Александр Касымов

Уфа: а про губернаторшу забыли...

Александр Касымов

Уфа: а про губернаторшу забыли...

Вниманию граждан и организаций, имеющих отношение к литературе. В четвертой книжке “Знамени” за прошлый год опубликовано Разъяснение. Остроумное, умное, точное, многообещающее разъяснение того, что литература не умирала и не умирает, а просто как бы вышла на пенсию и теперь изо всех сил может поливать кактусы на подоконнике. Говорится это прежде всего про русскую литературу. Параллели — из иностранной литературы, специалистом по которой является автор Григорий Чхартишвили.

Несмотря на иронию (легкую, даже легчайшую!), с которой я пересказываю суть “Похвалы Равнодушию”, это блистательное сочинение (статья? эссе?) действительно лично мне очень понравилось. Надоело слушать и читать ахи и охи, от которых происходит не дело, а только лишь попрошайничанье. “Правительство, эй, правительство! А что это девочки стоят на голове, а нам на наши таланты денег не дают!” И правильно делают, что не дают. Вы и так уже все, что могли, взяли. Используйте.

Вот только упустил из виду господин Чхартишвили госпожу губернаторшу. Помните, Пушкин, путешествуя в Оренбуржье, заехал в некий губернский город, а жена у тамошнего набольшего пишущей оказалась. Мало того, что пишущей, — так еще и читающей. Два, что ли, вечера Александру Сергеевичу своим романом досаждала. Хорошо, конечно, что наши нынешние губернаторши романов не пишут и не читают. То есть я хотел сказать, хорошо бы, чтобы они все-таки что-нибудь читали. Хоть журнал “Знамя”, к примеру. Плохо то, что Пушкин по периферии уже не вояжирует. А если кто в Уфу, скажем, и приедет, так только Проскурин или Белов, или кто-нибудь из руководства “Нашего современника”. Приедут — и всё о духовности, о духовности да русскости говорят. Прям не очень русскому или совсем не русскому страшно становится. Что касается книг, то с тех пор, как не стало пресловутого центровоза, у читателя в провинции ощущение позабытой собственной позаброшенности. Рынок — это замечательно, но что бы ни говорил Г. Чхартишвили о том, что среди бестселлеров (там, за горизонтом, на закате) шедевры мировой литературы тоже встречаются, все-таки под этим флагом в нашу российскую глубинку шедевры попадают редко. Коммерция имеет тенденцию быть коммерцией и совсем не желает быть идеологической работой или эстетическим фронтом. Наша местная “Уфа-печать” (именно так, через дефис, эта контора пишется официально) уже несколько лет не желает торговать литературно-художественными журналами и не торгует. А для альтернативных распространителей верх художественной тонкости — “Плейбой” или, что значительно веселей, “Итоги”, где, спасибо, есть о настоящей литературе, но нет ее самое.

Госпожа губернаторша, даже если она вовсе ничего не пишет, нуждается в системе коммуникаций. В какие бы Интернеты, или как их там еще зовут, ни помещали хитромудрые редакторы электронные версии своих толстых и тонких журналов, а также где бы ни обнаруживались дайджесты мировой литературы, — это не художественная коммуникация, а разврат, ведущий к параличу умов и душ. Автор восхитившего меня размышления спокойно к этому относится. Все, мол, образуется, и книга не помрет. Она, конечно, не помрет. Но я хочу не завтра. Я хочу сейчас читать ту книгу, которая вышла на прошлой неделе, и тот журнал, который подписан в свет на позапрошлой. Дорого, неудобно все делается. И главное — никому, кроме дурака-читателя, не надо. Даже редакции “Знамени” не сильно требуется. Ибо и в переписку она не вступает, и экземпляры своего журнала наложенным платежом не высылает. Тихо пребывать в состоянии клинической смерти, конечно, дешевле, чем на обильные мелочи тратиться. Вы и убиваете-с! Потому что журнал и книга постепенно превращаются просто в пачку бумаги. И не важно, что там такое умное-талантливое напечатано. Где культурный центр? Нету! Где письма наивного читателя, который толкует образ А вкривь и вкось, но любит и тем продвигает печатное слово? Любовь, что движет солнце и светила. И книжную торговлю.

