Ленинский марафон, оказывается, еще продолжается. Он начался больше тридцати лет назад и, потихоньку набирая силу, достиг пика в год приснопамятного столетия Ленина, когда на страну обрушился сладкий потоп елейных статей и умильных мемуаров, голову граждан непрерывно долбили радиопередачи о вожде народов, а телевизионный “Ленинский университет миллионов” мозолил глаза едва ли не до конца 80-х. Фронда была представлена “Лонжюмо” и “Уберите Ленина с денег” Андрея Вознесенского да большой Ленинианой М. Шатрова. Противоядием служили “Моя маленькая Лениниана” Венедикта Ерофеева и многочисленные анекдоты про Ильича, Наденьку, Железного Феликса и прочих товарищей — естественная реакция здорового народного организма. Более продвинутых потрясали “Все течет” Гроссмана и “Ленин в Цюрихе” Солженицына, за чтение и распространение которых в те годы можно было схлопотать серьезные неприятности.
Следующий этап наступил в эпоху дозволенной гласности. Разоблачительный зуд обогатил нас многими неожиданными сведениями и многозначительными умозаключениями вплоть до размышлений Гавриила Попова о возможном пагубном влиянии гадкого еврейского дедушки Марии Александровны Ульяновой на характер ее младшего сына. На трупе мертвого коммунистического льва не потоптался только ленивый. Появилось даже сочинение о том, что Мария Александровна Ульянова была вовсе не верная супруга и добродетельная мать, а великая блудница, дети которой имеют разных отцов, причем отец Александра — Каракозов. Безопасное разоблачительство сродни безопасному сексу: и потребность удовлетворяется, и последствий никаких. Попробовал бы автор написать нечто подобное о родственницах ныне действующего властителя.
С появлением означенной эротической фантазии, казалось, было достигнуто дно пропасти. Тем более, и тема порядком надоела.
Но выяснилось, что можно копать и дно пропасти. А под дном пропасти известно что — преисподняя. С гостьей из преисподней ведет диалог Ленин в пьесе Андрея Максимова “Пастух”. Этот Ленин, как полагается, гадок, полон комплексов и, кроме того, невероятно мелок. Он скуп, труслив, злопамятен, вероломен, никого не любит и даже к матери относится лишь как к источнику денег. Пришедшие в голову незатейливые мысли немедленно записывает в книжечку, вино, которое привезли “грузинские товарищи”, норовит выпить один. Он, видимо, подсознательно одержим манией кровопролития, что обозначается его появлением то с окровавленным ножом (резал барашка), то с топором.
Потустороннее существо принимает поочередно образ женщин, которых не то чтобы любил (как уже говорилось, он никого не любит), но с которыми имел или хотел иметь отношения Ленин. Выворачиваются наизнанку все комплексы маленького рыжего человека, самой своей внешностью обреченного на неуспех. (Возможно, большой, красивый автор пьесы не знает поговорку: мужчина чуть лучше обезьяны — уже красавец. Впрочем, это мелочь.)
Посланница ада уговаривает Ленина продать душу, предлагая за это всевозможные блага. Ленин в существование души не верит и, совсем как “новый русский” из популярного анекдота, пытается догадаться, в чем подвох. В конце концов, он требует, чтобы за душу (несуществующую) его превратили в бога. Силы преисподней сделать его богом не могут, поэтому сторговались на должности временно исполняющего роль бога — Пастухе. Сделка состоялась, но какая-то “новорусская”. Раз Ленин не верит в существование души или ему, по крайней мере, души не жалко, то и никакой трагедии нет. Впрочем, и комедии тоже.
Ленин получился тупой, малообразованный, неинтересный. С таким вождем, как сказал бы Остап Бендер, “скучно, девушки”. Непонятно, какие чувства им владеют. Одного примитивного честолюбия маловато, чтобы обольстить и повести за собой огромное количество людей. Автору не приходит в голову простая мысль, что Ленин мог действительно ненавидеть самодержавие, хотя бы за казнь любимого старшего брата, за незаживающую рану в душе матери (если, конечно, не разделять мнения, что она была потаскушкой), мог обманываться, страдать, верить, что несет добро людям, в общем, быть человеком, пусть даже очень плохим, но не таким же однокрасочным, каким изображен в пьесе. Это скорее не пастух, а козел из стада. Становится обидно не столько за Ленина, сколько за людей, которые принимали его всерьез, шли за ним или боролись против него.
Прекрасный актер Сергей Арцибашев обошелся без грима и бородки, он не картавит и не закладывает руки за проймы жилета. И поставил он спектакль прекрасно. Сценография Дмитрия Крымова впечатляет — сразу узнается неповторимая манера художника. Посланницу преисподней отлично играет Нина Красильникова. Но эти талантливые люди ломятся в открытую дверь, за которой склад пыльного обветшавшего реквизита.
И такой милый мягкий Андрей Максимов, он так интеллигентно ведет передачи на телевидении. Так хочется сказать ему что-нибудь приятное. А вместо этого почему-то вспоминаются слова тетушки из булгаковского “Театрального романа”: “Какие хорошие пьесы есть. Зачем же вам тревожиться сочинять?”
