Лауреат 1994 года за цикл стихотворений «Мы
просто гибнем и живём» (№ 10) и 2010 года за роман «Лада, или Радость. Хроника
верной и счастливой любви» (№ 6)
* * *
Чо-то всё барахлит, не фурычит,
Не стыкуется и дребезжит…
Гамаюн ли над Волгой курлычет,
MTV ли над Обью визжит?
Неужели уже доигрались?
Мы ведь только входили во вкус,
Отрывались. И вот оторвались.
Нет контакта. Свободны от уз.
Чо-то всё зависает и глохнет
И разваливается по частям…
Знать, читали Инструкции плохо.
Да они и не писаны нам.
Гамаюн ли подводит итоги,
НТВ ли берёт нас на понт…
Знать, прошли гарантийные сроки.
Нам придётся платить за ремонт.
* * *
В те годы дальние, глухие,
В сердцах
царили сон и мгла:
Победоносцев
над Россией
Простёр
совиные крыла.
А.А. Блок
По пустыне ледяной
Бродит человек лихой.
Обер-прокурор Синода
Распростёр над ним крыла,
Чтоб масонская свобода
Лихача не завлекла.
Потому что на осинке
Не родятся апельсинки.
Так что, брат, не обессудь —
Под совиным строгим взором,
Под надзором прокурора
Обновляй на дровнях путь.
Но с душою геттингенской
Вдруг откуда ни возьмись
Выскочил интеллигентик,
Прогрессист-экономист!
Он безбожник и ботаник
Тщится с цифрами в руках
Обеспечить процветанье
На ледовых площадях.
Наши вечные мерзлоты
Он берётся растопить,
Непогоды, недороды
В одночасье прекратить.
«Тары-бары растабары,
Изотермы, изобары!
Просвещайте тёмный лес!
Ледовито наше море
Из-за обер-прокурора —
Солнце застит мракобес!
Коль Сове подрежем крылья,
Воцарится изобилье!
Уродится апельсин
На ветвях родных осин!
И во обществе гражданском
Лиходей наш будет рад
Пить, занюхав флёр-д-оранжем,
Вместо водки оранжад!
Лихолетье наше минет!
Лихоимство запретят!..» —
Так над ледяной пустыней
Век за веком голосят.
Во местах не столь далёких,
Во последних временах
Продолжают, дурни, склоку
На отеческих гробах.
Два властителя лукавых —
Книжник versus фарисей.
Пощади Ты, Боже правый,
Нас, лихих Твоих людей!
Длится, длится спор постылый…
Полюбуйтесь, каковы —
И сова давно без крыльев,
И ботан без головы!
* * *
Ах, песенки Шуберта, вальсы Шопена,
Ах, арии Фауста и Папагено!
О! даже канкан из «Орфея в аду»!
И даже романс «Отцвели уж в саду...»
Ах, все эти тексты и все эти звуки,
Журчанье клавира, бряцание лир,
Ах, оды, эподы, секвенции, фуги,
Ах, весь этот Дант, Кантемир и Омир!
Увы, оказался совсем не бессмертным
Игрушечный, праздничный, призрачный мир,
Заученный вхруст и затёртый до дыр,
Где пел Серафим и прокудили черти.
Уж вечер, Василий Андреич.
Последний
Уж луч догорел, Пётр Ильич, навсегда.
Помянем, не чокаясь, рыцарей бедных!
Последний парад наступил, господа.
И мёртвый горнист заиграл в Ронсевале
—
Вставай-подымайся, бесплотная рать!
Не стоит сдаваться, мой верный товарищ, —
Князь века скомандовал пленных не брать.
Не зря ж на щите своём Аve
Regina
Ты клюквенной кровью успел начертать!
Ведь с музыкой велено нам помирать.
Час пробил. И музыка нас не покинет.