Не о торговле, собственно, речь. Привычка а игра в пророчество. Писательская проповедь — литературный жанр. И не надо понимать все шараханья художника буквально, выписывая самое-самое в тетрадочку “В мире мудрых мыслей”. Мысли-то в художественном контексте. И тот автор, которому приписаны афоризмы, — все равно персонаж. Именно с этим персонажем и хочет общаться читатель, если он читающий, а не разглядывающий девиц на обложке. Зачем мне Бешеный, если я, насмотревшись рекламы о нем, как бы уже купил, поносил и примерять не стоит? Реклама вытесняет из жизни предмет рекламы. “Книжные клубы”, втирающие книги лотами, пачками и контейнерами, заменяют тихие встречи в библиотеках...

Хотя есть мнение, что растет число читателей библиотек. Но, может, в них теперь, забыв Анатолия Иванова, хватают что-нибудь похлеще? Миленькие дамские романчики — эта патока, это усюсю, это сладчайшее горе — так идут к еврообоям, евроремонту и среднероссийскому устройству мозгов. Особенно, как ни странно, мужских.

Все происходит, как происходит, и происходит правильно! Книжным бизнесом (на всех стадиях) занялись люди, часто ничего не понимающие в изящном, но зато понимающие в бизнесе. Которые профессионалы — и макулатуру выпускать не умеют, клянчат дотации, обнаруживая при этом, что клянчить тоже не умеют.

В Башкирии право на издательскую деятельность имеют более 60 юридических лиц. По-настоящему книгоиздательской деятельностью занимаются 3—4 фирмы. В основном не издают, а переиздают или же тиражируют что-то слабенькое, но проплаченное. Оригинальные книги выпускает, по сути дела, только издательство “Китап” (и еще гонорары платит!). А уж национальная литература вообще нигде больше не выходит. Бывший государственный монополист поневоле остается монополистом.

Самое интересное, что, как можно убедиться на встречах местных писателей с издателями и книготорговцами, башкирских литераторов устраивает чисто советская система выпуска литературы и торговли ею. То, о чем толкует в своих заметках Г. Чхартишвили, до провинции, к сожалению или к счастью, еще не дошло. Писатели держатся за свои профетические прерогативы (канонизированный литератор, постоянно выступающий перед народом, более или менее регулярно издающий — и ныне тоже! — поместительные тома, кроме всего прочего, имеет еще и льготы; в Башкирии, например, действует указ о поддержке Союза писателей Республики Башкортостан, которым наш президент предложил кабинету министров рассмотреть вопрос о повышении зарплаты аппарату правления СП), за свои уже четко просматривающиеся бронзовые бюсты. Не все прозаики-поэты охотно занимаются распространением своих книг, а без этого они часто лежат на складах. Литератор не желает становиться наемным работником в АО “Литература”. Как писал по другому поводу Р. Рождественский, мы не поэты (и тем более — не торгаши) — мы поводыри!

Не так уж много заметных русских книг вышло за последние год-два в Уфе. Колоссальным по нынешним временам тиражом в 45 тысяч экземпляров (в несколько заводов) издана тем же “Китапом” книга Рима Ахмедова “Одолень-трава”. Это — хорошая проза, но бестселлером произведение сделала не столько точная стилистика и гуманистический пафос, сколько то, что писатель толкует о лекарственных растениях, делится многолетним опытом их применения. Оказывается, от литературы читателям требуется утешение. Не пророчества, но исцеления! — словно бы просит нынешний читатель. (И случай Ахмедова — идеальный. Никакой мистики: лейтмотив — “Я обычно делаю так...”) Вот ведь как, господин Чхартишвили! Инженеры человеческих душ превращаются в лекарей. Долой иронию и — вспомним Швейцера. “Письма из Ламбарене” — тоже своего рода лечебник.

Другая знаковая книга — “Дыхание жгучее истории” Газима Шафикова. В Уфе при всех сложностях выпуска книг выходит сейчас много работ по башкирской истории и культуре. Но это — скорее этнография. Хотя читателям она интересна. А сборник эссе Шафикова образует своеобразный роман-исследование о судьбах народа и его литературы, вообще культуры. Пишущий по-русски поэт и прозаик, выступая в роли публициста, обращает внимание на яркие страницы истории башкирской литературы, искусства. Он даже пытается пророчить, но не вперед, а назад, проще говоря, ищет в прошлом уроки нам, будущим. Страстный монолог о художнике и его месте в обществе прежде и теперь — такова эта книга. Интересно, что вслед за этой работой Газим Шафиков написал повесть об уфимской ссылке Андрея Платонова. Но это произведение еще в рукописи.

Книга “Виктория” Геннадия Баннова — образец соцреалистического романа воспитания: идеалы — советские, способы их достижения (и описания) — тоже. В общем и целом не лучшая журналистика, с проблесками антисемитизма.

