Октябрь, № 9
В 2013 году «Октябрь» полностью отдал один из номеров под
детскую литературу. В отличие от коллег, регулярно публикующих детских писателей
(«Урал») и представляющихся «журналами для семейного чтения» («День и ночь»),
«Октябрь» обозначает свою затею как «детское чтение для взрослых». Цель —
«показать нашему искушенному взрослому читателю срез направлений, тем, жанров
этого сектора современной словесности». На примере самих текстов это вполне
удалось, а вот некоторые критические статьи продемонстрировали, что происходит,
когда «взрослые» литераторы со своей колокольни начинают судить о дет-ской
литературе, игнорируя тот факт, что приходят они на вполне цивилизованные
земли. Для «толстых» журналов детская литература — terra incognita. Потому для
тех, кто «в теме», публикации «детского» в «толстяках» во многом вторичны и
тавтологичны. С другой стороны, участники детского литературного процесса оказываются
замкнуты в своем сообществе, варятся в собственном соку. Тем важнее попытки
взаимопроникновения и объединения разных «секторов современной словесности».
Посмотрим, как они предпринимаются, на материале некоторых публикаций
«Октября»:
Проза и поэзия
Ая эН. Елка, которая пароход. Повесть
Первая часть повести (вторая пока не опубликована) о
мальчике, который жил себе на необитаемом острове посреди квартиры, пересекая
по сто раз на дню ковер-океан. Перед нами хронометраж бытования, возникновения,
крушения мифов («Так в двенадцать сорок девять Петя узнал, что Деда Мороза не
существует») и возрождения героя на новом уровне — постарше.
В этом же номере рецензируется роман Аи эН «Библия в SMSках»
(Наталья Мелехина. «Внуки веры»). Мелехина убедительно показывает, что
такой формат разговора о религии — не заигрывание с целевой аудиторией, а
осмысленный художественный прием, позволяющий современным подросткам обсудить
(а автору — актуализировать) библейский текст.
Светлана Лаврова.
Несколько несчастных бутербродов
На целую повесть растянута — размазана тонким слоем — одна
шутка о живых бутербродах. В анонсе номера Валерия Пустовая обозначила эту
сказку как «постмодернистский миф». Действительно, история, народные сказки,
колыбельные и проч. переписываются «в культуре бутербродов», которые ищут
клады, ссорятся, заводят сосиски и живенько цитируют Горького и латинские
пословицы. В конце проводится прозрачная аналогия: коротка жизнь бутерброда —
коротка жизнь человеческая. Ну да, коротка, не поспоришь.
Хотя, возможно, бутербродные приключения заставят детей
посмеяться.
Андрей Усачев. Мальчик в
зеркало смотрел. Стихи
Три стихотворения теперь уже маститого детского поэта.
Первое, шуточное, «По щучьему велению. Сказка для очень современных детей»
(«Однажды, в студеную зимнюю пору / Емеля пошел за водою на прорубь…/ — Ну, это
мне, папочка, кажется странно — / Он мог бы водичку налить из-под крана!..») —
перекликается со статьей Ирины Лукьяновой «Данный рассказ заставляет
задуматься», где как раз и постулируется проблема: современные дети —
инопланетяне с другим мышлением, другими представлениями о жизни. Учитель
(Ирина Лукьянова в том числе преподает литературу в школе) «все меньше
занимается моральной проповедью... у него не доходят руки до литературоведения
— он все больше становится проводником по экзотическому миру русской
классической прозы». Но разве цель преподавания литературы в школе — моральная
проповедь? Или вдалбливание азов литературоведения? Именно чтение вслух,
комментированное и увлеченное, а не псевдолитературоведение, привычное нам по
школьным урокам литературы, может привить интерес к книгам. Тем более что в
финале статьи делается вывод об актуальности классики. Так за дело: давайте
учить читать, пусть учитель и будет таким проводником.
Александр Дорофеев. Вещий
барабан. Записки Ивашки Хитрого
Сказ о том, как маленький человек, «барабанный староста»,
ненароком повлиял на исход переговоров русского посла с турецким султаном.
Историческая повесть Дорофеева легко могла бы быть опубликована и в обычном номере
журнала, что только подтверждает мысль о размытости границ между «взрослой» и
«детской» литературой.
Константин Арбенин.
