Об авторе | Алексей Анатольевич Кубрик (10.09.1959, Москва) — автор трех книг стихотворений. Живет в Подмосковье. Предыдущая публикация в «Знамени» — № 7, 2018.

Алексей Кубрик

доктор остался

* * *

...сухое электричество любви*.

Два яблока на дереве под снегом.

Два человека на тропинке к дому,

протоптанной всего два дня назад.

Сказали, что метель ещё вернётся.

И мы вернёмся, благо расстоянье

легко свернуть в автобусную дрёму,

вслед облакам склоняясь над рекой.

На той реке и я учился плавать

в минувшем веке, в воздухе воздушном.

Морщинистые доски переправы,

лицо старухи, плавные заборы

и молоко в бидонах и в пакетах,

похожих на послание от сфинкса

с брегов другой реки в своём столетье,

расправленном не в прозе у поэта,

а в прозе прозы в виде облаков

над деревом с подвядшими плодами

и запахом озона в ясном сне.

Есть птицы, что и в воздухе крылаты,

и на земле их видишь с изумленьем.

Когда-нибудь вернутся расстоянья,

а нас не будет. Мы перекочуем

туда, где свет не должен слышать тьму,

пока в него мерцанье не проникнет.

Идём уже. Автобус через час.

* строка из стихотворения Евгения Блажеевского

* * *

на порядок совы выше ответных слов

что нам делать в этой полной дыре

на автобус садятся три колдыря, крысолов

какие-то тёти мокрые на жаре

читай вот отсюда: мама раму открыть

без папы никак не может, ругает почём свет

в автобус входит собака начинает скулить

нервный учитель пения даёт ей пару котлет

то, что они из мяса, это ещё вопрос

то, что учитель слышит, — никакой не ответ

женщину с совой на плече видят небо и плёс

мимо которого едет автобус почти в обед

* * *

Вдоль лунных паутин в осенние леса

приходит длинный дождь с размытым отраженьем

и трогает листву нежнее, чем роса,

чтоб только не спугнуть всех призраков движенья.

В измятых голосах растущей тишины,

в шуршанье, замирающем на ощупь,

наверно это дождь, который водит в сны

твой прадед, посадивший эти рощи.

Ведь ты ещё один. Ты длишься на лету,

а он уже давно от яблочного Спаса

то птицей промелькнёт в лопасненском саду,

то перепишет смерть в углу иконостаса.

Бредущий босиком по утренней траве

насмешливый юнец с неловким скарбом скуки,

я бормочу ему, что листья в синеве,

а он шуршит в ответ, что дело не в разлуке.

* * *

Обнимая, чтобы срастись постепенно,

целуя, чтобы увидеть во сне,

там, где кончается эта вселенная —

помнишь? не помнишь? — дорога в окне.

Ожидание — это знакомая участь,

а точнее, неразрывная часть.

Я бы хотел никого не мучить

и ничего у тебя не красть.

Это вещество уж больно летуче.

Ты бежишь по полю дождя.

Вода дождя собирается в тучи.

Тучи — свинцовые буквы огня.

Ветер перед грозой замирает.

Сумрак начинает светиться и петь.

Это значит, что двери рая

умеют ещё скрипеть.

Мама пела и мыла посуду.

Дед сидел и решал кроссворд.

Мир скулил: я больше не буду —

это читалось наоборот.

Дед выуживал из безвременья

обрывки фраз убитых друзей.

Мама в силу мытья и пенья

делала эти слова ясней.

Гнев превращался в домашнюю утварь,

в то летучее вещество,

от которого хочется почему-то

плакать над миром сильнее всего.

Трест эфира жировых эссенций.

Выкопал склянку духов Кармен.

Соль и спички… Что ещё ценится,

кроме старых обоев со стен?

Попугай у друга: г(р)устно, ус(т)но.

Мама хотела, чтоб ты был врачом.

Дед не считал это искусством.