Из поэтических сборников, вышедших в Уфе, отмечу “Старый дом” Николая Грахова. Стихи вполне традиционные, но музыкальные (автор, кстати, непременный участник грушинских фестивалей, поет свои тексты под гитару), чистые, жизнеутверждающие. Художественный мир, создаваемый в книге, — дом, двор, улица. Но рядом — сверху — небо... Книга вышла к пятидесятилетию Николая Леонидовича, а еще лет семь—десять назад Грахов числился молодым автором.

Кстати, в издательстве “Китап” все никак не выйдет книга, состоящая из сборников пяти новых авторов. Один из них, Александр Банников, не дождавшись сборника, умер в 1995 году (книга уже готовилась). Говорят, что теперь есть корректура. А деньги? (В Уфе реконструируется полиграфкомбинат. Дотации государственному издательству “Китап” в связи с этим несколько урезали. Это сказалось на издании русской литературы.)

На этом фоне расцветает самиздат. (Говорят, что в иных палестинах это уже пройденный этап, но мы в Уфе его, судя по всему, будем проходить долго. Спонсоров на изящную словесность нет. А у тех, кто может претендовать на квоты-гранты, нет толкового бизнес-плана. Да здравствует неумелое, но самообслуживание!) Журналистка Светлана Гафурова собрала и выпустила в свет с помощью одной московской типографии целую лирическую антологию “Посещение Амура”. В ней — стихи людей в возрасте от тридцати и до пенсии. Большинство из пятнадцати авторов не имеет своих отдельных книг. (Может быть, к настоящей поэзии имеют отношение сочинения лишь двух-трех. Но спасибо и остальным за то, что послужили фоном. Искусство существует лишь по контрасту с не-искусством.) При технической поддержке редакции газеты “Вечерняя Уфа” выходит целая самиздатовская серия. Вышли прозаические книги Игоря Максимова, Игоря Фролова, Всеволода Глуховцева. Тиражи — 200—300 экземпляров. Чуть побольше — 400—500 — у книг, которые делает поэт и прозаик Айдар Хусаинов. Есть ли тут шедевры? Трудно сказать. Ясно только одно: без “самопечатников” литература — на местном уровне — может перестать быть. Останется одно мыло. Да еще ужастики.

В Башкирии, например, нет русского литературного журнала с традициями. Но есть две попытки заполнить нишу. Первая — журнал “ТУЗ (Труд. Успех. Здоровье)”. Его начало выпускать издательство “Гриф”. По художественному направлению это — издание более чем традиционное. Пожалуй, больше литературы как искусства его редакторы взыскуют духовности, пытаясь разрабатывать тему общеславянского единства, дружбы народов (по-моему, тема, заслуживающая уважения). Вторая — самиздатовская “Сутолока”. В ее тоненьких тетрадках слово предоставляется прежде всего авторам, не избалованным вниманием издательств. Совсем недавно кабинет министров Республики Башкортостан учредил, совместно с правлением Союза писателей РБ, русский литературно-художественный журнал “Бельские просторы”. Каким будет новое издание — посмотрим...

Альманахи и сборники выходят у нас с большим скрипом. Остаются газеты, но ведь им надо на какой-то площади и рекламу печатать, чтобы жить... Хотя та же “Вечерняя Уфа” даже учредила свою ежегодную литературную премию. Уже трижды вручали награду — и именно за газетные публикации. Это все-таки — показатель движения. Кроме того, редакция вместе с городской централизованной системой библиотек пытается организовать общеуфимский читательский клуб. Он, в идеале, покажет, что у движения есть цель.

Конечно, Григорий Чхартишвили мыслит совершенно в других масштабах, но наше место на карте России тоже что-то значит. Русская литература не должна превратиться в московско-петербургскую. Конечно, никаким комиссиям-комитетам-советам-союзам не под силу сделать то, что сделает само искусство слова. Дерево растет, пока есть где. Кактус цветет, пока есть заботливый подоконник. Царь, живущий один, не царь: у него нет подданных, а также иной казны, кроме собственного кошелька. Эта противоречивая логика не менее нова, чем нынешняя ситуация в стране. Литература — только зеркало. Но без зеркал невозможна цивилизация. Выходит: никогда ничего не просите — сами найдут и сами все дадут. Не президент, не Дума, не правительство — общество, когда литература дорастет до него и когда оно, общество, дорастет до литературы, хотя бы кактусоводческой.

И все-таки, как же фамилия той губернаторши? Фукс?.. Русскоязычная попалась губернаторша Пушкину... И еще раз все-таки: а ну как был бы у ее превосходительства талант?.. Вот бы намучилась с изданием опусов!