Секундант. Рассказ из школьной жизни
Рассказ так же легко проецируется на современную политическую
и общественную ситуацию, как и на школьную жизнь. Речь о взрослении и личном
выборе — тема актуальная для подростков, но не менее важная и в инфантильном
обществе, где решение перекладывается на кого угодно, только бы не пришлось
брать его на себя, где ответственное высказывание или решительный поступок
сначала вызывают восхищение, а потом раздражение.
Андрей Иванов. Это все
она. Пьеса для чтения
Снова отцы и дети, вечные, пока мир стоит. Снова
инфантильность — это не я, «это все она», — и мучительный поиск способа
поговорить: сначала притвориться другим, а потом выучить другой язык. Здесь
монолог и диалог не просто «техническая характеристика», прием, на котором
строятся разные акты, пьесы, это основа взаимоотношений персонажей. Замечу, что
такой текст — выраженно «подростковый», как и рассказ Арбенина, как и «Библия в
SMSках», — провоцирует подростков на то, чтобы испытывать его на прочность,
ловить авторов на несоответствиях и промахах.
Ксения Драгунская.
Акапулько. Рассказы
Вечное столкновение «сна золотого» вместо правды и неприглядной
реальности, а вместо привычных по другим рассказам Драгунской абсурда и иронии
— всего одно невероятное допущение: священника из российской глухомани
переводят в Акапулько. Да и оно оказывается выдумкой, сказкой для тех, кто его
любит, для тех, кто уверен, что хороших людей больше, чем плохих. «Реалисты»
ведь знают, что батюшку услали в Весьегонский район за «шалость» с девкой.
Вместо второго рассказа — вопросы к читателю. Обычно «данный
рассказ заставляет задуматься» далеко не всех, и Драгунская прямо предлагает
поразмышлять над вопросами от «зачем ты родился?» до «отчего умер Пушкин?».
Литературная критика
Владимир Забалуев, Алексей
Зензинов. Есть и нет
С одной стороны, авторы безосновательно утверждают, что
современной дет-ской литературы нет как системы, как «самостоятельного игрока
на рынке культурных ценностей». Есть, о чем и пишет, например, Ольга
Виноградова в статье о премии «Baby-НОС» (см. ниже). С другой — трудно не
согласиться, что детской литературе не хватает «целостной картины окружающего мира,
выстроенного не только горизонтально (мир-каталог), но и вертикально
(мир-идея)». То есть общее высказывание верно, но, когда речь заходит о
конкретных текстах, авторы промахиваются: «Нет современной детской книги,
которую родители читали бы с детьми, получая удовольствие от второго плана
художественного текста. Нет книги, которая создает модель мира, дает оценку
прошлого, определяет смысл настояще-го и заглядывает в будущее». Такие книги
есть, пример тому — произведения А. Жва-левского и Е. Пастернак, Е. Мурашовой,
Д. Сабитовой... Удивительна для меня и уверенность авторов статьи в том, что
школа, а не семья формирует круг чтения.
К статье прилагается весьма наглядный список литературы,
отчасти объясняющий промахи авторов: в нем фигурируют критические статьи, а не
художественные произведения.
Борис Минаев. Синдром
Винни-Пуха
Автор «Детства Лёвы», один из писателей, предвосхитивших
философию «нового родительства», рассуждает о том, на что способна в том числе
малохудожественная литература с ее «животным идеализмом», которого так не
хватает в детских книгах сейчас. Художественное, с точки зрения Бориса Минаева,
не самое ценное в детской книге, безусловно ценны этический ключ и «философский
камень за пазухой». А ребенок в первую очередь ждет от книги игры. Минаев
говорит об игре как лекарстве от давления коллективной морали, как о способе
бежать внутрь себя. Кроме того, он обозначает перепутье, на котором оказались
современные российские детские писатели, стоящие между двумя разными
«коллективными моралями» — советской и европейской.
Дарья Бобылева.
Неизведанные территории
Территории действительно для автора неизведанные, потому,
верно, тут и заявляется, что задача детского писателя — «обмануть,
замаскироваться, чтобы дети приняли за своего». Потому и ведутся — всерьез —
рассуждения о книгах для девочек и для мальчиков. Или утверждается, что
сочетание детской литературы с фольклором — дело новое.
Ольга Виноградова.
«Baby-НОС» в интерьере
Одна из самых важных статей в контексте «детской» темы. В
центре — проблема взаимодействия полей детской и взрослой литературы, проблема
их автономного существования и роль детского НОСа: «Открытые дебаты премии
“Baby-НОС” должны были обеспечить “детлиту” подход с непривычной для него
меркой, в идеале — выявить неочевидные для узкоспециализированного взгляда
процессы, свершения, ориентиры». Но, увы, план и его реализация разошлись.
