпусе
Есть время, и место, и род, и падеж...
Где милая мама, как в детстве… не в фокусе…
Даст хлеба два томика — с Пушкиным съешь.
учебное стихотворение
Отбросив две печали, две фрустрации,
Поглубже заглянув в стекло оконныя,
Увидел я, как с побледневшей станции
Взглянули на меня огни вагонныя.
Крестьянский поезд плавно приближается,
Цветами полевыми загружается,
Жена, свернувшись, спит в солдатской комнате,
А встанет, пусть заплачет, вы напомните.
Поэт стоглазый, спит твой дом трёхпалубный,
Возьми скорей во сне глагол неправильный,
Пока ты выключаешь свет берёзовый,
Спит девочка с тобой из книги отзывов.
Проснёшься — сразу видишь руки тонкие,
Глагол блестит, вино летит в стаканы звонкие,
Она (пока ты пьёшь помятым хоботом)
Твою картину кормит светлым кобальтом.
Ну, что за голова — одни фантазии,
На службу мне пора, а я всё лазию.
Придумал про цветы, про книгу отзывов,
А там опять крестьяне грузят озеро в.
О, что я слышу — в нашем доме музыка!
Я б посмотрел, да щёлка очень узенька,
Неужто кто приехал в ночь дождливую?
И вот играет музыку счастливую...
Вставай, жена, бери свою гармонику,
А я возьму гитару семижильную,
Давай с тобой сыграем по двухтомнику
Про нашу жизнь с тобою факсимильную.
Наш домик, изготовленный мальчишками,
С кудрявою черёмухой под мышками,
С раздутыми на счастье занавесками —
Бежит к земле с большими перелесками.
Трёхпалубный, все части деревянные,
Из города сбежал, бежит полянами,
Наверно, пробирается на родину,
А мы ему давай споём Володину.
Гори, гори, грудное сердце русское,
Играй, играй, стихотворенье узкое,
А ты, поэт, завязывай, завязывай
И никому о счастье не рассказывай.
* * *
Небо над улицей Гоголя милое тёмное
десять ведь
Вечер чудесные свечи с вечера вздуты
у гордой Галины
Сессия?
Ой да не сессия
Ну так тогда именины
Мальвы наломаны
Мальвы наломаны
Розданы славные
| 
