Маргарита

Я быть хочу!
Смотри, ведь без преград
Вхожу я, словно в воду, во дворы,
Вхожу в дома друзей, в застольный шум
И в сотни книг, распахнутых с обложки
В иную жизнь, но прожитую мной.
Там, где проёмы, арки, выходы, просветы —
Себя я вижу мысленно везде.

В вагон метро, и он меня выносит
В стеклянный короб над ночной рекой,
А Фёдоров, сидящий у печи,
В Осташкове, с сугробами до окон,
Сейчас, наверно, рюмку поднимает
И — чем не повод? — за моё здоровье пьёт!

Москва, сто раз испытанный батут!
Я падаю — подбрасывает вверх!
И что за чудо-ткань — из телефонных ниток,
Из адресов e-mail’ов и ЖЖ,
Из музыки, из поздних посиделок...
Вот и сейчас от друга еду я,
Уткнулся в книжку и держу равненье.
А пассажир напротив — всё, готов!

Наташа, Саша, Костя, Лена, Коля,
Аркадий, Дима, Дима, Оля, Лена —
Не вспомнишь разом, сколько разговоров
Раскидано во времени — в театре,
На ярусах рядов, где слышно всех.
“Прости меня!” — поёт кирпичная труба
Под дымной тучей, над седой промзоной.
“Прости меня” — нет лучше этих слов.
И ты меня прости и не покинь,
Оставь во мне все эти связи с миром.

Вниз головой! — подхватывает, ставит.
Вниз головой! — и снова на ногах.
И вновь душа, как птичка, крылышками машет,
Но жизнь мелькнёт —
И нет её. Стоит сейчас мой поезд
Над зимней, белою Москвой-рекой,
Весь в блеске ламп, на иглах фонарей,
Но миг один — и с мягким стуком двери
Две полосы резиновых сомкнут,
И медленно поедем мы в тоннель,

Покачиваясь, набирая ход.

I. Наступает зима.
Мой товарищ устало сидит за столом,
Локоть — в стол, лоб — в ладонь.
А уже повалило, пошло за окном.
Меркнет день.
Недожатая водка “Медаль”.
Прошагал за полжизни —
и всё полетело вверх дном,
не тюрьма, слава Богу,
но сума-то — почти что уже и сума…
Дислокация, в общем, такая:
наступает зима.
О! в лице её, между бровей её —
точка холода.
Что ей людская возня?

II. Мой товарищ другой
воеводой румяным стоит у печи,
мечет встреч ей полки чудо-богатырей!
Водка с перцем калёным, казанский розлив!
Боевые стаканы и стойкие стопки в атаку идут!
Батарея, огонь! Бей её пирогами! горячей ухой!
и капустой тушёной, с румяной сарделькой, с горчицей, как немец какой!
Хлоп — и в пасть!
Эй, друзья, выручай! Ну-ка, жару поддай!
Подвози, подноси, наливай!
Сердце, сердце, горячая помпа, качай! Запевай:
Не сдаётся наш гордый “Варяг”!
Но с огромных высот,
на холмы, на поля,
на букашек-людей, на игрушки-дома —
рукава до земли — снегопад.
Где герои Осташковской битвы?
Чуть слышно хрустит тишина.
Там, где высился дом, —

там покатый сугроб,
над сугробом дымится труба…
Пали храбрые россы.
Пустые бутылки — в углу.
Наступает зима.

III. Наступает зима.
Нет с ней сладу.
Избиратель с улыбкой с плаката глядит в никуда.
Бюллетени подсчитаны.
Волхвы собираются в путь.
Снова надо шагать за звездой —
ох, далёко! да линия фронта
добавилась к зимней дороге.
Месит грязь грузовик,
а наутро хрустят колеи,
и густая корявая краска торчит из холста.
Но нельзя не пойти —
и уходят во тьму старики
в царских шапках высоких.
А в Москве только синие дымы,
да окошки горят, да сугробы.
Та, кого я люблю, отвернулась и смотрит в окно.
Там бело, замело
сад раскидистый.
Молоды мы. Одиноки.
Выпьем с горя!
Задача на новый семестр: не сойти нам от снега с ума!
Качай, помпа, качай!
Веселей! Наливай!
Навсегда наступает зима.

Это всего лишь несколько стихотворений.
Несколько чёрных растений, зимой, на фоне строений.
Голы, корявы, обломаны снегом сырым.
Тайна ли в них? Или грусть по мелькнувшей жизни?
Выглянет солнце, лучами по насту брызнет
И опускается в морозный розовый дым.