Близко к тексту
Ольга Лебедушкина.
Вспомнить героя
В рецензии на книгу Эдуарда Веркина «Облачный полк» критик
показывает, как автору удается «вспомнить героя» (Лёню Голикова) и написать о
Великой Отечественной войне и без казенного патриотизма, и без
постмодернистского мифотворчества, тем самым вернув детской литературе героя,
переживающего приключение.
Лев Оборин. Непослушные
дети и хорошие книги
В целом положительно оценивая книгу Юлии Щербининой «Пособие
по укрощению маленьких вредин: агрессия, упрямство, озорство», где детская
литература и фольклор используются как иллюстративный материал, Лев Оборин
показывает, что используются они не всегда вполне корректно.
*
* *
Синяя тетрадь (День и
ночь, №№ 3, 5, ДиН детям)
Под рубрикой «ДиН детям» «Синяя тетрадь» публикуются
фрагменты творческих работ и сочинений учеников Красноярского литературного
лицея и Ачинской интенсивной школы (мастерские И.Н. Челноковой и Н.И.
Грязютиной, Марины Саввиных, Елены Тимченко).
Только если девятикласснику можно писать: «Художник без
гражданственности мрачный, / Не укажу стране я истин свет./ Без страха же
теперь сильней и паче, / О, Русь, используй силу глупой клячи! — / Я напишу
пейзажем твой портрет...», — то литературно-художественному журналу нельзя это
публиковать. Десятиклассница может написать: «Таким образом, я хотела сказать,
что чем больше люди узнают, создают, тем ярче и крепче становится луч истины.
И, на мой взгляд, этот луч не погаснет никогда, потому что в человеческих душах
искусство будет жить вечно...» — но «толстый» литературный журнал не может (не
должен) позволять себе это публиковать. Эпиграф из Ахматовой, объясняющий
заголовок рубрики, неуместен: одно дело обернуться назад, на свои детские
стихи, и совсем другое — хранить и тем более публиковать их загодя.
Елена Тимченко. Червячок и
другие (День и ночь, № 4, ДиН детям)
Если это сказки одного из руководителей мастерской литературного
лицея, то содержанию «Синей тетради» удивляться не приходится. Свое посвящение
«детским поэтессам» Саша Черный написал больше ста лет назад, но искусство, как
пишут ученики Тимченко, вечно: дамы продолжают щебетать. Кто адресат щебета, в
данном случае не совсем понятно, потому что в истории о червячке, улитке и
сороконожке (разумеется, пересчитывающей ножки) вдруг встречаются такие
пассажи: «Вот он и выпендривался перед подружками, которые благоразумно
посиживали под листочком». Или: «Уютно разлёгшись на большом белом грибе, она
важно толковала сакральный смысл числа 40». На шутку все это не тянет, на
детскую сказку тем более. Даже если закрыть глаза на стиль, что за сказка, где
герой спасается «каким-то образом»: «Червячок был такой грязный — мокрый и
скользкий и так извивался, что каким-то образом выскользнул из клюва птички, а
она даже не заметила и полетела себе дальше»?
«Ребенок, который жил во
мне, дожидался своего часа». вольная беседа с автором «Вируса ворчания» при
добром участии автора «Чудетства». Беседовал Павел Крючков (Новый мир, № 10,
Семинариум)
Беседу с Сергеем Махотиным и Михаилом Ясновым стоило бы взять
на заметку в первую очередь редакторам «Синей тетради» и руководителям ребят,
чьи работы там публикуются: собеседники вспоминают книгу Вячеслава Лейкина
«Каждый четверг в четыреста сорок восьмой», книгу о работе подобной мастер-ской,
где есть место не только обсуждению, и правке, и обучению «словесной технике»,
но и умению посмотреть на себя, самоиронии. Кроме того, Махотин и Яснов сами
очень активно создают поле взаимодействия детских писателей, чтобы те «не
варились в собственном соку» в своих разных, далеких друг от друга городах. Для
взрослых «толстых» журналов беседа ценна и описанием этого поля, и воссозданием
живой атмосферы, для него характерной.
