Пути России. Новые
языки социального описания. Сборник статей. Том XIX. — М.:
Новое литературное обозрение, 2014.
В сборнике представлены материалы
XIX Международного симпозиума «Пути России. Новые языки социального описания»,
проходившего 23—24 марта 2012 года. Авторы сборника — выходцы из разных научных
сред: экономической, социологической, политологической, философской,
исторической и культурной, что позволяет говорить о широте и многогранности
представленной информации.
Основная цель симпозиума и
сборника — разностороннее описание новой реальности, переполненной
социально-экономическими и политическими проблемами. Авторы заостряют внимание
на общественно-политических трансформациях 2012 года, продолживших начатое в
2011 году протестное движение. Эти общественные волнения вызвали интерес как
профессионалов в области социально-политических трансформаций, так и всех
неравнодушных к судьбе нашей страны людей, прочтение этой книги может служить ключом
к пониманию происходящего.
Сборник содержит тридцать три
статьи, скомпонованные в пять основных тематических разделов. Первая тема —
«Разные России: от вертикали власти к федерализму и региональной повестке дня».
По мнению исследователей, современный российский федерализм можно отнести к
институтам, которые обычно были латентными, но внезапно стали заметными и
начинают влиять на политические расклады. Фундаментальная особенность
российского федерализма — двусмысленность самого политического бытия федерации.
Под этим авторы понимают несомненное существование федерализма на бумаге, то
есть в конституционных актах, притом что в последние десять лет политической
практики федеральные полномочия осуществляются до тех пор и таким образом, как
это выгодно лишь федеральному центру. Пока что федерализм в России настолько
слаб, что, даже если через несколько лет федеративные институты смогут «выйти
из тени», Россия все равно окажется совершенно неготовой к этому событию. Тем
не менее площадь и размеры нашего государства таковы, что никакой другой формы
государственно-территориального устройства у нас быть не может, стало быть, все
опять пойдет по кругу.
О региональной политике можно
сказать, что ее реализация в современной России происходит «от случая к
случаю», без определенных стратегических ориентиров. В пример можно привести
заявление Д. Медведева о том, что во время пребывания на посту Президента РФ
его взгляды на отношение центра и регионов часто менялись под воздействием
политической ситуации. И, пока Кремль будет стараться заглушить очаги
политизации в регионах (вспомним протестную активность в Астрахани после
выборов мэра), регионы не будут должным образом функционировать и останутся
грузом всего государства.
Второй раздел — «Российская
глубинка и глобальный Hinterland: в поисках языков описания». В современной
России существует непреодолимый социальный раскол между центром и периферией.
Опыт бытования неблагополучных окраин привел к появлению термина «вторая
Россия» — для неразвитой и коррумпированной местными властями части нашего
огромного государства. Это «глубинная Россия, которая не кричит и не заявляет о
себе в форме лозунгов, деклараций и эмблем, а чаще помалкивает, и это молчание
порой весьма красноречиво» (Виноградский В.Г. Крестьянские координаты. Саратов,
2011). Суммируя сказанное в статьях этого раздела, можно выделить общий признак
сельских субъектов РФ: в основе деятельности всех периферийных властей лежит
принцип имитационности: оттуда исправно поступают заявления местных властей об
успешном реформировании региона, тогда как на деле старательно поддерживаются
институты, сложившиеся еще в советское время.
Третий раздел сообщает о
«Гендерных политиках и гендерных практиках». В официальных международных
документах под этим понимается «государственная и общественная деятельность,
направленная на установление равенства мужчин и женщин во всех сферах
жизнедеятельности». На мой взгляд, вопрос гендерной проблематики является одним
из самых злободневных: сегодняшней России необходимо менять модель гендерных
отношений, поскольку на женщине лежит непосильное бремя традиционных и новых
забот. Однако власти продолжают выстраивать демографическую и социальную
политику на основе традиционных ценностей. Возможно, причиной этому
подтверждаемый социологическими опросами факт, что женщины нашей страны в
меньшей степени, чем мужчины, готовы к активному гражданскому и политическому
действию. Именно поэтому властям очень выгодно поддерживать и пропагандировать
их традиционное положение в обществе, препятствуя увеличению количества
политических активистов. Большая часть статей данного раздела обращает внимание
на проблему трудовой деятельности матерей. Женщина, выбирающая длительный
декретный отпуск, рискует остаться без работы, если работает не в государственном
секторе. Если же она выбирает краткосрочный декрет и скорейшее возвращение на
работу — она лишает себя уникального по своей природе общения с собственным
ребенком и оказывается вынужденной нанимать няню.
Четвертая тема, объединяющая семь
статей, — «Гуманитарное сообщество России: запрос на теорию». Здесь авторы
сошлись на мнении, что статус философии в России проблематичен. Это обусловлено
историей становления философии в государстве российском — постоянной борьбой
властей со свободомыслием. В XIX веке в Московском университете были перерывы в
преподавании философии с 1821 по 1845 год и с 1850 по 1861-й. В 1850 году
Николаем I был ликвидирован и философский факультет Петербургского
университета. В ХХ веке был «философский пароход» и «борьба с космополитизмом»,
из страны были высланы тысячи интеллектуалов. В XXI веке отечественная
философия оказалась неинституционализированной. Авторы отмечают и еще одну
проблему современной философской мысли — отсутствие у нее надлежащей
самостоятельности. Для выведения теоретической философии на достойный уровень
необходимо институционализировать поддержку теоретических исследований,
поскольку большинство современных работ развиваются вне Академии, и научить
начинающих теоретиков критическому мышлению и самостоятельности.
Последний раздел сборника —
«Идентичность и новые языки общественной коммуникации». Как писал Хабермас,
«идентичность политической общности держится, прежде всего, на укорененных в
политической культуре правовых принципах, а не на особой этнически-культурной
форме жизни в целом». Однако в ходе протестных событий 2011—2012 годов в России
сформировалось особое понятие идентичности, которое прежде всего проявляется в
едином языке общественной коммуникации. Благодаря интернет-сообществам возник
совершенно новый, отличный от прежнего язык взаимодействия. Социальные сети
способствовали невероятно быстрому развитию протестной активности. Интересно,
что получить информацию об акции протеста можно было не только в Интернете, но
и плакаты митингующих содержали информацию о происходящем в Интернете. На одном
из митингов исследователями был замечен плакат с надписью «Тхыц важнее
политики! www.тхыц.рф.». Интернет-ресурс, к которому отсылал плакат, среди
прочего предлагал ответить на вопрос: «Имеет ли смысл ходить на митинги?».
Итак, в ситуациях скоропостижных
политических трансформаций и социального кризиса элементы старых языков
коммуникации не успевают догонять стремительно меняющуюся социальную картину.
Кроме того, назрела необходимость создания новых теорий, которые могли бы
достойно описать институциональные перемены в современной России. Теоретикам
нужно работать над тем, чтобы в ближайшем будущем мы получили грамотное
описание нашей действительности.
