Об авторе | Аревшат Авакян (родился в 1940 году) един в двух ипостасях. Известный поэт, он знаменит
и как художник; его картины экспонировались в разных странах и на многих
выставках, включая полдюжины персональных (две из них состоялись в ЦДЛ в Москве).
Что до рисунков Аревшата, выполненных обычно пером на
бумаге либо картоне, то они, как, впрочем, и картины, написанные на холсте
маслом, и гравюры, и работы, сделанные в смешанной технике (в альбоме даны их
репродукции), — так вот, Аревшатовы рисунки с первого
взгляда напоминают детские. Но только с первого. Слишком изощренные для
бесхитростного ребячьего взгляда, слишком изобретательные, витиеватые и
частенько загадочные, композиции поэта-художника тяготеют к притче, к
иносказанию, той самой тайнописи, вынесенной, точь-в-точь эмблема, на обложку
книги-альбома. Точно так же в его стихах обитают и духовные существа, схожие с
ангелами-хранителями, да и много кто еще. Вселенную можно, словно музыку,
записать нотами.
Георгий Кубатьян
Осмысление
Вывожу на белой бумаге
обретший форму буквы
звук Т
и добавляю
прочие буквенные знаки
звуков, составивших слово Творец.
Когда говоришь, они не видны,
буквенные знаки
произносимых звуков,
язык сам
наделяет все слова смыслом,
любовью к жизни, чувствами,
болью и печалью.
Звук за звуком,
буковка к буковке
образуются слова,
вдыхая жизнь
в устную и письменную речь,
а ту, точь-в-точь эмоции и желанья,
производят на Божий свет
состояния души.
Нескончаемые
войны
После внезапного залпа
птицы стайкой вспорхнули с дерева,
раненый воробей —
осколком перебило крылья —
рухнул наземь.
Даже капля крови
приводит женщину в отчаянье;
опасность отрезвляет
и ужесточает человека,
делая мужчин мужчинами.
Когда коса смерти
косит налево и направо,
навряд угадаешь,
куда вперил глаза
меткий стрелок.
Имена всех войн
измазаны кровью.
Всякая война
порождает героев,
изменников и дезертиров.
Перевод
Георгия Кубатьяна
В горах Мокац
Безмятежно спали деревни,
над мирными кровлями
витали грезы,
и алый свет пульсировал в жилах
усталых снов.
В полях клевера
пастух гипнотизировал
колючий ветер.
Ратай поднимался чуть свет
ради приволья
завтрашних хлебных полей.
Искусные пальцы гончаров
одушевляли глину.
Любовь сосуществовала с ревностью.
Человек забрасывал невод счастья —
и уловом была любовь.
Благодаря своим родникам
деревни не знали жажды,
и несмотря на мёртвую хватку
полумесяца в ночи,
мечта о жизни теплилась в агнцах
вызовом волчьей своре.
Каменный
человек
Рыба
в стальной — под цвет воды — чешуе
помавает на быстрине
плавниками.
Бессильные
перед вечным водоворотом,
ветшают
изначально заключенные в камне
песчаные грёзы.
Взгромоздив
камень на камень,
кто-то поставил над рекой
каменного человека.
С приходом ночи,
когда зазвенят цикады,
каменный человек
станет таинственным идолом,
а сейчас в его незрячих глазах
снуют муравьи.
В реке
ходит рыба.
Холодная глубина
измельчает песок,
который в один прекрасный день
засыплет глазницы
каменного человека.
Зарубки в
памяти
Журавли прилетели,
когда наши дороги
пролегли под чужим небом,
когда чужие дороги
привели вечное горе
в наш дом.
Была весна,
когда над нашими школами
нависла смерть,
когда, проливаясь, дожди
не освежили
наших полей.
Цвели деревья,
когда на наших ложах
увяла любовь,
когда наши невесты
узнали бессонницу
одиноких ночей.
Была весна,
когда малыши
за руку с родителями
уходили в землю.
Не будь кровавыми слёзы,
вновь зеленеть бы всходам.
Перевод
Евгения Солоновича