Детское чтение с Павлом
Крючковым (Новый мир, №№ 1, 3, 5, 7, 9, 11)
В первом номере журнала за 2013 год завершается обзор
поэтических азбук, начатый в 2012-м. Занятие отнюдь не праздное, потому что
жанр этот эксплуатируют все кому не лень и выбрать среди тонн рифмованных азбук
стоящие читателям-родителям непросто. Крючков сужает их круг до обозримых
полутора десятков талантливых, поучительных и погружающих в пространство игры
со звуками и словами, в стихию языка, «праздник звука и слова, которым, если
внимательно вслушаться и всмотреться, и может стать любовь к родному языку».
В 3-м и 5-м номерах опубликован диптих «Фрида и Фридл» о двух
не детских книгах, центр которых — дети: «Девочки. Дневник матери» Фриды
Вигдоровой и документальный роман искусствотерапевта Елены Макаровой «Фридл».
В 7-м номере Павел Крючков отмечает юбилей «всехнего»
писателя Юрия Коваля и приобщает читателей к «ковалиным людям», если они еще
такими не стали. Приобщает самым верным способом: щедро цитируя, в первую очередь
тот фрагмент, с которого началось его собственное знакомство с творчеством
Коваля.
В 9-м и 11-м номерах вниманию читателя предлагается обзор
книжной серии «Настя и Никита». Выбрать, какую серию представить читателям,
сейчас не легче, чем остановиться на одной поэтической азбуке, однако, по
мнению Крючкова, проекту православного журнала «Фома» «суждено войти в историю
отечественной детской литературы. Уж больно хорошо придумано: и традиция
присутствует... и возможность привлечения к проекту “взрослых” писателей... и
стремление “выращивать” новых литераторов». Несмотря на некоторую трансформацию
серии в последних выпусках, в целом уровень публикуемых там книг подтверждает
«заявку».
В своих обзорах — произвольных и, казалось бы, прихотливых по
темам — Павел Крючков не столько систематически описывает поле детской
литературы, сколько включает значимые его фрагменты в общий литпроцесс.
Анна Игнатова. Лесное
зеркало (Урал, № 3, Детская)
Небольшая подборка стихов оказалась удивительно
разнообразной: тут и шуточные жалобы «домашнего отражения», и лирическая
зарисовка о маленьком лесном озере, и «трудноговорки» с «разноговорками», и
антистрашилка «Колдуньи», и даже публицистическое стихотворение на
экологическую тему «Недалекое будущее».
Андрей Жвалевский, Евгения
Пастернак. 52-е февраля (Урал, № 10)
Повесть двух постоянных соавторов опубликована на равных
правах со всеми остальными текстами — вне выгородки рубрики «Детская», и в
данном случае это, пожалуй, наиболее адекватный способ представить произведение
и, повторюсь, включить его в общий литпроцесс.
По сравнению с другими произведениями Жвалевского и
Пастернак, повесть достаточно жесткая, адресована она как подросткам, так в не
меньшей мере и их родителям. Темы тут не только «возрастные»: любовь, секс,
общение через Интернет и в реальности, умение (неумение) родителей и детей
говорить друг с другом, — но и самые что ни на есть общечеловеческие и при этом
актуальные для нашего общества: ответственность, готовность помочь знакомым и
незнакомым, самостоятельно организоваться, не ожидая команды. Есть здесь и
пронзительное ощущение уходящего времени — взросление детей диктует и острое
экзистенциальное переживание (со-переживание) чужих бед, проблем или радостей,
и осознание того, насколько тонка пленка порядка и привычного уклада.
Выстроен текст очень просто: два диалога — отца и сына,
матери и дочери, — сходящиеся к финалу, но диалоги эти обрастают историями и
деталями, делающими образы и события психологически достоверными.
Светлана Лаврова. Про
Фросю. Рассказы. Марго Синие Уши. Повесть (Урал, №№ 6, 11, 12. Детская)
В 2013 году постоянный автор рубрики «Детская» опубликовала
здесь милые, но довольно вторичные рассказы про собаку Фросю, где то
человеческий мир описывается с точки зрения собаки — «вершины эволюции», то
живая сосиска убегает в лес, чтобы стать там зайцем (не из «Несчастных
бутербродов» ли она сбежала?). Повесть «Марго Синие Уши» интереснее сама по
себе, но слишком похожа, например, на истории о «Порри Гаттере», а закрытая
школа для особо одаренных (сверхидея повести: все дети — необыкновенные) стала
уже общим местом в книгах для детей и подростков.
