Григорий Марк

В бревенчатой стране

Григорий Марк

В бревёнчатой стране

         * * *
Чужая изба под Москвою.
На брёвнах узоры из влаги.
Я сплю за столом, с головою
зарывшись в листочки бумаги.
В окошке над облаком белым
Луна сторожит моё тело.
К утру, перед самым рассветом
стук двери, как выстрел над ухом
игрушечного пистолета.
Взлетают багровые мухи,
и Сон появляется сразу
в тельняшке, забрызганной грязью.
Сияя пустыми зрачками,
ко мне он подходит вплотную,
заносит топор над стихами...
И буквы бегут врассыпную.
Так чуткое стадо животных
от тени бежит самолётной.
Чернильная струйка живая
течёт из виска по листочкам,
бесшумно в стихах расплываясь.
Боль входит сквозь столб позвоночный.
И я просыпаюсь. Несмело
душа возвращается в тело.
Петух разрывает завесу
из слипшихся звёзд и рассвета
над зубчатым контуром леса.
Окно наполняется светом.
Изба оживает. Спросонок
кричит за стеною ребёнок.
Хозяин, весь солнцем пронизан,
в тельняшке идёт через двор.
Куриною кровью забрызган
наточенный остро топор.
И мухи багровые роем
кружат над его головою.
                     июнь 1995

            * * *
Проснусь в слезах на сизой простыне,
пытаясь вспомнить: кто я, для чего
валяюсь здесь, в бревёнчатой стране
с осколком сна, застрявшим в голове,
так далеко от дома своего.
Потом, на резкость слёзы наведя,
овал лица увижу в синеве.
И, словно леской, вытащу за взгляд
на Божий свет. И потяну к себе,
на дно зрачков ныряя наугад.
                          7 сент. 1996

	          * * *
Я иду рано утром со свечкой по льду.
Шапка мокрого снега на голову давит.
Залепило очки и примёрзли к оправе
две надбровных дуги. Я упрямо бреду
сквозь круженье снежинок, пропитанных кровью.
И чужие слова бормочу на ходу,
коченея от холода в белом бреду.
                       11 ноября, 1995
                     Санкт-Петербург — Иерусалим