Попугай, получается, ни при чём.

Я никогда не хотел попугая,

и птицеловом быть не хочу.

…море, биндюжники, деревянные сваи.

Молодость бьёт по косому лучу.

Грозы не слышно, но полыхает.

Глядишь, и нам польёт огород —

выключит звук, двери сарая

вместе с молнией распахнёт.

* * *

записано ровной дорогой

затянуто сизым дымком

без Бога не до порога

мы выбираем дом

наличники косоваты

мышиные норы в стене

соседи хоть вороваты

зато себе на уме

кусок дороги на Муром

петляет вслед за рекой

осины выглядят хмуро

тенист их гладкий покрой

велосипед прекрасен

крутится лёгкий ось

день бесконечно ясно

косится на авось

коровы тоже косятся

куда им до лошадей

дочери хочется сняться

на фоне чутких ушей

пейзаж тебя не отпустит

сплошной шебутной покой

дорога в качестве грусти

будет сниться зимой

* * *

На тропе собирались камни —

сделать баньку возле воды

и попариться. Плавать плавно

по тропинкам лунной слюды.

Те же камни уж в огороде

в виде горки для вольных трав.

Вся дурная трава в изводе.

Как ты думаешь, кто неправ?

Натыкаешься — те же камни

в самой дальней ползут траве.

Как легко валять дурака мне

в наступающей тишине.

Вот хотел сказать — вдохновенье.

Зачерпнул... Вода как вода.

Похмелитесь за счёт заведенья.

Подросла живая беда,

пишет письма в своём вотсапе,

в свидригайловский паучок

завернули, что дело в шляпе, —

окочуришься и молчок.

Камень камню глаза не выест.

Пень как дерево не споёт.

Человек человеку на вырост.

Сон в молитве ещё плывёт.

Как попасть в дорогую близость

из бесплатного далека?

Дети выросли. Это милость.

И пока ещё не пока.

* * *

нравится сыр пионэры не нравятся

мягкое небо дождливые окна

ересь хотя но с порога удобно

нежно цитировать тянитолкая

как там у Бунина всё-таки Чехова

мир — огурец а кузнечики боже

громко кричат и в ночи остывают

сны ожиданье на скучных платформах

выглядит праздно никто не уехал

доктор остался остались заборы

дачники все в перепачканных бриджах

домики их под вагонкой щербатой

шланги теперь зеленее крапивы

и извиваются в лоне заката

мягкое небо без тучек небесных

чтобы таиться нужны расстоянья

переплывают мои дорогие

* * *

застряли в брёвнах и сидят

считают бабочек, бухтят

стекло веранды поросло

картинной паутиной

джузеппе вырезал весло

налил и крякнул не пошло

что слышно то не видно

учи слова а то придут

а ты недомалёван

на холст небрежный брошен грунт

сосед за карасём на пруд

и стул немного сломан

скрипит одна его нога

сточилась в прежнем мире

и дед садится у окна

«спидолой» весь в эфире

учи слова имей в виду

карась совсем в другом пруду

джузеппе это карло

ботинки к школе это блажь

сосед пихто свалил в гараж

хмырю ты точно в глаз не дашь

и стиль не лапидарный

ползи туда где вся в ку-ку

сидит кукушка на суку

считай себя поэтом

собаке ухо теребя

стол без единого гвоздя

сварганишь прошлым летом

* * *

снег на поле венчики проса

поднебесная голытьба

винтовое небо морозное

а не вкрутишь не та резьба

тот карабкался задыхаясь

тот легко неизвестно как

эка невидаль эка малость

тьму ночную нарезать так

чтобы воздуха ясные звёзды

говорили друг другу одно

и сияли им люди из прозы

выходящие из кино

тот карабкался задыхаясь

тот легко неизвестно как

беспробудная и родная

беспощадная просто так

положив блокнот на колено

перепутав рассвет закат

снег на поле одновременно

пенье пули и гордый мрак